Домики попадались все реже, фруктовые деревья совсем исчезли. Страна становилась малонаселенной и угрюмой.
Путники уселись у ручейка. Элли достала хлеб и предложила кусочек Страшиле, но он вежливо отказался.
— Я никогда не хочу есть. И это очень удобно для меня.
Элли не настаивала и бросила кусок Тотошке; песик жадно проглотил его и стал на задние лапки, прося еще.
— Расскажи мне о себе, Элли, о своей стране, — попросил Страшила.
Элли долго рассказывала о Канзасе, как там все скучно, серо и пыльно и все совершенно не такое, как в этой удивительной стране Гудвина.
Страшила слушал внимательно.
— Я не понимаю, почему ты хочешь вернуться в сухой и пыльный Канзас.
— Ты потому не понимаешь, что у тебя нет мозгов, — горячо ответила девочка. — Дома всегда лучше!
Страшила лукаво улыбнулся.
— Солома, которой я набит, выросла на поле, кафтан сделал портной, сапоги сшил сапожник. Где же мой дом? На поле, у портного или у сапожника?
Элли растерялась и не знала, что ответить.
Несколько минут сидели молча.
— Может быть, ты мне расскажешь что-нибудь? — спросила наконец девочка.
Страшила взглянул на нее с упреком.
— Моя жизнь так коротка, что я ничего не знаю. Ведь меня сделали только позавчера, и я понятия не имею, что было раньше на свете. К счастью, когда хозяин делал меня, он прежде всего нарисовал мне уши, и я смог слышать, что делается вокруг. У хозяина гостил другой Жевун, и первое, что я услышал, были его слова:
«А ведь уши-то велики!»
«Ничего! В самый раз!» ответил хозяин и нарисовал мне правый глаз.
Я с любопытством начал разглядывать все, что делается вокруг, так как — ты понимаешь — ведь я в первый раз смотрел на мир.
«Хорошенький глазок! — сказал гость. — Не пожалел голубой краски!»
«Мне кажется, второй вышел немного больше», сказан хозяин, кончив мой второй глаз.
Потом он сделал мне нос и рот, но я не умел еще говорить, потому что не знал, зачем у меня рот. Хозяин надел на меня свой старый костюм и шляпу, с которой ребятишки срезали колокольчики. Я был страшно горд, и мне казалось, что я выгляжу, как настоящий человек.
«Этот парень будет чудесно пугать ворон», сказал фермер.
«Знаешь что? Назови его Страшилой!» посоветовал гость, и хозяин согласился.
Ребята весело закричали:
«Страшила! Страшила! Пугай ворон!»
Меня увезли на поле, проткнули шестом и оставили одного. Было скучно висеть, но слезть я не мог. Птицы сначала боялись меня, но скоро привыкли. Одна старая ворона даже села мне на плечо.
«Я удивляюсь, — хрипло прокаркала она мне в ухо, — о чем думал фермер, когда хотел так глупо обмануть нас! Любая ворона сразу видит, что ты просто чучело, набитое соломой».
И она нахально клюнула меня в щеку. От злобы у меня неожиданно появился голос. Я так крикнул, что ворона слетела и с удивлением посмотрела на меня, скосив глаза.
«Ты, видно, чучело какого-то нового сорта! — сказала она. — А все-таки я тебя не боюсь. С шеста ты не слезешь».
И ворона принялась клевать колосья перед самым моим носом. Я опечалился. Очевидно, я был плохим чучелом, раз не мог напугать птиц. Но старая ворона утешила меня:
«Ты был бы лучше многих людей, если бы у тебя были мозги в голове. Мозги — это единственная стоящая вещь, у вороны или у человека — все равно».
Услышав эти слова, я решил обязательно добыть мозги. Я надеюсь, что Гудвин даст их мне…
— Я думаю, он тебе поможет, — подбодрила его Элли.
— Да, да! Неудобно чувствовать себя глупцом, когда даже вороны смеются над тобой.
— Идем! — сказала Элли и подала Страшиле корзинку.
К вечеру путники вошли в большой лес. Ветви деревьев спускались низко и загораживали дорогу, вымощенную желтым кирпичом. Путники шли через лес. Солнце зашло, и стало совсем темно.
— Если увидишь домик, где можно переночевать, скажи мне, — попросила Элли сонным голосом. — Очень неудобно и страшно итти в темноте.
Скоро Страшила остановился.
— Я вижу направо маленькую хижину. Пойдем туда?
— Да, да! — ответила Элли. — Я так устала!
Они пошли между деревьями, пока не дошли до хижины. Элли нашла в углу постель из сухих листьев и сейчас же уснула. А Страшила, который никогда не уставал и никогда не хотел спать, сидел на пороге, пялил глаза в темноту и терпеливо дожидался утра.
Спасение Железного Дровосека
Элли проснулась. Страшила сидел на пороге, а Тотошка гонял в лесу белок.
— Надо поискать воды, — сказала девочка.
— Зачем тебе вода?
— Умыться и попить. Сухой кусок не идет в горло.
— Фу, как неудобно быть сделанным из мяса! — задумчиво сказал Страшила. — Вы должны спать, и есть, и пить. Впрочем, у вас есть мозги, а за них можно терпеть всю эту кучу неудобств.
Они нашли ручеек, и Элли с Тотошкой позавтракали. В корзинке оставалось еще немного хлеба. Элли собралась итти к дороге, как вдруг услыхала в лесу стон.
— Что это? — спросила она со страхом.
— Понятия не имею, — отвечал Страшила. — Пойдем посмотрим.
Стон раздался снова. Они стали пробираться сквозь чащу. Скоро они увидели среди деревьев что-то блестящее. Элли подбежала и остановилась с криком изумления.
У надрубленного дерева с высоко поднятым топором в руках стоял человек, целиком сделанный из железа. Голова его, руки и ноги были прикреплены к железному туловищу на шарнирах; на голове вместо шапки была железная воронка, и даже галстук на шее был железный. Человек стоял неподвижно, с широко раскрытыми глазами.
Тотошка с яростным лаем попытался укусить железную ногу незнакомца и отскочил с визгом: он чуть не сломал зубы.
— Это ты стонал? — спросила Элли.
— Да! — ответил железный человек. — Уже целый год никто не приходит мне помочь.
— А что нужно сделать? — спросила Элли, растроганная жалобным голосом незнакомца.
— Мои суставы заржавели, и я не могу двигаться. Но, если меня смазать, я буду как новенький. Ты найдешь маслёнку в хижине на полочке.
Элли сбегала в хижину и быстро вернулась с маслёнкой.
— Где смазывать?
— Сначала шею, — ответил Железный Дровосек.
И Элли смазала шею, но она так заржавела, что Страшиле долго пришлось поворачивать голову Дровосека направо и налево, пока шея не перестала скрипеть.
— Теперь, пожалуйста, руки!
И Элли стала смазывать суставы рук, а Страшила осторожно поднимал и опускал руки Дровосека, пока они не стали действительно как новенькие. Тогда Железный Дровосек глубоко вздохнул и бросил топор.
— Ух, как хорошо! — сказал он. — Я поднял вверх топор, прежде чем заржаветь, и очень рад, что могу от него избавиться. Ну, если вы смажете мне ноги, все будет в порядке.
Элли смазала ему ноги, так что он мог свободно двигать ими. Железный Дровосек много раз благодарил Элли, так как он был очень вежливым и признательным созданием.
— Я стоял бы здесь вечно. Вы спасли мне жизнь. Как вы сюда попали?
— Мы идем в Изумрудный город к Великому Волшебнику Гудвину и провели в твоей хижине ночь.
— Зачем вы идете к Гудвину?
— Я хочу, чтобы он вернул меня в Канзас. А Страшила хочет попросить у него немножко мозгов для своей соломенной головы.
Железный Дровосек глубоко задумался.
— Как вы полагаете, Гудвин может дать мне сердце?
— Думаю, что может, — отвечала Элли. — Ему это не труднее, чем дать Страшиле мозги.
— Так вот, если вы примете меня в компанию, я пойду с вами в Изумрудный город и попрошу Великого Гудвина дать мне сердце.
— Пойдем! — весело вскричал Страшила.
А Элли сказала, что она очень рада взять с собой Железного Дровосека.
Железный Дровосек поднял топор, и они пошли через лес — к дороге, вымощенной желтым кирпичом. Дровосек попросил Элли положить на дно корзинки маслёнку.
— Я могу попасть под дождь и заржаветь, — сказал он, — и без маслёнки мне придется плохо.
Большим счастьем было для Элли найти такого товарища, как Железный Дровосек. Они скоро пришли к месту, где дорога заросла кустарником и стала непроходимой.
Но Железный Дровосек заработал своим огромным топором и быстро расчистил путь.
Элли шла задумчиво и не заметила, как Страшила свалился в яму. Ему пришлось звать девочку на помощь.
— Почему ты не обошел кругом? — спросил Железный Дровосек.
— Не знаю! — чистосердечно ответил Страшила. — Понимаешь, у меня голова набита соломой, и я иду к Гудвину попросить немножко мозгов.
— Так! — сказал Дровосек. — Во всяком случае, мозги — не самое лучшее на свете.
— Вот еще! — удивился Страшила.
— Раньше у меня были мозги, — пояснил Железный Дровосек. — Но теперь, когда приходится выбирать между мозгами и сердцем, я предпочитаю сердце.
— А почему? — спросил Страшила.
— Послушайте мою историю, и тогда вы всё поймете.
И, пока они шли, Железный Дровосек рассказывал им свою историю:
— Я — дровосек. Став взрослым, я задумал жениться. Я полюбил от всего сердца одну хорошенькую девушку, а я тогда был еще из мяса и костей, как и все люди. Но злая тетка, у которой жила девушка, не хотела расстаться с ней, потому что девушка работала на нее. Тетка пошла к волшебнице Гингеме и обещала ей корову и двух баранов, если та расстроит свадьбу…
— Злая Гингема убита! — перебил Страшила.
— Кем?
— Элли! Она прилетела на Убивающем Домике и — крак! крак! — села волшебнице на голову.
— Жаль, что этого не случилось раньше!.. — вздохнул Железный Дровосек и продолжал:
«Гингема заколдовала мой топор: он отскочил от дерева и отрубил мне левую ногу. Я очень опечалился: ведь без ноги я не мог быть дровосеком. Я пошел к кузнецу, и он сделал мне прекрасную железную ногу. Гингема снова заколдовала мой топор, и он отрубил мне правую ногу. Я опять пошел к кузнецу. Девушка любила меня по-прежнему и не отказывалась выйти за меня замуж. „Ты много сэкономишь на сапогах и брюках“, говорила она мне. Однако злая волшебница не успокоилась: я потерял руки, и кузнец сделал мне железные. Наконец, топор отрубил мне голов