ВОЛШЕБНАЯ ПТИЦАПо мотивам латышских сказокРассказал Виктор Важдаев
ВОЛШЕБНАЯ ПТИЦА
Жили-были барин и барыня. Себя считали умными — умнее всех. Ещё бы! Они и в еде и в питье разбирались, и в хозяйстве толк понимали: у них батраки — бегом бегали, всю работу делать поспевали. Барин с барыней с них строго спрашивали и, не уставая, говорили: мы, мол, — знатоки во всём, что не только городской, но и деревенской жизни касается.
— Почему я барин? — рассуждал барин, глядя на мужика-батрака. — Потому что у меня душа тонкая — всё знает, всё понимает, не то, что у тебя. Ты исполнять моё приказание способен и больше — ничего!..
— Ну это как сказать, — говорит батрак. — Может, ваша милость, оно и так, а может, и этак!..
— Куда там! — усмехнулся барин. — Вот мы с барыней не только вами распоряжаемся, но даже птиц заморских и тех пению обучать способны!..
А надо сказать, что были барин с барыней до птиц особенно охочи: заслышав, как поёт какая-нибудь птаха, готовы были с утра до вечера сидеть и её слушать.
Батрак-то об этом знал. Вот он усмехнулся и говорит:
— Что ж, барин, не гляди, что я простой мужик. И я птицу петь научить могу, да не только ту, которая у вашей милости в клетке запертая сидит, томится, но и ту, которая на воле летает, резвится!
Барин смехом залился:
— Ну и бахвал, хвастун!
— Коли на то пошло, поспорим! — говорит батрак. — Не глядите, что сейчас зима на дворе, сами услышите, убедитесь, как моя птица запоёт!..
— Ну что ж, согласен! — сказал барин. — Если твою птицу я хоть один миг послушаю — золотой получишь и свободный день — гуляй вволю! Ну, а если твоя птица не споёт — прокаркает, прикажу тебя при всём честном народе перед моим, перед барским, домом прутьями высечь.
— Согласен! — сказал батрак. — Поспорим!
А барин радуется: ещё бы! Птицы-то, птицы певчие все на юг поулетали!
Батрак не отступает, на своём стоит:
— Согласен я, ваша милость. Только уж вы извольте завтра поутру с солнышком проснуться и своим барским слухом прислушаться — тогда и услышите, как моя птица не хуже ваших, заморских поёт!
Ладно. Поспорили они так, и отпустил барин батрака: «Пускай его идёт птицу пению обучать!»
А сам — предвкушает: «Завтра мужику сеченным быть!»
Поутру, раным-рано, солнышко взошло, барин в постельке своей повернулся. Голову приподнял, прислушался…
Что такое?..
Слышит — птица поёт, да так хорошо, так сладко! Барин ушам своим не поверил — замер, да и заслушался. А потом, потом вскочил как был в одной рубахе ночной и давай барыню будить, трясти:
— Вставай, вставай! — кричит. — Уж такая за окном птица поёт — никогда такой слышать не приходилось! Вставай, барыня, скорей! Не то улетит птица — и не услышишь, и не увидишь такую!..
А за окном птица всё поёт, поёт, не унимается:
— Жиг-жаг! Жиг-жаг! — да так звонко, тонко, как бубенец, заливается.
Где тут одеваться! — накинули барин с барыней прямо на ночные рубахи шубы и побежали. На крыльцо выскочили и услышали и увидели…
В саду, близ дома, у поленницы — за ночь притащили её сюда — мужики-батраки дрова пилили. Кругом снег белый, солнышко золотой свет разлило, а воздух чистый, чистый!.. А руки у мужиков сильные, сильные. Вот в них-то пила и распевала: «Жиг-жаг! Жиг-жаг!» Ну чем не птица!
Барин с барыней на крыльце так и замерли. Как заворожённые. До того они удивились, поразились.
А батрак раскраснелся, шапку сбросил, пила у него в руках — сама идёт, сама плывёт, звенит-поёт.
— Завтра, ваша милость, с вас золотой и день выходной, праздничный, свободный!
А пила звенит, пила поёт:
— Жиг-жаг! Жиг-жаг!.
СКАЗКА О МУДРОЙ ЖЕНЕ
Давно это было. В те стародавние времена богатый барин над бедняком хозяином был; как хотел, так с ним и поступал: хотел — казнил, хотел — миловал.
Однажды батрак не смог исполнить приказания своего барина: то ли хлеба задал барин убрать столько, что не уберёшь, то ли тёмной ночью жеребёнка волки с выпасов утащили, только разгневался барин и решил мужика наказать. Да так наказать, чтобы другим не повадно было, чтобы все кругом боялись его, барина-хозяина, чтобы трепетали перед ним. Вот и приказал барин собрать всех людей своих и мужика на глазах у всех — повесить.
Как узнала жена бедняка об этом, так слезами чуть не захлебнулась, исплакалась. А потом решила:
«Будь что будет! Пойду к барину-хозяину, в ноги кинусь. Может, сжалится он, помилует мужа моего дорогого!» — И стала собираться в дорогу.
А был у неё сыночек маленький — ходить ещё не умел. Разве оставишь его одного дома?
Вот и взяла бедная женщина сыночка с собой.
Шла, шла и пришла в лес. Сама уморилась, и сыночек её расплакался — есть захотел.
Осмотрелась бедная женщина, выглядела местечко под деревцем потенистее, попрохладнее, расположилась там. Хлебушек достала. Сыночка кормит, а тут и самой есть захотелось.
Вот и едят они помаленьку хлеб, тот самый, который она из дому взяла. Вдруг слышит:
— Цвинь-цвень! Цвинь-цвень!
Поглядела вверх, а над ней по ветке птичка на тонких ножках прыгает и просит:
— Цвинь-цвень! Цвинь-цвень! — мол, ты ешь, а и мне хочется!
«Что ж, — подумала бедная женщина. — У всякого своё: у меня — горе, у птички — забота!»
Накрошила бедная женщина хлеба и в сторонку бросила.
Птичка на ветке попрыгала, попрыгала, потом на землю слетела, крошки схватила и вспорхнула к себе в гнёздышко. А там птенцы сидят, клювы раскрыли!
Так и сновала птичка — вверх взлетит, вниз слетит…
А на земле муравьишки к крошкам подобрались — то ли на месте едят, то ли домой к себе несут…
Передохнула бедная женщина, сыночка своего накормила и пошла дальше.
Вот пришла она в барское имение и прямиком к барину, упрашивать его, чтобы мужа помиловал.
Уж она его так просила, так молила, что он смилостивился, наконец, пообещал мужа домой отпустить, если… Вот то-то и оно, что если…
Барин-то не простой был, а хвастливый. Умом своим любил кичиться. Я, говорит, всех умом превосхожу. И потому любую наитруднейшую загадку отгадать могу, которую никто отгадать не может.
Сказал барин бедной женщине:
— Сумеешь мне такую загадку загадать, которую я разгадать не смогу, — помилую мужика, отпущу домой. А не сумеешь — твоя печаль: повесят его, как я сказал-приказал!
Задумалась бедная женщина… Да что тут думать? Выхода нет! Надо соглашаться, надо пытаться загадку загадать. Сказать-то легко. А ну, придумай! Да не ошибись! Ошибёшься — человека погубишь, мужа потеряешь, сыночка маленького родного отца лишишь!
Словно ветка на ветру, затрепетала бедная женщина. Барин-то, известно, мастер загадки разгадывать. Ему что: одним мужиком меньше, одним горем больше — всё одно, он и посмеивается:
— Давай придумывай! Да поинтереснее!.. Вот какой барин-то был!
И как получилось, но только вдруг сказала бедная женщина барину этому, хозяину:
— Моя загадка такая, моя загадка простая: «Я ем, от меня ест, надо мной ест, и подо мной ест». Что это?
Думал барин, думал хозяин — ничего придумать не мог. Не разгадал.
Передохнула бедная женщина, сыночка своего накормила и пошла дальше.
Вот пришла она в барское имение и прямиком к барину, упрашивать его, чтобы мужа помиловал.
Уж она его так просила, так молила, что он смилостивился, наконец, пообещал мужа домой отпустить, если… Вот то-то и оно, что если…
Барин-то не простой был, а хвастливый. Умом своим любил кичиться. Я, говорит, всех умом превосхожу. И потому любую наитруднейшую загадку отгадать могу, которую никто отгадать не может.Нахмурился:
— Ладно, — говорит, — твоя удача! Забирай своего мужика, да отправляйтесь домой, чтобы я вас больше не видел. Только ты мне скажи — какая отгадка у твоей загадки. И кто тебя, простую бабу, такое загадать научил, что даже я, умнейший из богатейших, и тот отгадать не смог?
Тут бедная женщина ему и рассказала, как по лесу шла, притомилась, как сыночек у неё расплакался — есть захотел, вот она и выбрала местечко поспокойнее, попрохладнее, села у деревца, сыночка кормила, сама ела и птичка над ней птенцов тем хлебушком угощала, и муравьишки у её ног крошки подбирали, ели. Вот и получилось — я ем, от меня ест, надо мной ест и подо мной ест! А кто научил? Так у бедняков учение одно — жизнь. Она и надоумит, она и подскажет, она и научит. Видно, её наука всего сильнее и справедливее.
Вот ведь как просто всё получилось.
ЛОКОТОК
Жили-были бедный крестьянин и его жена. Был у них сын. Всем бы хорош, да ростом мал. Ну, самое большее — с локоток. Так они его и прозвали — Локоток.
Однажды сказал Локоток отцу и матери:
— Пришла пора мне мир посмотреть, себя показать, счастье искать. Найду — вам, родителям своим, помогу, старость облегчу.
И отец и мать встревожились:
— Куда ты такой маленький?
— Э-э, не беда! — сказал Локоток. — Была бы голова на плечах: я нигде не пропаду!
Сказал так и пошёл.
Шёл он, шёл, и привела его дорога в чужой, неведомый лес.
«Вот и хорошо! — думает Локоток. — Место — лучше не сыскать, пора и отдохнуть!» — И прямо на дороге растянулся во весь свой могучий рост: от макушки до пят — локоток, и от пят до макушки — локоток! Шапочку на глаза надвинул, от солнышка их прикрыл и заснул.
А в ту пору в лесу знатный барин, хозяин здешних мест, с егерями охотился. Увидал Локотка:
— Эй, ты, лягушонок! Прочь с дороги! Чего развалился?
А Локоток будто и не слышит. Спит не спит, а посапывает, похрапывает.
— Кому говорят, уходи! Забодай тебя зайцы!
А Локоток и в ус не дует, лежит как ни в чём не бывало. Не шевельнётся.
— Видали богатыря? — говорит барин. — Что, если щелчком его с дороги сбросить? Нет, лучше попугаем как следуе