Она откинулась обратно на подушки и вздохнула, снова вернувшись мыслями к своему сну. Это всего лишь сон, подумала она. И, как она ни ненавидела это, дальше мысли пошли по привычному направлению. С тех пор, как мама…
Но она не могла винить маму в этом; в этой боли не было вины ее мамы. Это собственная боль Ниты делала ее ночи столь мучительными. Школьный психолог и консультант в больнице говорили ей то же самое: “Скорбь займет время. Боль проявляется различными путями: старыми повторяющимися ситуациями, странными символическими снами, душевным беспокойством. Попытайся сократить это - и все только затянется. Пусть все идет своим чередом, позволь горю проходить сквозь тебя со своей скоростью.”
Как будто у меня есть выбор, горько подумала Нита. Она пыталась воспользоваться волшебством для борьбы с нарушениями сна, но Учебник прямо сообщил ей, что это приведет к противоположным результатам. Ослабление чужой боли - это одно, а умышленная попытка уменьшить свою боль - совсем другое, и цена за это слишком высока для разумного волшебника. Лучше позволить боли пройти самостоятельно.
Но от подобных здравых размышлений нет никакого толку, когда находишься одна в тихой темной полуночной комнате. Все, что Нита могла сделать, это потереть лицо руками, промокнуть слезы уголком подушки и попытаться уснуть. Вот только этого было недостаточно, так что она просто продолжала тихо лежать, дожидаясь рассвета.
Нита лежала, и ей казалось, что в темноте блестят чьи-то глаза, а тени по углам сгущаются в раскрашенные маски, что заставило ее посильнее зажмуриться. Это просто отражение моей боли, подумала она. Боль выражается в символах, непохожих на реальное состояние дел.
Я хочу преодолеть это. Я хочу снова жить нормальной жизнью…
…Но она понимала, что нормальная жизнь в прежнем ее виде никогда не вернется. Так что ей придется так или иначе строить новую.
Нита повернулась набок и снова попыталась уснуть, но это заняло немало времени: а из теней снов глаза продолжали следить за ней…
***
Следующим днем был вторник. Уроки прошли для Кита почти незаметно. Он продолжал размышлять над проблемой Тома с “потерявшимся волшебником”. Обнаружить его и идентифицировать не станет проблемой - Учебник укажет на правильного человека сразу, как они окажутся на более-менее близком расстоянии. Но что дальше? думал он, когда прозвенел звонок на четвертый урок. Он взял свою сумку и вышел из класса математики, направляясь к кабинету истории. Я же не могу просто подойти к нему, сказав: “Привет, я странствующий рыцарь, и я приветствую тебя. У тебя какие-то трудности?” Может быть, сначала лучше понаблюдать за ним издалека?
- Эй, Кифи, ты даже не поздоровался!
Кит резко обернулся и обнаружил Рауля Эшмелинга, шедшего за ним след в след. Или, точнее, он обернулся и задрал голову, потому что Рауль еще больше вытянулся в последнее время. Это был довольно тощий белобрысый парень, рост которого позволил бы ему вступить в любую баскетбольную команду - в общем, тот человек, для описания подобных которому и было придумано слово “долговязый”. Дружелюбный и общительный Рауль имел склонность придумывать странные прозвища для прочих детей в классе продвинутой истории, кучке психов различных возрастов, которые образовывали единую команду. “Кифи” было сокращенным от “kit fox*”, и это прозвище продержалось дольше всех, когда-либо придуманных Раулем для Кита.
*kit fox - маленький лис (англ.)
- Привет, Пират, - отозвался Кит. - Извини, замечтался.
- Заметно. У тебя вообще есть привычка бродить ничего вокруг не замечая. Готов к викторине Макиавелли?
- Вот блин, нет… - сказал Кит, когда они завернули за угол и направились по коридору к дверям кабинета. “Макиавелли” обозначало мистера Мака, их учителя истории, и это прозвище ему вполне подходило: он обладал острым расчетливым умом, который делал изучение истории довольно приятным времяпрепровождением. - Совсем из головы вылетело. Ну, я читал это раньше. Если повезет, выживу.
Рауль бросил на него внимательный взгляд.
- Я смотрю, у тебя голова забита чем-то другим?
- Есть немного.
- Как она? Я давно ее не видел.
- Хм? А, ты о Ните… - они вместе зашли в класс и сели возле задней стены. В классе Мака каждый мог сидеть, где ему заблагорассудится, что приводило к скоплению основной массы учеников за задними партами, где они надеялись избежать внимания Макиавелли и последующего выхода к доске… впрочем, это было лишено особого смысла.
- Ей лучше, - Кит сделал паузу, наблюдая, как кабинет быстро заполняется учениками - что было неудивительно, учитывая склонность Мака превращать жизнь опаздывающих в ад дополнительными вопросами. - То есть, настолько, насколько это вообще возможно, учитывая обстоятельства.
Рауль с любопытством посмотрел на Кита:
- Если ты не думаешь только о ней все это время, то в чем же дело?
- Ох, всякая домашняя фигня…
Прозвенел звонок. Спасен! подумал Кит. Со звонком в класс ворвался Макиавелли, как обычно, подвижный, высотой всего в полтора метра и лысоватый, он был одет в синий костюм, украшением которому служил красный галстук с множеством нарисованных маленьких резиновых уточек. Костюм всегда был один и тот же, в то время как галстук каждый день менялся. Как обычно, за несколько секунд с удовольствием выбрав подходящую жертву, чтобы засыпать ее каверзными вопросами, мистер Мак обрушился на нее.
- Родригес, - сказал он, заставив сердце Кита уйти в пятки. - Вы готовы сегодня ответить на несколько вопросов?
Волшебники не лгут, они слишком серьезно относятся к словам, чтобы играть ими даже в таких мелочах.
- Я не знаю, мистер М., но я думаю, я выясню это.
Макиавелли усмехнулся. Кит с трудом сдержал желание застонать вслух, в очередной раз пожалев, что для волшебника считалось бы неэтичным воспользоваться своими силами, чтобы прочитать закрытую тетрадь, лежащую в его рюкзаке. Все, что ему оставалось, это молиться о быстром завершении кровопролития.
Сорок пять минут спустя Кит и большая часть его одноклассников вышли из кабинета, выглядя так, словно их неоднократно переехал каток.
- Напомни мне никогда не отправляться южнее Сахары в восемнадцатом веке, - пробормотал Рауль, - после сегодняшнего мне достаточно будет просто увидеть это, чтобы свалиться с синдромом посттравматического стрессового расстройства.
Кит теоретически мог отправиться в подобное место, он даже представлял себе, какова может быть плата, но в данный момент был склонен согласиться с Раулем.
- Ну что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, теперь это позади.
- Ага. Не уверен, что чувствую особый интерес к обеду после такого… но, полагаю, стоит все же сходить и взглянуть.
Кит усмехнулся, подумав о том, что нарушить интерес Рауля к еде могла бы только ядерная война.
- Расскажешь мне потом, что там было. А я пойду домой пообедаю.
- Хотел бы я жить так же близко к школе, как и ты, - сказал Рауль. - Затем я начинаю думать обо всей еде из кафе, которую я бы не съел в этом случае…
- Ладно, Пират, - сказал Кит. - Удачно тебе помучиться. Увидимся!
Он вернулся к своему шкафчику, бросил туда рюкзак и запер, затем вышел через заднюю дверь школы, пересек парковку, прошел в ворота и завернул за угол на Конлон Роуд.
Понч прыгал по заднему двору, стараясь выглянуть за забор, когда Кит показался на подъездной дорожке.
- Окей, окей, погоди минутку, - сказал Кит. Он открыл сетчатую дверь и ткнул в замок одним пальцем. - Эй, Chubbo*…
*толстячок
** Chubb - марка замков
Замок услужливо приоткрыл дверь перед ним. Кит похлопал замок, распахнул дверь и пробежал на кухню, где поспешно соорудил бутерброд из ржаного хлеба с куском ветчины, слегка смазал все это горчицей и проглотил, почти не жуя. Он оставил записку на холодильнике для своей мамы, которая еще спала, придя под утро после ночной смены в больнице: “Я пообедал. Увидимся позже.” Он подумал, не добавить ли кодовую фразу “Ушел по делам”, чтобы его мама знала о наличии у него волшебной работы, но решил этого не делать. Сейчас у него оставалось только время, отведенное для ланча минус потраченное на приготовление бутерброда, а ведь еще нужно было успеть вернуться обратно к школу.
Кит стряхнул крошки от своего бутерброда и вышел, тихонько закрыв дверь за собой, чтобы не потревожить мамин сон.
- Увидимся, здоровяк, - сказал он замку. - Береги ее.
Вперед!
Он прошел через двор, тихонько отворив ворота и закрыв их за собой, потрепал Понча за ошейник, что было своего рода дружеским приветствием для них.
- О, ты даже не залаял, - сказал Кит. - Ты молодец.
Она ведь спит, отозвался Понч. Я не слишком хочу, чтобы на меня ругались.
- Ничего. Я просто рад, что ты подумал об этом.
Мы куда-то собираемся?! Понч завилял хвостом в предвкушении.
- Просто быстрая вылазка, чтобы поглядеть на того парня. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке, до того, как вторгнусь в его мир.
В любом случае, это тайное предприятие.
Понч прекратил носиться кругами и уселся на траву, помахивая хвостом, пока Кит копался в “кармане” в поисках цепочки транзитного заклинания, а также еще одного, более сложного, которое он подготовил заранее. Существовало несколько различных способов стать невидимым с помощью волшебства, но данный был наиболее полным из них всех: даже если кто-нибудь случайно натолкнется на Кита, он ничего не почувствует, заклинание заставит его подумать, что он просто споткнулся. Создание цепочки потребовало полутора часов внимательного чтения Учебника этим утром, пока Кит еще лежал в постели, затем заняло еще пятнадцать-двадцать минут на пути обратно, измотав его так, словно он совершил десять кругов по школьной беговой дорожке. Но сейчас, когда он вытряхнул маскирующее заклинание наружу, словно туманную сеть переплетенных символов Речи, он ощутил удовлетворение результатами своего труда.
Подготовка основной магической сети заняла немало времени, пока он не сообразил, что может заставить ее подзаряжаться с определенными интервалами.