— А от вас, сударыня, нам тоже никакой опасности грозить не будет? — спросила неожиданно рыбка.
— Я же вам сказала, что я ваш друг; пойдемте со мной, и будем жить вместе, в мире и согласии, как наши предки когда-то в старину жили.
— Ну, нет, сударыня, спасибо! — ответили рыбки. — Теперь мы и сами видим, что мудрости у вас маловато, а хитрости ой-ой как много! Ведь если нам и в воде живётся неважно, так что же с нами будет в норе под землёю? Нет уж, до свидания, милая Лисичка. Спокойной вам ночи. Спать вам сегодня без ужина!
Рыбки скорей поплыли прочь и рассказали о своей беседе с Лисой утятам. А те окружили Лису и принялись ещё пуще её дразнить: «Кря, кря, кря! «
Так хитрая Лиса и побрела домой несолоно хлебавши.
Принцесса и раввин
В бедном еврейском квартале города Рима готовились к необыкновенному событию. Узкие улицы преобразились, разноцветные флаги были выставлены из всех окон и перекинуты через улицы. На балконах и крыльцах вывешивали пёстрые одежды, скатерти, ковры и даже одеяла. Всем хотелось сделать из мрачных и убогих улиц квартала что-нибудь яркое и красивое. Никогда ещё эти узкие и грязные закоулки не были так нарядны.
Все эти необычайные приготовления делались в честь приезда Принцессы. Много лет жили здесь евреи под тяжёлым гнётом римлян, и, хоть всячески старались доказать свою любовь к миру и порядку, ни одна царственная особа не посещала этот уголок города. Все жители, у которых были праздничные одежды, нарядились ради торжественного дня; а у кого новых одежд не было, на последние гроши покупали яркую ленточку или кусок бахромы и украшали свои бедные лохмотья. Все хлопотали, чтобы придать праздничный, нарядный и весёлый вид себе и своим убогим жилищам.
Все старшины еврейские во главе с раввинами ожидали Принцессу у ворот. Тут же был хор из лучших певцов, и, когда Принцесса стала приближаться, ей понеслись навстречу радостные клики и торжественная песнь привета.
В богато изукрашенной колеснице, запряжённой белыми конями, в пурпурной с серебром упряжи, медленно ехала прекрасная, но гордая и заносчивая Принцесса. Когда умолкла приветственная песнь и Принцесса вышла из колесницы, на встречу ей торжественной процессией двинулись раввины. Впереди шёл знаменитый мудрец Иехошуа бен-Хананиа.
То был человек роста невысокого и вида невеличественного. К тому же был горбат, и, когда низко склонился пред Принцессой, та не могла сдержать улыбку.
— Какое странное создание! — заметила она сопровождавшей её свите.
Горькое страдание промелькнуло в лице раввина, когда он услышал эти слова, однако он овладел собой и продолжал спокойно говорить приветственную речь.
Затем Принцесса направилась по главным улицам, и раввин всё время шёл рядом. Повсюду народ с воодушевлением приветствовал дочь своего повелителя, а раввин так быстро, учтиво и мудро давал объяснения на все её вопросы, что Принцесса невольно слушала его с большим вниманием. Но при каждом поклоне раввина ей бросался в глаза его уродливый горб, и когда наконец он проводил её до колесницы, ожидавшей у ворот, она сказала своей свите:
— Этот раввин — зерно мудрости, сокрытое в безобразной скорлупе.
Опять страданье мелькнуло на лице раввина, и Принцесса, заметив это, сказала ему с горделивою усмешкой:
— Ну, учёный муж, прежде чем я оставлю вас, дай мне на память о себе какой-нибудь мудрый совет.
— Исполню твоё милостивое приказание, — ответил раввин, кланяясь как можно ниже. — Скажи мне, где твой царственный отец, божественный Император, с коим да будет мир, держит свои лучшие вина?
— Мне странен твой вопрос, — удивилась Принцесса.
— Так ведь и я, государыня, «странное создание», — отвечал ей раввин. — Итак, милостивая Принцесса, прошу тебя, ответь на мой вопрос.
— Лучшие вина моего отца хранятся в дворцовых погребах, — сказала Принцесса, заинтересованная необычным разговором.
— Значит, в тёмных подземельях? — спросил удивлённый раввин. — А в каких сосудах, лучезарная Принцесса?
— В глиняных кувшинах, — ответила Принцесса.
— Странно, удивительно странно! — продолжал раввин, — лучшие вина, собранные со всего света, чтобы услаждать великого и могучего Императора, хранятся в обыкновенных глиняных кувшинах и где-то в потёмках, под землёй.
— А как же, по твоему мнению, следовало бы хранить вина моего отца? — спросила изумлённая Принцесса.
— Государыня, — отвечал раввин, сделав такой глубокий поклон, что ей поневоле опять пришлось лицезреть его горб, — не следует ли царские вина хранить в золотых сосудах, в красивых чертогах, освещёнными ярким солнцем?
Принцесса как будто смутилась.
— Старец из племени Израиля, — сказала она, помедлив, — ты обладаешь редкой мудростью — и, быть может, ты прав. Я подумаю о твоём не обыкновенном предложении. Прощай!
Вернувшись во дворец, Принцесса тотчас же приказала позвать к себе старшего виночерпия.
— Распорядись немедленно, — приказала она, — чтобы всё вино, находящееся в дворцовых подвалах, было перелито из грубых глиняных кувшинов в самые красивые золотые сосуды и поставлено в царских садах на солнце.
— Но, милостивая повелительница… — пробовал возразить виночерпий, раскрывая глаза от удивления.
— Молчи, раб! — прикрикнула на него Принцесса. — Исполняй моё повеление, или ты рас станешься с жизнью!
Старший виночерпий поспешил уйти, чтобы в точности исполнить приказание Принцессы. Все во дворце недоумевали, видя, как дорогие вина переливают в золотые кувшины, расставленные рядами в царском саду.
Через неделю Принцесса устроила пир и созвала много гостей.
Когда все собрались, она сказала:
— Приветствую вас, господа! Я приготовила для вас кое-что новое. Вот вино, подобного которому вы никогда ещё не пили.
Всем хотелось поскорее попробовать новое вино. Гости с восторгом смотрели на чудные золотые кувшины, стоящие на столах, и спешили наполнить свои кубки.
— За здоровье великой повелительницы, милостивой и прекрасной Принцессы нашей! — закричали все и поднесли кубки к губам.
Но тотчас же все гости с перекошенными лицами поставили свои кубки. Иные не удержались и стали даже отплёвываться, а один старик встал и поспешно вышел из-за стола.
— Что значит это невежество? — закричала разгневанная Принцесса. — Так-то вы пьёте за здоровье вашей милостивой Принцессы?
Никто не проронил ни слова, но лица оставались перекошенными, а кое-кто продолжал отплёвываться и кашлять.
— Ты, негодяй! — крикнула Принцесса гостю, стоявшему неподалёку от неё и продолжавшему кашлять. — Ты скажешь мне, что всё это значит, или жизнью заплатишь за оскорбление!
Гость кое-как сдержал свой кашель и еле произнёс:
— Государыня, очевидно, произошла какая-то ошибка. Ведь это не вино, а уксус.
— Уксус? Ах ты дерзкий! Как смеешь ты говорить такое о самом лучшем вине твоего государя и повелителя?… Стража, схватить его! Бросить ко львам, и пусть они его растерзают!
Тяжкое молчание воцарилось в зале, и все с ужасом смотрели на разгневанную Принцессу. Вдруг поднялся один из самых старших гостей — седовласый начальник дворцовой стражи.
— Милостивая Принцесса, — начал он, — раз реши мне сказать, пока твоё приказание ещё не исполнено. Я — старый воин. Я сражался в великих битвах рядом с твоим отцом раньше, чем ты появилась на свет; а когда ты была маленьким ребёнком, я часто качал тебя на своих коленях… Вино я тоже попробовал… Не знаю, как это объяснить, однако оно мало похоже на вино. Действительно, государыня, его вкус напоминает скорее укус, и притом очень скверный.
В немом изумлении Принцесса смотрела на гостей. Затем медленно, будто со страхом, поднесла она кубок к губам и сделала глоток. Все затаили дыхание. Так же медленно Принцесса поставила свой кубок на стол и, стараясь сохранить спокойное выражение лица, попыталась заговорить, но это ей не сразу удалось.
— Почтенные гости! — произнесла она наконец грустно, — молю вас простить меня… Это вино кисло, оно заколдовано… вкус его совершенно отвратителен… Я приношу свои извинения и жестоко накажу злодея, который виновен в том, что вас напоили уксусом.
— А ты знаешь, кто он, Принцесса? — спросил седой начальник стражи.
— Горбатый еврейский раввин, — был ответ. — Прикажи своей страже тотчас доставить его сюда. А я прошу позволения у гостей оставить их на некоторое время. От этого ужасного напитка я чувствую себя дурно.
И другие чувствовали себя не очень хорошо. Пока стража ходила за раввином бен-Хананиа, дворцовым врачам было много хлопот. Вскоре под конвоем привели раввина Иехошуа бен-Хананиа. Евреи были поражены, узнав, что солдаты пришли арестовать их любимого учителя. Они готовы были идти за ним во дворец, но путь им преградила стража.
Раввина Иехошуа привели в зал, где собрались Принцесса и её гости.
С удивлением осмотрелся он вокруг. Все были бледны и как будто больны. Увидя Принцессу, раввин низко ей поклонился и не разгибал спины, пока она не сказала:
— Подними голову! Или ты хочешь, чтобы я вечно смотрела на твой горб?…
— Если то будет угодно твоей милости, — ответил он.
— Мне это совсем не угодно, — сказала надменно Принцесса. — Знаешь ли ты, премудрый израильский горбун, зачем тебя сюда привели?
Раввин Иехошуа поднял глаза и увидал на столах почти полные кубки вина.
— Да, я знаю, — сказал он, вновь низко кланяясь.
— Стой, стой! — крикнула Принцесса. — Не кланяйся, пожалуйста, больше: я уже довольно на смотрелась на твой горб… Как же ты узнал, зачем я за тобой послала? Ты колдун?
— Мы, евреи, не занимаемся колдовством, — ответил раввин. — Во всех случаях жизни мы руководствуемся лишь учениями наших предков, пророков и учителей.
— И таким образом вы узнаёте тайны, которые не открыты другим?
— Нетрудно разгадать то, что ты, Принцесса, называешь тайною, — ответил раввин. — Вот я вижу здесь внезапно прерванный пир, недопитые кубки и гостей, стоящих вокруг с бледными, испуганными лицами. Они чувствуют себя нехорошо: они съели или выпили что-то для них непригодное — быть может, вино?