Ведьме, которая хотела превратить меня в личного палача.
Я заметила красные ягоды среди зелени. Куст остролиста. Заостренные листья блестели, яркие плоды выделялись в тенях полянки. Я оглянулась. Дир все еще был близко, но я не могла заметить даже мельком серую шерсть. Для такого большого монстра он умудрялся поразительно незаметно двигаться.
— Жаль, что бабушка попросила не его голову, — буркнула я, поправляя обломки лука на плече. Я бы не стала медлить, если бы нужно было его убить.
Я трижды обошла куст остролиста. Была хитрость для открытия ворот в измерение Хинтер. Я не овладела навыком полностью, ведь у меня были лишь крупицы магии. Как внучка бабули Доррел, я должна была обладать хотя бы каплей. Не так много, как у Валеры, но этого хватало, чтобы ощущать мерцание магической энергии в атмосфере вокруг меня. Этого хватало, чтобы поймать магию и управлять ею, чтобы открыть проход между реальностями.
На третьем круге тень куста остролиста вдруг удлинилась, стала темной линией в лесу. Деревья по бокам тени отступали, их корни двигались под землей, пока тень создавала прямой путь среди зарослей. Тропа приведет к калитке бабушки. Мое обычное зрение все еще видело только тень. Но кусочек меня видел куда больше — нечто твердое, по чему можно было идти.
Я замерла и оглянулась. Оборотня все еще не было видно. Но я знала, что он был там. Следил за мной.
— Ты идешь? — крикнула я. — Врата скоро закроются.
Ответа не было. Это не удивляло. Вряд ли Диру нравилось использовать пути Хинтер, он предпочитал ходить в глубинах Шепчущего леса, по следам, которые он чуял. Это было не так быстро и эффективно, но у него получалось. Он всегда был близко ко мне.
— Как хочешь, — я пожала плечами и ступила на тропу.
Я использовала тропы Хинтер годами. Я узнала тайну почти случайно в детстве, вскоре после того, как хитрый фейри украл у меня Валеру. Меня всегда влекло к Шепчущему лесу, но после той ужасной ночи я погрузилась в его глубины, не думая ни о чем, желая найти ее и спасти. Вскоре я попала на первую тропу и испытала ужас измерения Хинтер.
Такой ужас потрясал каждый раз, сколько бы ни испытывал его.
Я ощущала его сейчас, он был готов впиться в меня. Но я игнорировала ощущение и шагала по теневой тропе. Вокруг меня мир ощущался — на поверхности — как лес, который я покинула. Зелень и пятна солнечного света на листьях на земле. Но это было не настоящим.
Настоящим было пространство за этим впечатлением. Большой простор, тянущийся во все стороны к бесконечному горизонту, озаренный зловещим серебряным сиянием. В том пространстве были существа. Большие. Не подлежащие описанию. На них не стоило смотреть прямо.
Это измерение — Хинтер, непознанная загадка — было реальнее леса. Но я держалась за ложные впечатления всеми силами. Это был единственный щит между мной и безумием. Лучше было смотреть только вперед, на цель впереди.
Наконец, теневая тропа закончилась спутанными кустами остролиста. Я выдохнула с облегчением. Я была теперь близко к дому бабушки. От этой мысли облегчение пропало, оставив тревогу. Семь богов, я почти предпочла бы убежать в безумие Хинтер, чем говорить с той женщиной и признаться в поражении!
Но она спасла мою жизнь. Я служила ей. Я не могла ослушиваться, даже если хотелось.
Я опустилась на четвереньки и проползла сквозь заросли остролиста. Острые листья царапали открытую кожу, и ветки цеплялись за мой колчан и сломанный лук. Я двигалась вперед, выбралась в лес, оставив позади странность Хинтер. Было сложно измерить время в Шепчущем лесу, но когда я взглянула на небо, едва заметное за ветками сверху, я решила, что на обратный путь ушло меньше часа.
Я отряхнулась и прошла мимо последних деревьев к каменной стене в двенадцать футов высотой, покрытой темно-зеленым мхом, словно она стала естественной частью пейзажа. Стена была так хорошо замаскирована, что можно было почти пропустить ее, если бы не большие железные врата. Железо не принадлежало Шепчущему лесу. Оно было омерзительным для фейри и жителей мира фейри. Только ведьма такой силы, как бабуля Доррел, осмелилась бы принести так много железа в лес.
Но бабуля завела себе много врагов за годы. Ей нужно было больше защиты. И с железными вратами и проклятиями с чарами в каждом камне стены она создала для себя крепость. Я не могла представить фейри, монстра или человека, которому хватило бы глупости напасть на ее дом.
Я прошла к вратам, загремела обломком лука по прутьям. Они запели не в такт, и я добавила к шуму свой голос:
— Бабуля! Бабуля Доррел! Это я!
Ответа не было.
Я ждала, эхо железа звенело в ушах. После минуты я шагнула ближе и посмотрела сквозь прутья, пытаясь понять пейзаж на другой стороне. Я жила в доме бабушки две недели, оправляясь после раны, которая и отправила меня в лапы старой ведьмы. За это время я так и не поняла четко, что находилось за вратами. Бабуля покрыла все слоями морока и чар, но ее магия не была безгранична. Обычно морок был ярче там, где находилась бабушка. Остальное было бесформенным ничем. Если сосредоточиться, попытаться увидеть за слоями реальность, можно было получить только головную боль.
Я уже ощущала подступающую головную боль. Рыча, я отвернулась от ворот, прислонилась плечами к прутьям и смотрела на лес вокруг. Его зелень была облегчением для моих напряженных глаз, и боль в голове медленно утихла.
Я вдруг ощутила еще одно присутствие неподалеку. Дир.
Он не использовал тропу Хинтер, но быстро двигался по лесу. Я не знала, как он это делал. Я считала себя умелой ищейкой, но если бы я попыталась идти среди зарослей, я безнадежно заблудилась бы. Шепчущий лес не любил людей. Но, видимо, он не издевался над оборотнями.
— Где она?
Я вздрогнула от голоса и обернулась. Бабуля стояла за вратами.
Я не знала, смогу ли когда-то привыкнуть к виду моей бабушки. «Бабуля» — ее титул ведьмы из-за возраста и опыта, ее место среди других ведьм округов. Если я не ошибалась, ей было больше сотни лет.
Но никто, глядя на нее, этого не сказал бы. Она была высокой, похожей на статую, с величавым лицом и точеными скулами, изящной линией челюсти, длинной шеей. В ее рыжих волосах не было ни следа седины, она собирала их на макушке замысловатыми кудрями, закрепленными золотыми гребнями, которые напоминали корону.
На первый взгляд она казалась не старше моих девятнадцати лет. Со схожим цветом волос нас можно было принять за сестер. Но на волосах сходство заканчивалось. Где она была чистой и деликатной, с бледной кожей, я была грубой, обветренной и в веснушках. Я больше напоминала отца, который был по-своему красивым, но не мог сравниться с эфемерной красотой моей бабушки.
Хотя я не знала, была ли эта красота настоящей. Бабуля всегда была укутана в слои морока, кто знал, какая правда лежала за ними?
— Ну? — ее голубые глаза медленно скользили взглядом по моему телу, отмечая все пятна и дыры в моей одежде, царапины на открытой коже. Взгляд остановился на сломанном луке на пару мгновений, вернулся к моему лицу. — Голова. Где голова оборотня?
— У меня ее нет.
Полные губы бабули изогнулись в красивом оскале.
— Я четко выразилась, нет? Принеси мне ее голову. Я понятно говорила.
Я кашлянула и чуть поправила стойку.
— Я столкнулась с проблемами. Пришлось… погоняться. И я разозлила гикори, — я подняла сломанный лук как доказательство. — Я не могу одолеть монстра без оружия, придется выходить снова зав…
Рычание бабули жутко напоминало оборотня. Она отпрянула на шаг, произнесла резкий приказ на языке, который я не знала, и взмахнула рукой. Врата задрожали и ответили, открылись с оглушительным скрипом. Я не успела отпрянуть, бабуля поймала меня за запястье и втащила меня.
— Внутрь, — сказала она, толкнула меня на несколько шагов в пустоту ее двора. — Стоило знать лучше, чем заключать сделку с твоей глупой сестрой! Кровь твоего отца слишком густа в твоих венах. Он был бесполезен, как ты.
Ее слова жалили сильнее, чем я хотела признавать. Хуже, они вызвали ясно другое лицо из моего прошлого, которое я не любила вспоминать. Отец. Далеко от Шепчущего леса. Он сейчас был один в домике, который я снимала для нас двоих последние несколько лет. Как он платил теперь за аренду, если я не обеспечивала его? Никак. В этом была правда. Его выгонят, бросят гнить в канаве, воняющего выпивкой. Без дочерей некому было нянчиться с ним.
Хотя это ничего не изменит. Бабуля наложила на него сильное проклятие за то, что он украл у нее дочь, это проклятие давало ему долгую жизнь, чтобы он страдал много лет. Он выживет. Как-то. Один и в мучениях.
Я поежилась. Забавно. Если бы кто-то спросил, я сказала бы, что не любила отца. Я сказала бы, что он выбил ее из меня много лет назад. Но мое сердце болело от мысли о нем. Или от мыслей о его страданиях.
Семь богов, я становилась мягкой, как Валера!
Бабуля закрыла врата приказом и шагнула к прутьям.
— Дир! — позвала она, ее до этого мягкие тона вдруг стали пронзительными. — Я знаю, что ты там. Приведи себя в порядок и отчитайся через час. Этой ночью у меня гость, и я требую, чтобы ты обслуживал за ужином.
Я приподняла бровь. Бабушка хотела, чтобы оборотень играл дворецкого этим вечером? И кого она принимала? Бабуля была не из общительных. Может, другая ведьма округа пришла к ней. Тот, кого не оскорбит оборотень-дворецкий.
Я изобразила безразличие, когда бабушка повернулась ко мне. Она с отвращением поджала губы, но все еще умудрялась выглядеть красиво.
— Внутрь, — сказала она. — Я найду тебе что-то достойное из вещей. Умойся и приходи в столовую. Помни, ты — моя внучка, чем бы еще ты ни была. Постарайся не опозорить меня.
Это было приказом. Я повернулась, радуясь послушаться в этот раз, и поспешила в мутном пейзаже, скрытом за каменной стеной бабули. Дверь ее дома появилась, словно из воздуха, и я подошла, увидела тесный коридор. Когда я шла тут в прошлый раз, это была большая и роскошная прихожая… но тогда бабушка была со мной, оттуда и разница.