Волею богов — страница 3 из 85

осле вступления на престол правитель обычно проводил так называемую инаугурационную войну с целью захватить пленников и накормить их кровью ненасытного Илуикатлетля[7], племенного бога Ойаменауака. Государь намеривался пересечь границу и ударить по врагу всей армией. Противник, предвидя действия ойамеков, продолжал стягивать силы, сражение обещало быть кровопролитным.

Как только Кецалькойотль отбыл, заговорщики начали действовать. Захватить дворец не составило труда. Все выходы из столицы перекрыли, дабы никто не сообщил правителю о случившемся. Казалось, город легко и бескровно попал под контроль. Членов совета заперли в их же поместьях и не выпускали наружу. По плану Уэмака брат должен узнать о случившемся в Ойаменауаке уже после боя с армией Амоштонцинко. К тому времени его отряды изрядно поредеют. Конечно же, он немедленно бросится назад. И здесь правителя ожидал первый удар со стороны бунтовщиков. Единственным путём, пригодным для передвижения войска, являлся перевал в районе горы Тлациуомитепек. Там стояла неприступная крепость. Оттуда ворота в Ойаменауак хорошо простреливались, а при необходимости не представляло никакого труда устроить вылазку. Командир гарнизона Куаунакоцин также принадлежал к заговорщикам. В его задачу входило любой ценой воспрепятствовать продвижению Кецалькойотля.

Таким был план Уэмака. Поначалу он казался продуманным и легко выполнимым. Но чем дальше, тем яснее становилась наивная самонадеянность задуманного. Слишком много допущений положено в его основу. И вот уже первые победы сменились чередой ужасных новостей, каждая из которых, по сути, являлась известием о крахе. Не получилось всё, что только могло не получиться. С самого начала иностранные союзники не спешили поддерживать мятеж. Их войска стояли у границы, очевидно, командиры ждали, на чью сторону склонится чаша весов. Затем пропал Теототецин, верховный жрец солнечного бога Илуикатлетля, опытный чародей и знаток тайных ритуалов, безгранично преданный правящему дому Ойаменауака. Поговаривали, будто он один в бою стоит целого войска. Таким могуществом наделили его боги. Наконец, сегодня, не успели люди Уэмака проникнуть во дворец, гонец принёс из Тлациуомитепека очередное сообщение. Самые худшие опасения подтвердились. Куаунакоцин передавал следующее: Кецалькойотля успели оповестить о восстании до решающей битвы. Он незамедлительно начал мирные переговоры с царём Амоштонцинко Акамилли, обещал тому пойти на уступки. Со дня на день правитель должен выступить обратно в столицу с многочисленным войском. В новых обстоятельствах Куаунакоцин решил не нападать на царя, но счёл нужным предупредить бывшего друга, дабы тот смог покинуть страну и спастись вместе с другими заговорщиками. Но едва младший брат получил ужасную новость, как верный Косицтекатль, глава ордена воинов орлов и ягуаров, вернулся из дворца и вручил Уэмаку бирюзовую диадему, головной убор, наспинную розетку из перьев, браслеты с золотыми колокольчиками и другие символы власти правителя. И вот теперь, облачённый в одеяния тлатоани, самозванец сидел на троне отца, предаваясь мучительным размышлениям о грядущем. Кто он теперь? Сам себе царевич представлялся маленьким мальчиком, который случайно нашёл костюм старшего брата и нарядился в него. Вот-вот придёт хозяин и накажет провинившегося мальчишку. Но незаслуженно надевать венец правителя считалось преступлением. Третий владыка Ойаменауака, не задумываясь, казнил своего сына, когда тот примерил украшения из зелёных перьев. Позорная смерть, муки и унижения ждут не только самого Уэмака, но и всех тех, кто хоть раз за последние дни перекинулся с ним даже одним словом. Наивный Куаунакоцин. Неужели Кецалькойотль о нём не узнает? Конечно же, заслуженная кара найдёт предателя.

Ход горестных раздумий прервал шум шагов. Кто-то быстро шёл по крытой галерее. Мужчина перевёл взгляд на закрытый пёстрой тканью проём. Небрежно откинув её в сторону, во двор заседаний совета вошёл Косицтекатль. Как и Уэмака, природа наделила воина отменным ростом, и внешне они чем-то походили друг на друга. Его поджарую мускулистую фигуру облегал боевой костюм тлауистли[8], раскрашенный, как шерсть ягуара. Шлем в виде головы хищника с открытой пастью украшал роскошный плюмаж, а на спине трепетали два кецальпамитля[9] – знамёна из перьев. В руках он держал пёстрый щит и макуауитль[10], деревянное оружие с режущими лезвиями и обсидиана. Самозванец привстал с трона. Косицтекатль был главному заговорщику как брат, с ним можно не разводить церемонии, к тому же Уэмак не знал, следует ли ему вести себя по-царски.

– Ну, как дела в городе? – нетерпеливо спросил сын почившего правителя.

– Всё тихо. Каждая ящерица в своей норе, все ждут. Даже рынок опустел, немногие торговцы осмелились выйти, – ответил воин, не утруждая себя поклоном.

– Что слышно о Теототецине?

– Ничего. Его искали везде. Старый койот провалился, как сквозь землю. Наверняка ушёл по какому-нибудь тайному ходу, проделанному для жрецов. Хотя говорят, будто он может летать. Чую, его уже нет в городе.

– Он и сообщил о нас, а мы не смогли перехватить, – с досадой произнёс Уэмак, до боли сжав кулаки, – всё кончено, Косицтекацин. Я втянул вас в это дело и не смог защитить. Я потерял своё сердце. Расплата неминуема.

Командир воинов-ягуаров молчал, не зная, то ли воодушевить друга, то ли согласиться с неумолимой правдой.

– Послушай, Уэмацин, мы ещё сможем защищаться. Наши отряды контролируют город. Заделаем ворота и будем оборонять стены. Они понесут большие потери при осаде. Прорвутся в город – станем защищать дворец, он же построен, как крепость. Многие жрецы за нас. Спроси Истаккальцина, он должен что-нибудь придумать. Боги не оставят нас после стольких сердец, которые мы положили на их алтари. Титлакауан[11] знает, кто проводил дни в походах и проливал кровь во имя него, а кто отсиживался во дворце, обмахиваясь веером из перьев. Там, где окрашиваются дротики, там, где окрашиваются щиты, раскрываются цветы Дарителя Жизни, – нараспев произнёс воин-ягуар строки известного стихотворения. – А ещё ты сам знаешь цену обещаниям Акамилли. Сейчас он договаривается о мире с Кецалькойотлем, а завтра не преминёт ударить в спину. У людей из Амоштонцинко нет чести. Посему нам не стоит сдаваться. Никому не ведомы замыслы Дарителя Жизни. Нам следует посмотреть, как всё повернётся, говорить о поражении слишком рано.

– Возможно, ты и прав, Косицтекацин. В любом случае мы не сдадимся. Действительно, сильный Ойаменауак не в интересах Акамилли. Он сам или с помощью союзников сделает всё, лишь бы подогревать смуту и ослабить нашу страну. Что же касается обороны города, то мы-то будем защищаться. Но не случится ли так, что сами жители принесут Кецалькойотлю мою голову? Мы не можем надеяться на их поддержку. Нам следует относиться к каждому, как к врагу. – Уэмак вовсе не воспрянул духом, но в неминуемую гибель никак не хотелось верить. Косицтекатль только тяжело вздохнул в ответ. Он сам испытывал те же чувства и осознавал: никто не в силах предугадать будущее.

– Тогда сделаем так, – продолжил Уэмак. – Созови всех. Сегодня мы проведём наш первый государственный совет здесь, во дворце. Нам нужно вместе решить, как поступить.

– Хорошо. Помни, Уэмак. Даже если они решат сдаться, если захотят купить жизнь и свободу ценой твоей головы, я останусь с тобой и буду драться, пока не упаду мёртвым, пока не захлебнусь в собственной крови. Пусть я умру, но точно отправлю к солнцу столько предателей, сколько смогу, и даже больше. Всё равно нам всем навеки идти в его дом. На земле остается от нас только слово, лишь песня. – Одобрительно кивнув, Косицтекатль удалился, а царевич остался один, прислушиваясь к голосу своего сердца.

Солнце начало опускаться за горные пики – смеркалось в тех краях быстро. Тени от массивных резных колонн становились длиннее. Лёгкий убаюкивающий ветерок трепал длинные тонкие перья на голове Уэмака, полностью погрузившегося в себя в тишине пустого дворца. Внезапно негромкий звук вывел царевича из забытья. Перед ним стоял Истаккальцин, Господин Белого Чертога, верховный жрец Тескатлипоки[12], высокий худощавый мужчина лет двадцати пяти. Всё его тело покрывала чёрная краска, голову украшал плюмаж из перьев цапли и кецаля, на груди висело массивное ожерелье из жадеитовых пластинок, браслеты того же материала украшали лодыжки и запястья. Истаккальцин несмотря на молодой возраст считался могущественным жрецом. Он разговаривал с богами и прослыл искусным чародеем, предсказателем, целителем и знатоком ритуалов. Глава культа Тескатлипоки ни в чём не уступал старому Теототецину, служителю солнечного божества. И к заговорщикам возжигатель копала[13] примкнул не из-за желания титулов, земель или дворцов. Некогда боги поведали ему, будто Кецалькойотль не является перерождением божественного предка династии Ойаменауака Се Сипактли[14], а именно Уэмак унаследовал дух легендарного правителя древности. Старший из братьев мог и не быть сыном почившего царя Цинпетлаутокацина, на это однажды намекнул жрец, но более ничего так и не сказал.

– Ты ступаешь тихо, словно пума, Истаккальцин, – начал разговор Уэмак.

Жертвователь почтительно поклонился.

– В такие дни вам следовало держать ухо востро, государь. – стараясь говорить как можно мягче, произнёс он.

– Что привело тебя ко мне? – поинтересовался царевич.

– Плохие новости, Уэмацин, очень плохие. Мы лишились поддержки богов, – потупив взор, сказал Истаккальцин.

– Я ничего не понимаю. Как такое могло случиться? Откуда ты об этом узнал? – негодующе спросил Уэмак.