– Почему вы пропустили маму? – резонно заметила Беата. – Наверняка она тоже отсиживала чьи-то знаменитые коленки?
– Моя мама дружила с самим Рудольфом Нуриевым, заслушиваясь исполнением песен самим Высоцким. Пришли.
Корнелия распахнула двери комнаты и пропустила гостью вперед. Это была стандартная гостиничная комната. Стены, как и во всем доме, были из большого круглого дерева, посредине стояла двуспальная кровать, шкаф, стол и телевизор.
– Ну так себе, – разочарованно сказала Беата, – а туалетная комната?
– Одна на этаже, – пояснила Корнелия и, чтобы избежать других вопросов, добавила: – Это не частная резиденция, это база «Берлога», которую на дни новогодних каникул сняла великая актриса Агния Орлова.
– Понятно, – примирительно сказала Беата, – провинциальной девочке, сбежавшей из своего Геленджика три года назад, – прошу заметить, не пять, а всего лишь три, – и не в таких «Берлогах» приходилось жить. А почему вы сказали про контракт? Ведь если я буду работать по ночам и сделаю книгу раньше, зачем мне здесь дольше сидеть, только вас буду раздражать.
Было видно невооруженным глазом, что это больная тема для язвительной с виду журналистки, поэтому Корнелия ответила ей с особым удовольствием:
– Вам в ваши двадцать восемь лет пора уже научиться читать то, что вы подписываете. Пункт 3.2.4 гласит, что вы обязуетесь находиться на базе «Берлога» до второго января. В случае неисполнения указанного пункта оплата за работу в сумме двух миллионов рублей не будет выплачена.
– Ого, – на самом деле удивилась Беата, – зато вы, как погляжу, хорошо осведомлены о моем контракте и даже о сумме, надо же.
– Странно было бы, если бы я не знала то, что составляла сама, – первый раз лицо Корнелии изменилось, и на нем появилось подобие насмешки.
– У вас есть юридическое образование? – спросила Беата, в голове решая, сможет ли она оспорить контракт.
– У меня три высших образования: юридическое, медицинское и техническое, – спокойно и без хвастовства ответила Корнелия.
– И как с таким багажом знаний и всего лишь домоправительница? – усмехнулась Беата.
После этих слов лицо Корнелии стало белым. Было видно, что сейчас Беата попала в точку, в больную кровоточащую точку, слабое место москвички в пятом поколении.
– Я не домоправительница, – по слогам ответила побелевшая Корнелия. Ее бесцветная, почти прозрачная кожа пошла алыми пятнами, – я тридцать лет правая рука великой актрисы Агнии Орловой. Через час ужин в столовой.
Беата была бы не Беата, если бы промолчала, видя, что попала в точку. Уже вслед уходящей Корнелии она крикнула:
– И все же я думаю, что-то вас здесь держит. Если она у вас забрала паспорт и шантажирует, моргните два раза, я постараюсь вам помочь. Я все-таки профессиональный журналист, а не писатель женского мыла, не такие дела раскручивала.
Ничего не ответив, Корнелия хлопнула дверью.
– Странный дом, поэтому и домочадцы странные, – вслух сказала Беата, а про себя подумала, хорошо, что она не любит доверяться судьбе. Перед поездкой, подключив все свои уже многочисленные знакомства и просидев несколько вечеров в архивах разных ведомств, вместо того чтобы потратить это время на сына, все-таки выискала интересную информацию о своей нанимательнице. Так сказать, грязное белье, оказывается, было и у нее, и теперь на всякий случай у Беаты был ключик к сердцу, ну или к расположению великой актрисы. Инстинктивно она потрогала карман на сумке: бумаги были на месте.
«Я не хочу никому вредить и никого шантажировать, – в который раз оправдалась она перед собой, – это просто страховка на случай непредвиденных обстоятельств».
Но Беата даже представить себе не могла, насколько непредвиденными станут вскоре обстоятельства и что на эти бумаги она будет смотреть совсем другими глазами.
Глава 5Корнелия тоже любит
Корнелия Звонарская была зла на всех: на эту выскочку журналистку, на старуху, на себя и даже на него, на своего мальчика. Ей только показалось на миг, что жизнь начала налаживаться, что счастье в этом мире возможно, и даже ей, некрасивой девочке из интеллигентной московской семьи, отрабатывающей карму родителей, Господь тоже выделил кусочек счастья. Конечно, она никогда бы не призналась, но втайне ото всех Корнелия, выросшая на Блоке, Тургеневе и Ахматовой, читала наивные женские романы, как под копирку похожие один на другой. Главной темой в них была мысль о женском счастье рядом с любимым мужчиной, красивым, мускулистым и молодым, который смотрит на свою суженую с обожанием и грозится всю жизнь носить на руках. И вот когда все эти тайные желания начали исполняться, появилось препятствие, которое необходимо устранить.
«Почему, – задавалась с утра она вопросом, – одним все дается легко, а другим приходится выбивать каждый грамм своего счастья?» Ну ничего, она так долго ждала его, что никому не позволит разрушить замаячившую на горизонте мечту. Надо только подумать, надо только все хорошо обдумать.
– Ты что, замерзла? – громко, словно залепив пощечину, спросила Агния. – Продолжай.
– Наливка сегодня будет, – продолжила зачитывать меню ужина Корнелия, по-прежнему находясь где-то далеко в своих мыслях, – «Морошковая», она имеет пряно-кисловатый вкус с незначительной горечью, с тонким ароматом плодов шиповника, ягод морошки и «медовой» травы.
– Бог с ней, с наливкой, – прервала Агния, – меня все устраивает, добавь еще салат, который подавали мне по приезде.
Корнелия заглянула в свой огромный блокнот и махнула головой:
– Салат по-ладожски из копченого сига, выловленного в ладожских шхерах, огурцов свежих и соленых, отварного картофеля, зеленого яблока. Заправленный ругозерским соусом.
– Да, его, и «калитка» с лосятиной была вчера не очень, больше не заказывай, – вредничала Агния.
Корнелия знала, что для хозяйки важен не столько сам процесс поглощения еды, сколько выбор. Это был своеобразный ритуал, по важности граничащий с посещением сауны, – сегодня пусть будет рыбная «калитка».
– С форелью или с творогом и икрой? – продолжала Корнелия подыгрывать Агнии, но как-то безынициативно, вяло.
– Пусть будут обе. Ты почему сегодня такая, не заболела ли случайно? – заметила настроение своей помощницы Агния. – Бегаешь все к озеру, бегаешь. Что тебе неймется? Все веришь в Женькины сказки о свечении Ладоги и надеешься жизнь поменять? Так не получится у тебя, кишка тонка, – великая актриса, как всегда, была прямолинейна и жестока с помощницей, – для того, чтоб жизнь поменять, надо на что-то решиться, а ты даже в свои сорок восемь уйти от меня не можешь, и все потому, что перемен боишься. Вот пока будешь сидеть у моей юбки, ничего в твоей жизни хорошего не произойдет. Ты уже восемь лет как могла уйти. У меня в сорок лет только самое интересное в жизни началось. Я, можно сказать, только расцвела, только научилась получать удовольствие от жизни. Ты же ищешь постоянные оправдания своей трусости: то ты денег хочешь подкопить, то меня тебе вдруг жалко стало. А если ты думаешь, что я тебе наследство какое оставлю, то даже не мечтай. Умру я, умрет и твой доход – помни об этом. Можешь, вон, на Валаам съездить, помолиться о моем здоровье, чтоб Господь дал мне еще немного пожить, и ты по миру не пошла.
«А ведь она в чем-то права, – подумала Корнелия, глядя на покрытое морщинами лицо, – мой срок прошел, и я могу быть свободна. Я уже почти десять лет получаю зарплату и скопила немного денег, которых бы хватило на тихую, скромную жизнь, но я до сих пор мучаюсь с ней». В одном не права сейчас великая актриса – Корнелия уже другая, она не боится, она ждет своего часа. Скоро все поймут, кто здесь хищник, а кто жертва. Скоро она победит.
Корнелия стояла очень спокойная, и если бы не сломанная одной рукой шариковая ручка, то могло показаться, что ядовитые слова хозяйки ее совсем не касаются.
Глава 6Шестеро из ларца, почти одинаковы с лица
Беата сидела за столом и пыталась прийти в себя от шока. Кроме хозяйки, которая возглавляла трапезу, по обе стороны стола сидели шестеро молодых мужчин. Они все были приблизительно одного возраста, поэтому никак не могли быть братьями. Хотя наша история знала примеры, когда женщина рожала одновременно шестерых детей… Но даже если им по тридцать лет, то Агнии тогда было шестьдесят, и, скорее всего, не под силу великой актрисе был такой подвиг, даже если рассматривать чисто физиологический аспект.
Все эти мысли со скоростью света проносились в голове Беаты, пока не давая никакого внятного ответа. При полном официозе на пороге столовой ее встретила Корнелия и усадила по другую сторону стола напротив Агнии. Сейчас же складывалось такое впечатление, что они ведут дуэль взглядами, а молодые люди, по три человека с каждого бока, лишь секунданты.
– Извините, – в гостиную вошла девушка. У нее были рыжие волосы, уложенные в красивую прическу. Не поднимая глаз, она подошла и села за стол, но как-то несмело, словно не имела на это права. Девушка чувствовала себя здесь лишней, и это было видно. Она жалась к бородатому мужчине, словно пытаясь спрятаться за него от взглядов Агнии, которыми та одаривала всех сидящих за столом по очереди. Несмотря на то, что у Беаты была куча вопросов, она решила промолчать, понимая, что именно их сейчас ждет от нее старуха, чисто из вредности решив сломать немного ее маленькое подготовленное представление.
– Что вы будете пить? – спросил парень, сидевший по правую сторону импровизированных баррикад.
– Что-нибудь из местного творчества, – ответила Беата, рассматривая собеседника. Он был самым крупным из шестерых. Его накачанные бицепсы обтягивал смешной свитер с оленями, для большей комичности парню не хватало только ободка с оленьими рожками на его бритой голове – и полное погружение в американское Рождество гарантировано.
– Тогда у нас сегодня наливка из морошки. Вас устроит такой вариант колорита, не слишком резкое погруж