ие персонажи, принимающие непосредственное участие в развитии интриги. Это красавчик Керубино, избалованный паж графини, который влюбляется во всех женщин подряд,
давний недруг хитроумного Фигаро, тщеславный и надутый хвастун доктор Бартоло,
учитель музыки Базилио, который служит «и нашим и вашим»,
дуэнья Марселина, стремящаяся женить на себе доктора Бартоло,
и еще трое менее значительных лиц.
Сцена Фигаро и Сюзанны из I акта оперы «Свадьба Фигаро». С гравюры по рисунку И. X. Ромберга
В гениальной музыке Моцарта эти второстепенные лица вовсе не похожи на «картонных», карикатурных персонажей, которые так типичны для оперы-буффа. Вместо застывших в своей почти символической условности фигур, поведение и реакции которых так легко угадываются искушенным зрителем, Моцарт выводит на подмостки живых людей с их противоречивыми характерами и индивидуальным духовным миром, их чувствами и взаимоотношениями.
Опера открывается знаменитой увертюрой — истинным шедевром, настраивающим публику на жизнерадостное, искрящееся весельем представление. Музыка увертюры как бы внезапно налетает откуда-то и в буйном непрестанном движении несется к ликующей концовке. О развитии сюжета слушатель узнает из так называемых речитативов secco (сэкко) — «сухих» речитативов. Это, по существу, не столько пение, сколько «говорок», исполняемый в свободном ритме. Оркестр — полноправное действующее лицо оперного спектакля, сопровождающий, живописующий, комментирующий действие, — в моменты речитативов замолкает. Исполнение певцов в такие моменты поддерживается лишь скупыми аккордами чембало — итальянской разновидности клавесина.
Впрочем, Моцарт сумел разнообразить эти «сухие» места оперного действия тем, что каждый герой «разговаривает» у него по-своему, в своей, свойственной только ему, манере. А уж что касается музыкальных номеров, составляющих основной «корпус» оперы, — всех этих арий, каватин, канцон, дуэтов, терцетов, секстетов, хоров, — тут Моцарт в полной мере показывает себя великим психологом, мастером в изображении столь разнообразных людских характеров.
«Я ТАК ЗАНЯТ ВСЯКИМИ ДЕЛАМИ, ЧТО ПОЧТИ НЕ НАХОЖУ МИНУТЫ, КОТОРУЮ МОГ БЫ УПОТРЕБИТЬ НА СЕБЯ»
Опера была в основном готова, теперь начиналось самое трудное: продвинуть ее на сцену. Да Понте, человек, искушенный в придворном обхождении, отправился к императору. Следовало получить высочайшее «добро» на постановку нового произведения. Иосифу II была известна только одна опера Моцарта, поставленная, как мы уже знаем, в Вене — «Похищение из сераля», и отзывался он о ней довольно кисло. Моцарта он ценил лишь как автора инструментальных произведений. Да Понте, однако, удалось убедить государя познакомиться с музыкой оперы. Послали за Моцартом. Тот явился во дворец и сыграл монарху несколько фрагментов своей музыки. Император соизволил согласиться на постановку оперы и повелел начать репетиции.
Моцарту, разрывавшемуся, как всегда, между сочинением музыки, концертами и уроками, пришлось работать еще напряженнее. А тут он получил от императора заказ на одноактную «комедию с музыкой», как назвал ее сам композитор.
...Солнечным февральским днем 1786 года Иосиф II устраивал празднество в честь своего гостя — наместника Нидерландов. Артисты немецкого и итальянского оперных театров принимали в нем участие. Обе труппы ожесточенно соперничали тогда друг с другом, и обе показали на празднестве музыкальные спектакли, имевшие сходный сюжет. В них высмеивался... сам оперный театр со всеми его закулисными сварами и интригами. Музыку к итальянской пьесе написал Сальери, ревниво относившийся к славе Моцарта, немецкая же комедия — «Директор театра» — была положена на музыку Моцартом. Сюжет ее незамысловат, но он давал композитору возможность блеснуть своим мастерством, пародируя «высокий» оперный стиль и выводя на сцену типичных представителей артистического мира.
...К директору театра являются две певицы, стремящиеся попасть в труппу. Они стараются «перепеть» одна другую, и дело доходит до потасовки. Рассудительный тенор делает тщетные попытки помирить их. Композитор великолепно передал сентиментальный характер одной примадонны, более живой и грациозный — другой. Он свел их вместе с тенором в восхитительном, остроумном терцете (то есть ансамбле из трех участников), где обе дамы поют одновременно, перебивая друг друга, а тенор старается их утихомирить.
Публика приняла сочинение Моцарта более прохладно, чем представление итальянской труппы с музыкой Сальери. Впрочем, частичная неудача была с лихвой компенсирована тем грандиозным успехом, который имела на премьере «Свадьба Фигаро».
Музыка этой оперы Моцарта была встречена овациями уже во время репетиций. Рассказывают, что композитор пришел на первую оркестровую репетицию в изящном, отделанном мехом, красном (он, видимо, любил этот цвет) полукафтане и в шляпе с позументами. Он легко взлетел на сцену, чтобы указывать исполнителям нужные темпы. Когда бас Бенуччи (оперу разучивала итальянская труппа) дошел до арии Фигаро, обращенной к Керубино («Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный»), всех будто током ударило. И певцы на сцене, и музыканты в оркестровой яме хлопали, не жалея ладоней, скрипачи стучали — в знак восхищения — смычками по пультам, и все дружно кричали: «Браво! Браво, маэстро! Да здравствует великий Моцарт!».
Моцарт сиял. «Я никогда не забуду, — писал в своих воспоминаниях один из участников репетиции, — его лица, озаренного лучами гения. Описать это так же невозможно, как нарисовать солнечный луч...»
То же счастливое безумие повторилось на премьере оперы, состоявшейся 1 мая 1786 года. Театр был набит до отказа. Многие номера пришлось бисировать, так что спектакль шел чуть ли не вдвое дольше, чем предполагалось. Автора без конца вызывали на сцену. На втором представлении шквал восторгов зрительного зала ничуть не ослабел. Один из дуэтов был повторен по требованию публики трижды.
«...ЗДЕСЬ НИ О ЧЕМ НЕ ГОВОРЯТ, КРОМЕ КАК О „ФИГАРО“...»
Шел к концу 1786 год. «Свадьба Фигаро» была исполнена девять раз, а потом на целых два года сошла с венской сцены.
Странное дело! Несмотря на бесспорный успех оперы, ни император, ни его окружение (а именно от них во многом зависело благополучие людей искусства) не воспринимали Моцарта как великого оперного композитора. Новых заказов на оперы не поступало, средства к жизни он по-прежнему добывал уроками да редкими концертами, интерес к которым у венской публики заметно упал.
К счастью, «Свадьбой Фигаро» заинтересовались в Праге — городе с давними и прочными музыкальными традициями. Тамошняя публика еще не забыла столь полюбившийся ей моцартовский зингшпиль «Похищение из сераля». Его новое произведение было принято с не меньшим энтузиазмом. Оперу, премьера которой состоялась в конце года, играли всю зиму почти без перерыва. Известный пражский музыкант сделал ее переложение для фортепиано, музыку из нее исполняли небольшие инструментальные ансамбли, на ее темы сочинялись контрдансы и кадрили, ее мотивы звучали повсюду.
Пражане пригласили Моцарта приехать в их город и посмотреть спектакль. Композитор отправился в поездку вместе с женой и сразу попал в дружеские объятия своих почитателей. Он писал из Праги своему другу: «...Здесь ни о чем не говорят, кроме как о „Фигаро“, ничего не играют, не дудят, не поют и не насвистывают, кроме — „Фигаро“, ни одна опера не посещается, кроме — „Фигаро“ и вечно „Фигаро“...».
Композитор дважды побывал на спектаклях оперной труппы, игравшей «Фигаро», и остался весьма доволен исполнением. Его присутствие в зале (на втором представлении он дирижировал сам) вызвало бурный восторг публики.
Между двумя спектаклями Моцарт дал в помещении театра концерт, включив в его программу свою новую симфонию ре мажор, а затем долго импровизировал. Бурей аплодисментов были встречены тут же сочиненные композитором вариации на полюбившуюся всем арию Фигаро.
Пребывание в Праге не только доставило Моцарту множество приятных впечатлений. Он получил предложение написать для местного театра оперу, и в феврале 1787 года, то есть менее чем через год после венской премьеры «Фигаро», возвратившись в Вену, приступил к созданию нового оперного шедевра.
«НА ЭТОГО ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ, ЭТОТ ЗАСТАВИТ КОГДА-НИБУДЬ МИР ГОВОРИТЬ О СЕБЕ»
Прежде чем мы обратимся к новой опере Моцарта, заглянем на минутку в его «творческую лабораторию». За какие-нибудь полтора года, отделяющие премьеру «Свадьбы Фигаро» от следующего столь же масштабного сочинения для музыкального театра, Моцарт создает ряд фортепианных произведений, в том числе сонаты для исполнения в четыре руки. Он пишет также несколько камерных произведений (трио, квартет, квинтеты) и «Маленькую ночную музыку» для оркестра, звучащую так празднично и нарядно. Я не говорю уже об исполненной впервые в Праге симфонии ре мажор и вокальных сочинениях — песнях и ариях.
Весной 1787 года в Вене произошло знаменательное событие — встреча двух гениальных музыкантов, которым суждено было встать рядом в истории музыкальной культуры.
Бетховену, приехавшему в Вену из родного города Бонна, было в ту пору 17 лет. Он относился к Моцарту с глубоким уважением и жаждал у него учиться. Маэстро предложил юноше сыграть ему что-нибудь. Бетховен исполнил требование, но услышал, вопреки ожиданию, лишь несколько вежливо-любезных слов. Дело тут было вот в чем: Моцарту показалось, будто молодой музыкант играет нечто вызубренное им заранее, ну а это всегда оставляло его равнодушным.
Бетховен, кажется, догадался, в чем была причина столь прохладного отзыва об его игре. Будучи прекрасным пианистом, он знал себе цену. Он попросил Моцарта дать ему тему для импровизации и начал вдохновенно развивать ее. Моцарт насторожился, он сразу понял, что перед ним — исключительное дарование. Он тихо встал и на цыпочках, чтобы не мешать играющему, пошел в соседнюю комнату, где сидели его друзья. «На этого обратите внимание, — взволнованным шепотом сказал он, — этот заставит когда-нибудь мир говорить о себе».