— Ты чего это здесь расселся? — повторил он.
И снова, как тогда к покойному Михаю, Митя почему-то почувствовал доверие к этому человеку, сразу же ответив:
— Менты меня ищут.
— Да ну, — удивился странный собеседник, — тебя? Быть не может!
— Не хочешь — не верь.
— Ладно, сиди, разберусь. Голоден, небось?
— Дашь чего поесть — не откажусь!
— Сообразим, не волнуйся.
И он стал доставать из какой-то совершенно немыслимой сумки различную снедь: хлеб, колбасу и даже бутылку водки, в которой почти до самого верха было налито что-то уже вовсе несусветное и плавали кусочки красного перца.
— Ешь, — сказал странный посетитель, — ешь и не бойся. Здесь ты будешь в порядке.
Помолчав немного, он спросил:
— Так это ты тех двоих угрохал?
— Я, — кивнул Митя.
— И правильно сделал, мужик, я бы тоже так поступил. С суками надо по их законам разговаривать.
— Найдут они меня, рано или поздно найдут, — обреченно сказал Митя.
— Не найдут, я тебя выведу отсюда. Правду говорят, что к таким местам всегда тянет…
— Хотел я домой заглянуть, взять кое-что из вещей да и денег немного.
— Это мы сделаем потом, когда менты отойдут поесть. А потом я тебя к хорошим людям отведу. Они не выдадут. Цыгане не… — увидев, что Митя как-то странно среагировал на эти слова, он резко оборвал свою речь. — Ты чего это смотришь?
— Да вот, думаю, что это жизнь в последнее время меня все время к цыганам швыряет? К чему это все? Что за крест такой?
— Ты их знаешь, что ли?
— Я только из табора вернулся, — ответил Митя, — там меня прятали.
— Ну?! — удивился посетитель. — Вот это да?! Ну значит, и с городскими поладишь!..
— Чего не поладить? — ответил Митя. — С людьми поладить не трудно. Да, кстати, зовут-то тебя как?
— Витькой меня зовут, — буркнул посетитель.
— Ты здесь живешь, что ли?
— Тебе-то что, живу не живу, встретились и ладно. Посиди здесь, я пойду гляну, что там происходит.
И, ступая на цыпочках, Витька двинулся к двери. Митя смотрел ему вслед и думал о том, что пока что судьба оберегает его от неприятностей…
Скоро Митя задремал, и голос Витьки снова вернул его к жизни.
— Порядок, тихо вокруг, можем выходить.
— А ты не ошибся? — спросил Митя. — Может, они затаились?
— Знаю, меня не проведешь, — ответил тот, — я ученый!
— Все же хотелось бы мне домой заглянуть, — с тоской проговорил Митя.
— Опасно это, сейчас не стоит, через пару дней сходим.
Они стали осторожно спускаться по лестнице. Впереди шел Витька, останавливаясь через каждые несколько ступенек и прислушиваясь к малейшим шорохам. Ребят с гитарой уже не было — видимо, разошлись по домам, и только кот по-прежнему сидел возле Митиной двери и безразлично смотрел на проходящих людей. Перед самым выходом из подъезда Витька обернулся и тихо сказал:
— Погоди-ка, кажется, перед дверью кто-то есть. Я выйду, а ты подожди. — И он открыл дверь.
За дверью послышались голоса, потом Митя услышал:
— Все таскаешься, бомж проклятый, смотри, я до тебя доберусь!
«Влипли, — подумал Митя, — сейчас войдут сюда, и тогда мне хана!»
Но голоса за дверью были вполне миролюбивыми.
— Ладно тебе, начальник, бутылки выпить нельзя?!
— А от тебя и не пахнет водкой…
— Заел я…
— Иди-иди…
Потом все стихло. Подождав минут десять (Мите показалось, что прошло по крайней мере полчаса), он выглянул из парадного. Вокруг никого не было. Митя юркнул в подворотню и тут же наткнулся на Витьку.
— Давай скорей, — сказал Витька, — менты что-то почуяли, а может, кто и видел тебя. Ошиваться здесь стали. С неделю их не было, а вот, поди ж ты, опять появились.
— Неужели пацаны стукнули? — подивился Митя.
— Может, и так? Сейчас все может быть.
Прижимаясь к стене дома, они молча шли по переулку. У подъезда «дома с башней» как называли его в округе, они снова увидели ребят с гитарой. Те уже успели изрядно выпить и потому задирали прохожих, время от времени глупо посмеиваясь.
— Вы от кого бегаете-то, мужики? — спросил один из парней.
— Цыц, — прикрикнул на него Витька, и, обогнув угол дома, беглецы снова зашли в парадное.
— Не проскочим мы здесь, — обеспокоенно прошептал Витька, — заметут нас. У тебя хоть какие-нибудь бабки есть?
Митя порылся в карманах и достал кучу смятых бумажек. Среди них была и одна пятидесятитысячная.
— Вот все, что есть!
— Давай, не бойся. Я пойду машину достану, а ты меня здесь подожди. Скоро вернусь. — И Витька выскочил из парадного.
Митя остался один. «Зря я сюда приперся, — подумал он, — ну чего мне здесь понадобилось?.. А этот… он ведь не вернется, и я без копейки остался!»
Размышления его были прерваны самым неожиданным образом. Митя даже не успел сообразить, что происходит, как в парадное ворвался Витька и, схватив его за руку, буквально потащил за собой.
— Давай-давай, пошевеливайся, машина ждет.
— Ну, ты даешь, — восхитился Митя, — извини, старик, а я тут подумал…
— Знаю, знаю, что ты подумал! Надо через раз думать, тогда легче жить будет, а то все думающие стали, а жить все хуже и хуже.
«Философ!» — мелькнуло в голове у Мити, но он ничего не ответил и безропотно последовал за своим новым приятелем.
Ехали долго. Пересекли Москву из конца в конец, и Митя почти сразу определил, что они находятся в районе ВДНХ. Мелькнул силуэт знаменитой скульптуры, да и вообще он часто бывал здесь у своей знакомой и места эти знал неплохо. Проехали под мост и свернули в сторону киностудии. Не доезжая до нее, еще раз свернули и оказались на тихой немноголюдной улице. Машина остановилась. Витька расплатился с шофером. Вылезли и двинулись: впереди — Витька, а Митя — следом. То ли от усталости, то ли от напряжения, но им начинало овладевать безразличие.
— Погоди немного, — сказал Витька, — уже почти прибыли.
Поднялись на девятый этаж большого, стоящего в глубине дворов дома. Витька нажал кнопку звонка. Открыла женщина. Из-за ее плеча выглядывал высокий цыган, лицо его прямо-таки лучилось жизнелюбием. Женщина посторонилась, пропуская прибывших в квартиру. Они прошли на кухню, где за накрытым столом сидело еще двое. Витька сразу же присел к столу и налил себе полстакана водки, а Митя, кивком головы поприветствовав присутствующих, устало прислонился к стене.
— Садись, — сказал Мите один из цыган, — чего встал?
Митя присел на пододвинутый к нему стул и сразу же почувствовал, что если сейчас не выпьет, то просто уснет. И женщина, как будто прочитав его мысли, тут же подала ему стакан с водкой.
— Ну что, Витяй, — сказал один из цыган, — все спасаешь людей?
— Ладно тебе, — огрызнулся Витька, — его менты пасут, куда ему деваться?
— Зачем он им понадобился? — спросил низенький разбитной парень.
— Порешил он двоих…
— Ишь ты! Не похоже, чтобы смог.
— Со всяким может случиться.
— Ну что у тебя произошло? — спросил высокий, с сильными руками цыган, — рассказывай.
— Хоть деньги собирай, — сказал Митя, — так часто об этом говорю, что почти наизусть выучил.
Все рассмеялись.
— Говори, — приказал цыган постарше.
— Чего говорить-то?! — Митя взглянул на женщину, и она тут же вышла. — Доверил я свое сердце суке, а она… — Митя отвернулся и помолчал.
— Подставила тебя?
— Предала! С моим другом спуталась.
— Некрасивая история. Но на то и жизнь, что в ней всякое может быть. Давно это случилось?
— Почти месяц прошел.
— И где же ты, родимый, все это время скитался?
— В таборе я был!
— Что?!
Цыгане за столом недоуменно переглянулись.
— В каком таком таборе? Что ты мелешь?
— Ничего я не мелю, — угрюмо ответил Митя, — там Михай за барона оставался, они мне приют оказали.
— Правду говорит, ромалэ, — сказал один из цыган. — Ну и как здоровье Михая?
— Нет больше Михая, убили его.
Воцарилось молчание…
Тишина была такая, что, если какой-нибудь посторонний звук вторгался в нее, он казался немыслимым шумом. Цыгане уже ушли. Витька сидел, подперев голову руками, и слушал негромкий Митин голос. Со стороны можно было подумать, что он совершенно безучастен к рассказу, но время от времени «бомж» вставлял свои реплики, и они были настолько точными, что Митя только удивлялся, как может посторонний человек, которого он узнал совсем недавно, так хорошо понимать ситуацию.
— …Давно это началось, с той минуты, когда мне показалось, что человек не может быть один. — Митя вздохнул. — Ошибался я, наверное, да сейчас уже поздно об этом…
— Не ошибался ты, — вставил Витька и снова замолчал.
— Куда все подевались тогда, ума не приложу, и ведь как-то неожиданно все началось. Всегда меня окружало множество людей, и мне казалось, что это прочно, что это навсегда. А выходит?!
— Ну, что это за люди?! — опять, вмешался Витька. — Пили, наверное, вместе да гуляли…
— Да, — согласился Митя, — гульба была беспримерная. Жизнь жгли, да меры не знали, думали, что всегда так будет. А потом как-то заболел я сильно, глянул: воды некому подать. Зову того — занят, этого — некогда, тот отвечает: «Приеду…» — и не приезжает. Лежу и думаю: «Вот, суки, как гулять у меня, да как куда их с собой водить на халяву — тут все здесь, а надо что — никого не дозовешься». Это — мужики! А с бабами еще хуже было, ну, с теми, которые близкими считались. Они в трудную минуту мою все свои обиды припомнили. И конечно же, все занятыми оказались. Вот так и лежал, помирал-помирал, да не помер. Выскочил. Бог миловал, словно хотел мне весточку подать: живи, мол, Митя, еще рано тебе уходить. Оклемался я немного и решил: фальшивых друзей по боку, баб ненадежных тоже. Остался у меня один друг, да и тот какой-то странный: то ли приглядывался он ко мне, то ли податься ему некуда было. Зайдет, водки выпьет, покурит, послушает, что я ему рассказываю, а о себе ничего не говорит. Так его жизнь для меня тайной и осталась…