— Да, — кивнул Андрей Васильевч. — Сразу видно, что ты уже всякого успел насмотреться. Обычно люди удивляются или думают, что мы тут розыгрышами занимаемся.
— И что он умеет?
— Сейчас увидишь. Платон, посмотри на дядю.
Мальчик поднял на меня глаза, и я невольно оторопел. Зрачков у малыша не было — лишь светло-серая радужка, будто покрытая мыльной плёнкой. Он что, слепой? Но провожатый даже не держал его за руку, да и уселся «специалист» самостоятельно, чётко ориентируясь в пространстве. Завяжи мне глаза, я тут в кабинете половину мебели лбом и коленями пересчитаю.
— Дядя хороший, — уверенно произнёс мальчуган.
У меня отлегло от сердца, а то при взгляде этих странных глаз стало как-то не по себе. Мужчины же таким ответом явно не удовлетворились, и продолжили расспрашивать Платошу, обращаясь к нему, как ко взрослому.
— А у него внутри кто-то есть, посторонний?
— Был. Очень злой, вредный. Но его прогнали.
— Мне экзорцистка помогла, — пояснил я на всякий случай. — А то от этого голоса в голове совсем житья не было.
— Он не может вернуться в него обратно? — спросил Андрей Васильевич, наклонившись вперёд.
— Его уже нет. Дядя ищет дочку, переживает, что его дом разрушен. Он никого больше в себя не впустит.
— Да я как-то и до этого никого в себя не…
— Помолчи! — перебил меня Терещенко. — Что ещё ты видишь?
— Дяде очень плохо, он болеет.
— Больные столько не едят, — проворчал вредный Комиссар.
— Это букашки, они его заставляют.
— Чего?!
— Какие ещё б… — Донец запнулся, едва не вставив слово покрепче. — …Букашки?
— Очень-очень маленькие, они его лечат.
— Он что-то принял, перед тем, как его взяли, — припомнил Терещенко. — Что это было, Тимофей?
— «Юппи», блин! — огрызнулся я, не менее потрясённый сказанным. — Мне сказали, что это эликсир жизни.
М-да, когда пил, никаких посторонних организмов внутри бутылки вроде бы не барахталось. Даже когда она рассыпалась у меня в руках, обратная сторона черепков была чистой. В длинном перечне недугов тоже никаких паразитов не высвечивалось, первым делом это проверил. Хотя, если вспомнить, что с моим интерфейсом накануне творилась какая-то дичь, особой веры ему уже нет. Ведь это пойло из совершенно иного мира. Вдруг оно не поддаётся классификации?
А я-то думал, там простые витаминчики, а оно вон как…
— Платон, они опасны? Он заразен?!
— Нет, букашки сидят в нём и никуда не выйдут. Не знаю, как объяснить. Они только его, и не пойдут к другому, даже если их перенести, вот.
— А точно лечат? — переспросил я. — Или кушают меня потихоньку?
— Нет, они хорошие, едят только плохие штуки. Вы болеете, и они стараются вам помочь. Просто у них пока плохо получается.
— Фу-уф, уже попроще, — с облегчением выдохнул Андрей Васильевич. — А больше ничего не чувствуешь, подозрительного?
— Нет. Можно, я к себе пойду?
— Да, конечно. Ты молодец. Коваль!
Из-за двери показался давешний боец, который увёл странного мальчика. Я покачал головой, и поймал себя на том, что незаметно вернулся к очередной тарелке. Голод едва утих, хотя живот уже превратился в туго набитый барабан. Что же там за магические глисты во мне сидят? Одно хорошо, что микроскопические существа, которые бултыхались в эликсире, приводили меня в порядок, а не высасывали последние соки из организма. С другой стороны, зачем богине делать такую подлянку тем, кто ей помог?
Вдобавок, местные видели те самые эликсиры, и никаких подозрений они у них тогда не вызвали. Тот же Хироши мог бы спокойно предупредить напоследок, что там отрава. Хотя вроде бы им тоже склянки вручили.
С этим уже ничего не поделаешь, но что же у Платона за класс такой? Сначала я подумал, что он Видящий, как и Эльга, но теперь меня глодали сомнения. Слишком круто получается, тут на один рентген не спишешь. Он даже мог засечь, что во мне когда-то сидела демонская сущность!
— Занятный мальчуган, — произнёс я вслух, проглотив еду. — А кто он?
— Не твоего ума дело, — отрезал Терещенко и повернулся к шефу. — Что будем делать, Андрей?
— В ИВС его, к «чудикам», — ответил глава станицы, задумчиво покручивая ус. — Пусть там пока что посидит. Посмотрим, что твои букашки будут делать.
— Может, просто отпустите меня? — выдвинул я встречное предложение. — Платоша же сказал, что я не опасен для общества.
— И куда ты пойдёшь, в Краснодар? Его больше нет, забудь. Но твои родные вряд ли торчали там до самого конца. У меня осталась связь с несколькими населёнными пунктами, куда направилась основная волна беженцев. Возможно, их получиться найти.
— А что, есть списки? — обрадовался я.
— Да. Поначалу учёт вели все, кто принимал людей. И мы в том числе.
— Вот спасибо!
— Не спеши благодарить, — усмехнулся Терещенко. — Пока всё не проверим, будешь под особым надзором сидеть. Во избежание.
— Если там будут кормить — без проблем!
Знал бы я, на что соглашаюсь, трижды бы подумал. Но для меня тогда аббревиатура ИВС ничего не говорила. А оказалось, что это «изолятор временного содержания». Тюремная камера, то есть. Располагались клетки в здании бывшего отдела МВД, буквально в квартале от администрации, которую нынче именовали как Штаб. И всё равно, для моей транспортировки выделили служебную машину, с зарешёченным салоном. Не забыли и про наручники, цепочка от которых пристёгивалась к специальной скобе.
Само-собой, большинство прежних сотрудников в органах больше не работали, но тем не менее, здание по-прежнему функционировало. Даже будучи магами, люди остались прежними, с теми же самыми пороками и наклонностями. Вдобавок, некоторые только обрадовались мутному времени и новым возможностям, так что дел у нынешних «законников» было невпроворот. А заведовал ими всеми не кто иной, как сам товарищ Терещенко, ещё в прошлой жизни состоявший в какой-то серьёзной конторе.
Человек-изжога сопроводил меня до здания лично, а там уже передал на руки суровым подчинённым. Один из них был упакован во вполне обычную полицейскую броню, а вот второй являлся чистым магом, предпочитая ходить в простой рубашке и джинсах. Но шестой уровень так просто не дают, поэтому его предупреждение не делать всяких глупостей я впитал со всей серьёзностью. Да и не тянуло меня нынче на приключения — до одури хотелось спать, ведь прошлой ночью сомкнуть глаза так толком и не получилось.
Меня повели внутрь, через многочисленные тамбуры и переборки. Каждый раз приходилось тормозить и утыкиваться лбом в стену. Раньше такое доводилось только в фильмах да сериалах про бандитов наблюдать, а нынче самому пришлось побывать в шкуре преступника. Хотя могло быть и хуже — народ сейчас нервный и подозрительный. Спасибо мальчику, который сказал, что я — хороший.
Наоборот, наивно было ожидать, что меня поселят в гостинице и примут все мои невероятные рассказы за чистую монету. Мне и самому не во всё произошедшее верилось, чего уж говорить об остальных. Главное, что они пообещали помочь с поисками, так что можно и в тюрьме немного посидеть. Заодно узнаю побольше о том, что в округе происходит.
Перед самим изолятором меня бегло осмотрела полненькая медсестра в халате, но ничего подозрительного не обнаружила. Взяла кровь на анализ, после чего обстоятельно засела за бумаги. А пока она заполняла мою личную карту, конвоиры распахнули очередную дверь. За ней оказался широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались те самые изоляторы. Ничего необычного внутри клеток я не заметил, только на потолке помимо ламп и пожарных датчиков были закреплены странные металлические кубики со сложным орнаментом на каждой грани. Так и не понял, что это такое.
Меня отвели почти в самую дальнюю камеру, где на двухъярусных нарах отдыхали четверо человек. Двое явных колдырей, от которых за километр несло перегаром, подозрительный хмырь с татуировками на пальцах и бегающими узкими глазками, а также здоровенный лысый детина в толстовке с капюшоном. Он, кстати, являлся самым прокачанным в камере — пятого уровня.
Да, народ в целом заметно подрос за моё отсутствие — первоуровневых встречалось крайне мало.
Помимо кроватей, внутри имелся небольшой столик и две скамейки по бокам, ну и конечно же — туалет, огороженный низенькой перегородкой. Всё намертво прикручено к полу, острые углы на мебели скруглены. Свет в помещение пробивался через узкое зарешёченное окно, укрытое с нашей стороны мелкоячеистой металлической сеткой.
Апартаменты вмещали в себя шестерых постояльцев, так что здесь имелось целых два свободных места. Оба на верхнем ярусе, но подобные мелочи меня сейчас особо не волновали. Я готов был и на пол улечься, лишь бы принять горизонтальное положение.
Только увидев меня, татуированный сразу оживился:
— О! Прикольные шмотки. Каратист, что ли?
Я по-прежнему носил церемониальное одеяние, выданное мне перед посещением храма, и выглядел несколько необычно. Увы, но сменной одежды мне никто не предложил.
— Нет.
— А сам откуда будешь?
— Оттуда, — я ткнул пальцем вверх.
— Прилетел, что ль?
— В точку.
— Да ну, хорош гнать! Никто давно не летает.
Я лишь отмахнулся, не имея никакого желания объяснять.
— Нет, ты скажи…
— Горький, отстань от человека, — недовольно буркнул здоровяк, не поднимая головы. — Не видишь, болеет он.
— И правда, какой-то ты зелёный, паря… Съел чего?
— Скорее, выпил, — ответил я, устроившись на верхнем ярусе.
Колдыри понимающе заржали, сделав воздух в камере непригодным для дыхания, и вскоре к ним присоединился расписной сиделец. А от меня все благополучно отстали, посчитав ещё одним любителем нализаться всякой гадостью, лишь бы вштырило посильней.
Кровать представляла собой жесткий каркас из широких стальных полос, едва прикрытых тоненьким матрасом, но мне спалось, как на перине. Даже чёртовые паразиты, копошащиеся где-то внутри меня, особо не беспокоили. Поднялся я лишь на ужин, который проглотил за один присест, после чего хотел уже завалиться обратно, но на свою беду бросил взгляд на противоположную камеру, где тоже происходила раздача еды. И едва не поперхнулся от увиденного.