Харцилевич только тяжело вздохнул. Он уже проникся мыслью, что распоряжения Льва Ивановича Гурова придется выполнять беспрекословно.
– Вы, господин полковник, завариваете кашу, расхлебать которую будет весьма тяжело, даже с вашим положением и возможностями, – сказал он сдавленным голосом. – Потому что положение и возможности некоторых людей, связанных с «Палестрой», куда выше ваших! Вы можете мне не верить… Увы, есть вещи, которые нельзя объяснить. Их можно только понять, почувствовать самостоятельно, на своей шкуре.
– Не я заварил эту кашу, – живо возразил Гуров, – а расхлебывать и не такое приходилось. Еще минуту! У вас есть сетка – расписание сегодняшних занятий?
– Конечно. Вот она. Среда, пятнадцатое сентября. Какие занятия вас интересуют?
– Физкультура. Точнее, человек, который у вас ее преподает. Аслан Саидович Резоев. Знаете такого? Был он сегодня с утра в интернате?
– По расписанию он сегодня свободен, – ответил Харцилевич. – Если и был, то по каким-то своим делам. Я его не встречал, но мы ведь можем уточнить этот вопрос на вахте. Сейчас я позвоню.
Нет, смена охраны, так нелюбезно встретившая Льва Гурова, сегодня Резоева не видела. Ни его самого, ни его "девятки".
"Получается, что к Екатерине Давиденко он заявился не отсюда. А откуда? Из дома? – размышлял Гуров. – Лишив меня колес, он направился не сюда, не в «Палестру». Значит, сообщать о произошедшем на даче он никому не собирался. В таком случае об инциденте со скутером, с выстрелом в Екатерину Федоровну здесь пока никто не знает. Кроме покушавшегося, если он вернулся в интернат. Вот и прекрасно. Я тоже помолчу покамест об этом".
– Каково ваше мнение о Резоеве? – спросил Лев Харцилевича. – Что это за человек? Как он попал в интернат? К вам ведь с улицы или по газетному объявлению не попадешь, кто его рекомендовал?
– Я плохо знал Резоева, мы практически не контактировали, – быстро ответил Лев Абрамович. – А рекомендовала его директорская супруга, Екатерина Федоровна. Причем весьма настоятельно. Случилось это около полугода назад, когда она вернулась из Италии. Кажется, там они и познакомились.
– И Алексей Борисович внял этой рекомендации? – Гуров задумчиво покачал головой. – Забавно…
Лев Абрамович как-то очень по-хитрому, по-лисьи улыбнулся. А затем тихо, доверительно эдак, сказал:
– Строго между нами, господин полковник, но и Большой Папа, – он сделал паузу, – Федор Андреевич Загребельный, был с какой-то стороны заинтересован в этом человеке. А против Загребельного… Куда там Алексею Борисовичу! Не та весовая категория. Что ж, делать нечего, пойду выполнять ваши распоряжения. В хорошенькую же историю вляпался наш интернат, нечего сказать! Теперь позора не оберешься…
"Ты еще не представляешь, – подумал Гуров, – насколько в хорошенькую! Но где же Станислав с оперативной группой? Пора бы ему уже подтянуться".
Крячко на своем знаменитом «мерсе» в сопровождении двух милицейских «уазиков» появился еще через сорок минут. Но, надо отдать Станиславу Васильевичу должное, он выполнил все распоряжения Гурова, даже самое сложное – была получена санкция прокуратуры на проведение в «Палестре» тотального обыска. Там тоже понимали, что убийство двух кряду руководящих работников специнтерната – это как-то слишком, а репутация полковника Гурова была настолько высокой, что хоть скрипя зубами, но ордер дали: раз Лев Иванович считает, что обыск необходим, остается только поверить ему на слово. И оперативно-розыскную группу Станислав собрал отличную, все опытные сыскари, на этих парней можно было положиться: если есть что находить, то они найдут. Десять оперативников такого уровня, возглавляемые Гуровым и Крячко, способны найти что угодно. И за достаточно короткое время.
Не позабыл Крячко прихватить и проводника с собакой. Собаку эту Гуров хорошо знал. Старая остроухая сука Герда по праву считалась гордостью управления, она отличалась редкостным чутьем и умом. Генерал Орлов даже сказал как-то раз, что иным сотрудникам не мешало бы поучиться у Герды! Ее братец по кличке Кай служил в МУРе и тоже считался звездой. Герда подошла к Гурову, приветливо вильнула хвостом: она тоже знала полковника, когда ловили убийцу-маньяка из Филевского парка, они работали вместе. Герда тогда очень пригодилась!
Харцилевич оказался неплохим организатором, и к тому моменту, как Гуров кратко изложил Станиславу и другим оперативникам хронику последних событий, двор «Палестры» был уже заполнен народом. Больше всего это напоминало школьную торжественную линейку по случаю начала учебного года. Только вот в голосах собравшихся слышалось не радостное возбуждение, а недоумение и даже возмущение. Никто не мог толком понять, что происходит, но ясно было – что-то экстраординарное и весьма зловещее. Их подозревают, но в чем? Неужели в причастности к тем двум убийствам директора интерната и его зама?!
Да, именно в этом, объяснил собравшимся во дворе людям полковник Гуров. А также в покушении на убийство вдовы Давиденко, Екатерины Федоровны.
Есть к тому некоторые основания. А полномочия у него, Льва Гурова, самые широкие. Поэтому сейчас будет проведено оперативно-следственное мероприятие под названием «выборка». И не только! Получена санкция прокуратуры на обыск интерната и досмотр личных вещей. Жаловаться? Потом можете жаловаться на меня, сколько и кому угодно, хоть в Гаагский трибунал по правам человека. Но сейчас придется подчиниться. Не беспокойтесь, никого собачка не укусит. У нее другая специальность. Владение которой она сейчас продемонстрирует.
Своих помощников Лев поделил на четыре группы и поставил задачу: тщательно обшарить все нежилые помещения интерната, обращая особое внимание на чердак, подвал и подсобки. Что искать? Все, что угодно, выходящее за обычные рамки. Например, оружие любого вида и образца. Противогазы. Баллон с фосгеном. Нарезанные алюминиевые трубки – заготовки для «убиенек». Словом, все, что не будет вязаться с обликом мирного учебного заведения. Потому как интуиция подсказывает: это оно только с виду мирное! Да вот полковник Крячко знает, что приблизительно нужно искать. Он будет за старшего. Выполнять все его распоряжения.
Проводник взял у Льва из рук пакет с упакованным дротиком, осторожно развернул его и дал понюхать Герде. Выборка началась! Правда, результатов она не дала, по крайней мере, немедленных. Как и ожидал Гуров, первым делом собака радостно бросилась к нему и несколько раз отрывисто гавкнула. Наверное, Герду даже удивила простота задачи: вот же! Такой ясный запах, из кого ж тут выбирать?! Но, как было замечено, эта псина отличалась не только превосходным обонянием, но и редкостным для собаки умом. И когда проводник о чем-то пошептался с ней, склонившись к мохнатому собачьему уху, Герда поняла: надо искать источник другого, более слабого запаха. И деловито побежала вдоль ряда выстроившихся обитателей «Палестры», сопровождаемая опасливыми, настороженными взглядами. Раз, еще и еще раз. И снова туда и обратно. Ноздри собачьего носа возбужденно трепетали.
Нет! Здесь так не пахло ни от кого. Герда разочарованно вернулась к проводнику и Гурову. Она была по-своему, по-собачьи, весьма самолюбива и очень переживала, когда у нее не получалось. Она уселась и часто задышала, вывалив из пасти розовый язык.
"Стоп! – сказал себе Гуров. – Я увлекся. Выборка, обыск, досмотр – все это, конечно, хорошо и полезно, но я не задал Харцилевичу очень важный вопрос! Ведь я не особенно и надеялся, что покушавшийся на Екатерину Давиденко вернется в "Палестру".
– Лев Абрамович, – обратился он к Харцилевичу, – я поручал вам узнать, кого из ваших подопечных нет на месте. Вы сделали это?
– Сделал, – ответил Харцилевич совершенно убитым голосом. – Двоих пацанов из младшей возрастной группы, но они на побывке у любящих родителей и вообще вряд ли заинтересуют вас – им по двенадцать лет. Не способны они пока на что-либо серьезное.
– А из старшеньких? – Лев явственно почуял запах жареного, куда там Герде! – Тоже ведь нет кого-то? Я угадал?
– Нет. – Лев Абрамович согласно кивнул. – То есть да. Виталия Красильникова никто сегодня с утра не видел. Он из старшей группы, ему недавно семнадцатый год пошел. И на занятиях он не был. Парни из его комнаты, его соседи и приятели, утверждают, что им ничего не известно. Куратор их группы тоже ничего не знает.
– А давайте-ка до этой самой комнаты дойдем, – Льва охватил сыскной азарт, – и собачку с собой прихватим. Пусть… понюхает, чем в комнате пахнет. Вот вы с нами пойдете, как представитель администрации, а еще прошу прихватить кого-нибудь из тех самых приятелей-соседей. Нет, одного вполне достаточно. Заодно выступите как понятые. Если потребуется.
Харцилевич мигом выдернул из галдящей взбудораженной толпы невысокого круглоголового крепыша. Тот затравленно посмотрел на Гурова:
– Чего вы от меня хотите?
– Пока ничего, – самым ласковым голосом сказал Лев. – Лишь того, чтобы вы, юноша, проводили меня в комнату, где вы живете. По соседству с Виталием. А там – как дело обернется. Возможно, захочу побеседовать с вами о вашем приятеле. Куда он, кстати, мог запропасть, как считаете?
– Не буду я с вами ни о чем говорить! – Его мальчишеский рот напрягся, тонкие губы изогнулись в подобии презрительной усмешки. – Ничего я не считаю!
"Ай-ай-ай! – думал полковник Гуров, глядя на бледное лицо юноши, несчастные глаза, опущенные уголки губ, видя, как он весь страдальчески застыл от боязни навредить своему приятелю. Или и себе тоже? – А парень-то – сплошной комок нервов. Дело тут нечисто, я, похоже, угадал. Будешь ты со мной говорить, как еще будешь! Допустим, он что-то знает. И поначалу, понятно, будет изображать комсомолку на допросе. Только вот практика показывает, что если подобного пацана прижать качественно, грамотно и доказательно, так он расколется, как сухое полено. До пупа треснет!"
Они поднялись на второй этаж корпуса, зашли в небольшую уютную комнату гостиничного типа. Вот тут-то Герда сразу же напружинилась, повела туда-сюда своим чутким носом и с радостным лаем бросилась к одной из четырех кроватей. Наконец-то она с честью выполнила порученное дело, вот он