Тенмарский Дракон обратился мгновенно. Он уж точно — сильнее, опытнее, он…
Зря отослал Арсена, но даже сейчас его сил хватит. Вся эта подлая шайка — только после сырых темниц! А живучая тварь Изольда Неистовая — еще и после тяжелого ранения!
Глупая толпа рухнула ниц, когда огромный дракон величественно воспарил над площадью. Жалкие трусы
Умный Жак-Гийом шарахнулся в сторону, споро поволок наглого дурака-сына. Так и застывшего на месте.
Стража честно постаралась отшатнуться подальше, прикрыться щитами… будто они спасут от драконьего огня. Да и от Лингардской бабьей Магии, если уж на то пошло.
Только живучая тварь не приняла бой. Ни одна из тварей. Щит отразил жаркую струю огня. Вспыхнуло пяток живых факелов — увы, из слишком близко подобравшихся горожан. Для них кисельные реки уже кончились, а молочные берега — высохли. И разом вспыхнули. Как и заслужено верными подданными — быстро.
Верными, но нерасторопными. Ненужными и бесполезными.
Миг — и новая Ведьма Севера исчезла. Без следа — будто ее на площади никогда и не было. Остался лишь недогоревший столб на помосте и закопченные цепи.
Исчезла. Вместе с сестрами, илладэнским сопляком и зачем-то прихваченным любовником матери. Или он у них — на двоих? Тенмарский Дракон бы и этому не удивился.
Глава 11
Глава одиннадцатая.
Лингард — Ритэйна.
1
Корделия молча утерла злые слезы. На нее ведь смотрят. Теперь и всегда. До самой смерти, неотвратимо летящей по пятам. Обжигающей огненным дыханием.
Илейн и Тариану схоронили под одним безымянным курганом. Изольда настаивала не насыпать могилу — чтобы не привлечь погоню. Чтобы подлые враги не схватили живых и не надругались над мертвыми.
Изольда действительно настаивала, но отказать еле живому от горя Диего — не смогла.
Они ведь не смогли вылечить Илейн. Силы Изольды и Корделии ушли на Щит, Прыжок и полет — все, целиком. Без остатка. Они вычерпали себя до дна. А умения Диего не хватило. Не хватило — и всё.
От отдал бы Илейн собственную жизнь… но этого не в силах ни один Маг, даже самый могущественный. Особенно — не Целитель. Увы, Целителя среди них не нашлось ни одного.
Диего выжил… чтобы протянуть оставшиеся ему меньше года. Потому что Илейн умерла.
Хрупкая романтичная Илейн, послушная дочь, любящая сестра, верная возлюбленная. Милая, добрая, нежная, до конца пытавшаяся понять всех. Она так любила семью, Лингард и Диего, а ее сожгли на костре. Не умела ненавидеть — и пала жертвой чужой лютой ненависти.
Не умела. Одна — из всей их семьи. Потому что отец оказался омерзительным предателем, а в душе рассудительной Тарианы пылало жгучее пламя ярче, чем у любой из сестер. Не потому ли судьба обделила Тару, что королеве нельзя быть такой?
Изольда разделила ярость и безумие Тарианы не более чем вполовину. Корделии остались лишь отблески. Но и этого хватило с лихвой. Так вот какой ты была на самом деле, Тара.
Собственные силы и жизнь ты отдала Изольде. Их осколки. А будь их у тебя больше — сожгла бы Тенмарского Дракона вместе с Лингардскими предателями. Под собственный яростный смех. О, Тара, каким же хрупким был твой рассудок! И какой отважной и сильной — душа…
— Корделия, Диего, нам пора.
А Мордреда незачем и торопить. Он — спокоен всегда. Это Диего горе сломило.
И Изольда остается самой собой. Истинная королева и наследница королев. Потомок древнейшей и величайшей династии славных воительниц и ворожей. Безмолвная и холодная. Ледяная. Старшая из них — хоть Диего и ее ровесник, а Мордред даже старше.
Как это жутко — быть единственной не пострадавшей! Изольда проклята и навсегда лишена трона, Мордред и Диего — своей любви, а последний еще и обречен. Тара и Илейн погибли.
И лишь Корделия легко отделалась. Виновница всего. Если бы она сумела вовремя понять…
И как теперь смотреть в глаза товарищам по несчастью⁈
Так же, как и прежде. Когда считала себя несправедливо обиженной и во всём правой. Когда поверила отцу — потому что хотела быть правой не только в своих глазах.
2
Темная ночь смотрит тысячами золотых очей. Говорят, это — глаза уже ушедших к предкам в светлый Ирий. Неправда — столько звезд на небе не поместится.
Или каждый видит только своих предков? Много тогда золотых звезд или мало?
Мама, где ты? Подай хоть какой-нибудь знак — если видишь сейчас своих выживших дочерей. Хоть самый легкий и незаметный.
Или… ты не можешь? После Вознесения Тарианы? Ты больше не слышишь дочь, перешедшую на Темную сторону?
Или так рано на небеса еще не всходят? Должно пройти время. Сколько? Хватит ли их жизни? Изольда теперь — осенний лист на ледяном ветру, и веку ей столько же.
Молчание. Безмолвны ледяные далекие звезды. Потому что где бы ни обретались наши навек ушедшие близкие — здесь их больше нет. Справляйтесь сами, выжившие. Как умеете. Вам ведь проще. Вы еще здесь, в подзвездном мире.
И настолько слабы, что молите о помощи тех, кто свое уже отстрадал. Кто дрался до конца своими силами. И кто отныне лишен права жить жить в подлунным мире, дышать, любить, заботиться… мстить и ненавидеть.
Справляйся, королева.
У тебя ведь и впрямь и так осталось несравнимо больше, чем у матери. Просто безмерное богатство. Шанс спасти хоть кого-то. Преимущество еще живой. И даже здоровой. Сила Тары залечила все раны.
И шанс отомстить!
У Тарианы и Илейн есть лишь общий курган. А у матери и достойного погребения не будет еще долго. А потом придется тревожить ее прах.
Неважно. Да, неважно. Даже если сердце полыхает несмолкающей болью. В том жутком костре Илейн. Младшей сестренки, самой доброй из них. Илейн, которую Изольда не спасла. Так какая уже разница, чьи бренные кости куда лягут? В них уже всё равно нет любимой души. Она смотрит с небес — вечными яркими очами. И почему-то кажется, что когда на живых устремится взгляд Илейн — в нем не будет ни тени льда. Только тепло, что согревало их всех — всю ее короткую жизнь.
Сейчас нужно позаботиться о живых и обреченных. О Корделии, Диего и Мордреде.
— Почему?
Горечь и боль. Ярость и отчаяние. Даже тоска — ярая. Дэлли. Она так и не уснула. Зря. Ей нужны силы. Как и им всем.
Мерно горят жаркий костер и холодные звезды. Стелется по земле слабый костер без дыма. Отражает яркие, чистые звезды в легких сумерках позднего лета. В отгорающем закате прежней жизни и прежнего мира.
— Ты должна отдохнуть, — ровно проронила Изольда.
Горечь и боль не нуждаются в отдыхе, но тело Корделии — человеческое. И больше некому принести себя в жертву, чтобы исцелить теперь уже Дэлли.
— Ответь! — яростно тряхнула волосами сестра. Ни гибель родных, ни заточение не смирили пламя в ее душе. Лишь зажгли еще ярче. — Почему ты не позволила Диего остаться… возле Илейн?
Потому что Илейн там уже нет. Как и мамы — в том погребении, что уготовят ей победитель и предатель.
А в Светлый Ирий раньше времени не примут. Туда мягким ковром ляжет путь лишь воину, сгинувшему в схватке. Или раненому, всадившему острый кинжал себе в сердце, чтобы не достаться врагам. Но и бессмертные боги, и ушедшие предки презирают малодушных трусов.
— Потому что Диего могут найти. За нами — погоня. И потому что ему рано умирать.
Да. Еще полгода или год.
— Тем более — той смертью, что ему уготовят враги.
— Это — жалость или…
— Или. Всё вместе, но больше — или. Нам позарез нужны союзники, Корделия. Любые. Я не смогу сказать королю Алваро Илладэнскому, что бросила его сына по дороге.
И лишний хороший Маг тоже нужен как воздух. И слабый — тоже.
— Бросила? Ему не жить, Изольда. Всё, что ему осталось, — провести последние дни на могиле возлюбленной. Или часы. И даже это ты у него отняла. Тебе совсем не жаль Диего?
— Мне? — устало вздохнула Изольда. — Я любила Диего… люблю.
Но меньше, чем долг и честь. Или месть за семью.
Потому он и выбрал другую сестру. Любой предпочтет тепло и свет льду и камню. Гвенвифар тоже любили лишь юные рыцари. Диего просто прозрел раньше. Точнее, таким родился.
— Тогда — почему⁈ — сестра даже не удивилась. — Скажи!
И в ней гораздо больше человечности, чем в Изольде. Не в пример. Огонь ведь тоже человечнее льда.
Но ее последняя выжившая сестра даже не удивилась. Неужели о любви Изольды известно всему подзвездном миру? Может, еще и включая врагов? А среди них — некоего кровного родича, чем кровью предстоит окропить могилу матери? Когда-нибудь.
— Потому что Диего обречен. Как и я. И должен сделать всё, чтобы отомстить за Илейн и спасти тех, кто еще способен выжить. Мы оба должны. В этом наш долг. И мы это сделаем.
— Ты? Ты — обречена⁈ — Вот теперь Дэлли изумлена… без тени гнева. — Но… проклятие можно снять! Ты же была вынуждена. А Тара отдала тебе силу добровольно.
— Добровольно. И только потому моя душа не проклята еще и в Вечности. Но при этой жизни кару я понесу. Я приняла Силу Тарианы. Забрала ее жизнь. А этого делать нельзя — если не хочешь лишить Силы собственных будущих детей. Проклятие — не слова, Дэлли. Не легенда. Не зря боги запретили такую Магию. В ней — чистейшая Тьма. Нельзя передать краденую Силу по наследству. С какими бы намерениями тебе ее не отдали. У меня никогда не будет дочери, понимаешь?Я — пустоцвет, Корделия. Родить я могу лишь сына, а наша Магия не передается через мужчин. Моя Сила уйдет в никуда. Но даже это — еще не всё, Дэлли. Я связана Альвареном с Арсеном — старшим сыном Тенмарского Дракона. А это значит, что у меня вообще не будет ни мужа, ни детей, ни возлюбленного. Альварен — неумолим. И истинный брак не отменит никто и ни кто. Я никогда не посмею даже полюбить — потому что любовь связанного Альвареном проклята. Она убьет любого, на кого я посмею поднять взгляд.
— Диего…
— Уже обречен, — горько усмехнулась Изольда. — Здесь я могу не опасаться. Ему уже не повредит ничто. Но я не собираюсь отравлять горе Диего ненужными ему чувствами. Наша Илейн не заслужила моего предательства. А вот у Лингарда теперь нет никого, кроме тебя.