ем противника и пробивания брони. В литературе есть упоминание «о костяных наконечниках копий»[132].
Тесла обнаружены в средневековых памятниках Западного Забайкалья в единичных случаях. По конфигурации втулки они могут быть выделены в одну группу.
Группа I. С несомкнутой втулкой и плоским лезвием. Представлена одним типом.
Тип 1. С лезвием, равновеликим втулке. Включает 1 экз. из памятника Бухусан, м. 24 в Забайкалье[133]. Длина лезвия — 4 см, ширина — 3,5, высота втулки — 6 см. Тесло с узким лезвием и конусовидно расширяющейся несомкнутой втулкой (рис. 19, 5).
Тесла, надо полагать, применялись универсально для боевых и хозяйственных нужд. Детали защитного вооружения в средневековых памятниках Западного Забайкалья фиксировались неоднократно. К сожалению, эти материалы остаются неизданными и труднодоступными. Поэтому судить о наличии металлического защитного покрытия у забайкальских воинов можно лишь на основании случайных находок, кратких упоминаний в специальной литературе и наскальных изображений.
Находки панцирных пластин в средневековых памятниках Западного Забайкалья довольно редки. По форме пластин и способу крепления они могут быть отнесены к одному типу.
Тип 1. Чешуйчатые. Включает 1 экз. из Забайкалья[134]. Пластина прямоугольной формы со срезанными углами, 8 х 2,5 см. По сторонам по две пары округлых отверстий, по одной паре на концах пластины. Две пары и единичное отверстие расположены на продольной оси пластины (рис. 19, 6).
Находки панцирных пластин неоднократно упоминаются в литературе, в частности в сообщениях об итоге работ Бурят-Монгольской экспедиции ИИМК на территории Западного Забайкалья. При раскопках херексуров встречались железные «пластинки от составных лат восточноазиатского типа»[135]. В другой работе говорится, что это «железная прямоугольная пластина, по-видимому от лат»[136]. Есть сведения и об условиях находки: «Раскопки одного каменного кургана показали, что он был целиком разграблен в древности, между камнями, однако, уцелела одна железная пластинка от лат «обычного азиатского типа»[137]. Вероятнее всего, во всех сообщениях речь об одной и той же находке, обнаруженной в насыпи херексура. Относится ли она к разрушенному впускному погребению либо попала в насыпь по какой-либо другой причине, сейчас сказать трудно. К сожалению, в цитированных выше сообщениях не назван памятник, откуда происходит находка. Нет данных о раскопках херексуров в 1947 г. в сводке этих памятников на территории Бурятии. С известной долей вероятности можно предполагать, что под прямоугольными латными пластинами восточноазиатского или «обычного азиатского типа» имеются в виду детали чешуйчатого панциря, аналогичные описанной выше.
О форме панциря по единичным находкам судить трудно. Не могут помочь в этом отношении и наскальные рисунки и литые изображения воинов, так как детали доспеха на них неразличимы.
Остатки кольчуги в виде «кусочков окисленного железа» предположительно сохранились в могиле I Баянгольского могильника[138]. Никаких данных относительно форм колец, размеров, способов крепления автор раскопок не приводит. Нет возможности судить и о форме доспеха.
Находки предметов вооружения в сочетании с изображениями воинов позволяют в общих чертах описать комплекс средств дистанционного, ближнего боя и защиты, которыми располагали средневековые кочевники Западного Забайкалья.
Все имеющиеся данные объединены в сводную таблицу (рис. 20). Наибольшее типологическое разнообразие в составе комплекса отличает средства ведения дистанционного боя. Обилие форм лука свидетельствует об усиленной технологической разработке данного вида оружия в эпоху раннего средневековья на территории Западного Забайкалья. Восприняв обычные формы сложносоставного лука позднехуннского времени, местные кочевники создали оригинальные конструкции кибити с фронтальными срединными, плечевыми и концевыми накладками. Уже в конце I тыс. н. э. ими были освоены луки с фронтальными срединными накладками, прототип будущего монгольского лука.
Для стрельбы по легковооруженной цели забайкальские воины обладали широким спектром возможностей, которые особенно расширились в последние века I тыс. н. э., когда стали применяться разнообразные виды трехлопастных, двухлопастных, четырехлопастных и плоских наконечников. Использовались для такой цели и костяные стрелы. Перечисленные виды оружия характеризуют забайкальских воинов в первую очередь как легковооруженных всадников-стрелков. Отчасти это подтверждают и изобразительные материалы (рис. 21).
В то же время забайкальские всадники обладали набором средств для борьбы с тяжеловооруженным противником.
В дистанционном бою этой цели служили бронебойные стрелы различного сечения: трехгранно-трехлопастные, четырехгранные, шестигранные, прямоугольные.
В ближнем бою использовались ударные копья, мечи или палаши, тесла. Для защиты от ударов противника служили панцири и кольчуги. На одном из рисунков можно предполагать схематическое изображение конского доспеха (рис. 22, 7).
В целом комплекс вооружения забайкальских кочевников относится к набору легких конных стрелков. Однако в его составе имеются виды оружия, принадлежащие панцирным кавалеристам.
Надо полагать, что войско забайкальских кочевников представляло собой массу легковооруженной конницы. Лишь немногочисленные дружины военных вождей состояли из хорошо вооруженных и оснащенных средствами защиты воинов-профессионалов (рис. 23).
Данный комплекс не был единым во времени и в пространственном отношении. Однако развести его элементы по конкретным этапам эволюции к отдельным родоплеменным единицам в настоящий момент не представляется возможным.
Для анализа структуры военной организации кочевого населения Западного Забайкалья в эпоху раннего средневековья необходимо определить его этническую принадлежность.
Имеющиеся в литературе утверждения об отнесении отдельных групп памятников к тюркам, «селенгинским уйгурам», курыканам или родственным им племенам, «тюркоязычным племенам», «ранним монголам»[139] не могут быть приняты ввиду своей неопределенности или недостаточной обоснованности. На наш взгляд, кочевое население Западного Забайкалья, по крайней мере его степных районов, можно отнести к известным во второй половине I тыс. н. э. телесским племенам байырку (байегу), обитавшим по р. Канганьхэ (Селенге)[140]. Позднее, в первой половине II тыс. н. э., они известны под названием Баргуты, населявшие берега р. Селенги в местности Баргуджин-токум[141]. Баргуты упомянуты совместно с племенами кори (курыканы) и тулас (туматы)[142]. В другом случае баргутами названы племена, родственные курлаутам, кунгиратам и эджигинам, имеющим общую тамгу и сохраняющим фратриальные отношения[143].
В правлении юаньского императора Хубилая послы кури, бурку и киргизов преподносили ему в знак покорности «белоногого красноклювого кречета и белого орла»[144]. Легендарные «баргуты» — жители долины р. Баргузин «известны в бурятских преданиях»[145].
Отождествление средневековых насельников долины р. Селенги с байырку-баргутами хотя и не решает всех вопросов этнокультурного развития на данной территории в эпоху средневековья, все же позволяет наметить основные события военной истории и обобщить сведения по военной организации этих племен.
По данным китайских летописей байегу, являвшиеся особым поколением тйелэ, имели «отборного войска 10 000, жителей 60 000 человек, все богаты»[146]. Помимо самих байырку в их землях «имеются живущие (там) туземцы (гожень)», которые занимаются охотой на оленей[147]. Хотя определенных сведений о принципах формирования войска нет, можно предполагать, что у байырку была принята десятичная система деления войска, а племя в целом могло выставить один ту-мен войска. Байырку делились на девять родов и управлялись, как и другие телесские племена, «правителями и старшинами»[148] (эль-теберами). В перечне телесских племен байырку упомянуты к северу… «от р. Ло имеются пугу, тунло, тейхэ, байегу, фуло. Все носят фамилию Сыцзинь, Мэньжэнь, Дужу, Хэци, Цзйехунь, Хусйе и др. Отборного войска до 20 000»[149]. В данном контексте о «фамилиях», возможно, идет речь о татулатуре военных вождей. Например, «сыцзинь» — тегин, «дужу» — ту ту к и т. д.
В целом военная система байырку должна была быть близка тюркскому и уйгурскому в ее низовых звеньях. В разное время байырку находились в зависимости от тюрок, сейяньто, уйгуров. Их военные отряды входили в состав войск центральноазиатских каганов. Во всех известных военных и дипломатических акциях байырку, как правило, действовали совместно с другими телесскими племенами.