– Дух, – сказал Скрудж, – что-то говорит мне, что момент нашего расставанья близок. Скажи мне, кто тот несчастный, лежавший на голой кровати без полога?
Дух будущего Рождества перенёс банкира снова на биржу, но там Скрудж не увидел себя, потом в тот самый двор, где была много лет его контора. Контора была на месте, но не была его конторой. Мебель была не та, и человек, сидевший на стуле, был вовсе не он.
Но дух вёл его дальше, пока путники не оказались на кладбище. Так здесь-то Скрудж наконец увидит имя несчастного! Дух стоял между могилами, указывая на одну из них, – запертую вокруг высокими надгробиями, заросшую сорными травами и заброшенную. Банкир снова обратился к привидению:
– Образ жизни людей предсказывает им известный конец. Если же они изменят этот образ жизни, то и конец изменится, не так ли? Скажи, что это возможно, что так будет и с тем, что ты мне показываешь.
Дух оставался недвижим. Тогда несчастный приблизился, дрожа всем телом, и прочёл на покинутой всеми могиле своё собственное имя: Эбенезер Скрудж.
– Нет! – воскликнул он, упав на колени. – Человек, лежавший на той кровати, – я?!
Дух не отвечал.
– Послушай меня! Я теперь уже больше не тот, каким был прежде. Я не хочу быть таким, каким бы сделался. Зачем же показывать мне всё это, если нет больше надежды на моё исправление! Уверь меня, что я могу изменить тени будущего, показанные тобою!
Дух молчал по-прежнему.
– Я буду почитать в своём сердце Рождество и буду стараться думать о нём круглый год. Духи прошедшего, настоящего и будущего будут всегда со мной. Я не забуду их уроков! Скажи мне, что я могу стереть надпись с этого камня!
Но дух уже исчез…
Глава VЗаключение
Скрудж оказался в собственном доме. Кровать была его, и комната тоже. Но самое главное – будущее принадлежало ему и было ещё время его исправить.
Он был так взволнован и вдохновлён своими добрыми намерениями, что всё лицо его было покрыто слезами. Схватив полотно своего полога, он воскликнул:
– Его не сорвали! Он здесь; я здесь, и тени того, что могло случиться, могут быть ещё рассеяны и уничтожены! Дай бог каждому весёлого Рождества! Дай бог счастливого нового года всему свету!
Громкий звон колокола остановил его восторги. Скрудж подбежал к окну: ни тумана, ни дыма; ясный светлый холодный день; мороз поёт, солнце сияет золотыми лучами, воздух необыкновенно свеж и приятен, весёлый звон колоколов.
– Какой сегодня день? – крикнул он пробегающему мимо парнишке.
– Да Рождество же Христово!
– Эй, мой славный малый! Не знаешь, продан ли тот огромный индюк, висевший в мясной лавке?
– Он и теперь ещё висит там.
– Ступай, купи его, и я дам тебе шиллинг; если вернёшься менее чем через пять минут, я дам тебе полкроны.
Мальчика как ветром сдуло.
– Я пошлю его Бобу Крэчиту, – прошептал Скрудж, потирая руки. – Он не узнает, кто прислал. Индюк вдвое больше Тима. Вот будет славная шутка!
Подпрыгивая от нетерпения, он заплатил за индюка и за извозчика, чтоб его доставить Бобу, наградил мальчика, оделся в самое лучшее своё платье и вышел наконец на улицу, где народ выходил толпами из домов. Наш герой имел такой весёлый и любезный вид, что трое или четверо добродушных малых пожелали ему доброго утра и весёлого Рождества Христова, и то были самые приятные слова для него.
Он отошёл ещё недалеко, когда встретился с господином почтенной наружности, который накануне приходил к нему в контору с подписным листом для пожертвований и которому он отказал.
– Милостивый государь, – догнал его банкир, ускоряя шаг. – Как ваше здоровье? Позвольте просить у вас извинения, и не будете ли вы добры… – и Скрудж шепнул ему что-то на ухо.
– Господи! – воскликнул господин, почти задыхаясь, – любезный Скрудж, серьёзно ли вы это говорите?
– И ни одной копейкой меньше! Это то, что мне следовало бы сделать раньше. Заходите, пожалуйста, ко мне. Придёте?
И он пошёл дальше – в церковь, потом гулял по улицам, смотрел на людей, ласкал детей, расспрашивал нищих и чувствовал, что всё это доставляет ему удовольствие. Банкир и во сне никогда не видел, чтобы мог быть таким счастливым. После полудня он направился к дому, где жил его племянник.
– Это я, твой дядя. Я пришёл к обеду. Можно войти?
Можно ли ему войти! Скрудж должен был благодарить Бога, что племянник не оторвал ему рук, пожимая их. Более чистосердечной встречи не могло быть. И жена его, и остальные гости, когда явились, встретили дядюшку так же ласково. Что за удивительный это был вечер! Какие славные игры! Какое единодушие! Какое счастье!
На другое утро Скрудж пришёл в свою контору вовремя. Часы пробили девять – Боба нет; четверть десятого – нет. Он опоздал ровно на восемнадцать минут с половиною. Скрудж сидел перед широко раскрытой дверью, чтобы сразу увидеть клерка, когда тот войдёт.
Боб, появившись, в один прыжок оказался в каморке на стуле, скрипя пером, будто хотел догнать ушедшие восемнадцать минут.
– Эй! – закричал Скрудж. – С чего это ты приходишь в такой час? Я не намерен более этого терпеть, и потому хочу увеличить твоё жалованье.
Боб задрожал от неожиданности, у него блеснула мысль позвать с улицы народ на помощь и послать за смирительной рубашкой.
– С праздником Рождества Христова, Боб, – сказал Скрудж совершенно серьёзно, подойдя ближе. – Дай Бог тебе радостного Рождества, мой добрый друг. Я увеличу тебе жалованье и постараюсь помочь вашей бедной семье. Затопи-ка потеплее камины.
Скрудж исполнил всё, что обещал, и даже гораздо больше; что же касается Тима, который остался жить, то наш герой стал для него вторым отцом.
Бывший скряга сделался таким добрым другом, щедрым хозяином и отзывчивым человеком, каких только знал добрый старый Лондон.
Некоторые смеялись над происшедшей в Скрудже переменой, но он не обращал на это никакого внимания. Он сам в душе смеялся и был вполне доволен собой.
После этих волшебных ночных путешествий Скрудж уже не встречал духов, но на всю жизнь усвоил их уроки. Он стал любимым заботливым дядюшкой для своего племянника и его семьи, добрым отзывчивым хозяином для работников своей конторы, щедрым пожертвователем на любое благое дело и всегда руководствовался любовью к ближним, умея отказывать себе и всегда помогать другим. И про него говорили, что если кто умеет истинно чтить Рождество, то это именно он.
Дай бог, чтобы то же самое можно было сказать обо всех нас!