— Не исключено, — согласилась Сабрина. Из кармана джинсов она вытащила сотовый телефон. — Давай проверим. Я звоню Чаку.
Я взяла у нее фонарик. Она набрала номер Чака. После нескольких секунд ожидания, она заговорила:
— Привет. Чак? Это Сабрина. Где вы? — Пауза. Затем: — Вы дома? Что значит, «мы дома»?! Что, и Стив здесь? А как же прикол, что вы хотели провернуть? Забыл, что ли? Карли Бет? Старая конюшня?
Стоя рядом с Сабриной, я услышала, как из телефона донеся громкий стон Чака.
Сабрина повернулась ко мне.
— Представляешь? — сказала она. — Они у Чака дома сидят. Сами придумали розыгрыш — и забыли! — Она захлопнула телефон.
Я отпрянула. Мысли путались. Если мальчишек здесь нет, кто издавал эти странные звуки? Мы обе слышали их. Тихое ржание. Топот копыт по соломе.
Сабрина закусила нижнюю губу. Ее темные глаза были широко раскрыты.
— Я… вот теперь мне, похоже, и вправду страшно, — пробормотала она. — Сматываемся отсюда!
Мы бросились бежать. Через открытую дверь конюшни. Через поле, через бурьян и траву, хлеставшую нас на бегу.
Безжалостный октябрьский ветер бил в лицо, заставляя пригибать головы. Ноги скользили по грязи и траве.
И снова я услышала глухое совиное уханье — «ух-ух-ух!» — где-то неподалеку.
А потом, заглушая крик совы… снова заржала лошадь. Заржала пронзительно и отчаянно, словно умоляла нас вернуться назад.
ИИ-ИИИИИИ-ИИИИИИИИИИИИИИ!
— Не-е-ет! — взвыли мы с Сабриной в один голос. Мы неслись со всех ног, размахивая руками и крича, пока не добежали до автобусной остановки.
Наши промокшие туфли застучали по асфальту. Мы затормозили и привалились друг к дружке, тяжело дыша. Задыхаясь. Пронзительное лошадиное ржание все еще звучало в ушах.
— Автобус, миленький, приезжай! — взмолилась я, не сводя глаз с темного шоссе. — Ну же, автобус, приезжай скорее!
— Да где же этот проклятый автобус?! — простонала Сабрина.
Деревья, растущие вдоль дороги, дрожали и поскрипывали на стылом ветру. Облака разошлись, открывая луну, и все вокруг озарилось серебряным светом.
Я обернулась. В бледном сиянии луны отчетливо маячил темный силуэт старой конюшни.
Я вскрикнула, когда увидела мальчика. Он сидел на корточках на плоском скате крыши. Он смотрел прямо на нас. Неподвижно. Просто сидел и смотрел.
Я не могла пошевелиться. Я стояла и тоже смотрела на него.
Как он там оказался? Не он ли издавал эти звуки?
Кто он вообще такой?
13
— Джесси, ты брал у Колина детальки от «Лего»? — Я взяла Джесси за плечи и пристально посмотрела ему в глаза.
Он отвел взгляд.
— Допустим. Но они мне были нужны, чтоб доделать робота, — сказал он.
— Ты разрушил моего робота! — закричал Колин. — А мой робот был лучше твоего!
— Твой робот походил на кролика! — крикнул в ответ Джесси.
— Нифига! А твой робот походил на скунса!
Сабрина взяла Колина за руку и отвела к столу, усыпанному пластмассовыми детальками. Она присела рядом с ним, и они принялись мастерить нового робота вместе.
— Джесси, ты не собираешься извиниться перед Колином? — мягко спросила я.
Он скорчил мне рожу. После чего проорал:
— Мне очень жаль, что твой робот походил на дебильного кролика!
Замечательное извинение, что тут скажешь.
После того, как дети ушли, миссис Лэнг помогла нам с Сабриной и Лорой навести порядок.
— Давно хотела вас кое об чем спросить, — сказала она, пригоршнями бросая пластмассовые детальки обратно в коробку. — Не могли бы вы, девочки, поработать на Хэллоуин?
Мы прервали уборку и уставились на нее.
— В смысле, вечером? А в чем дело? — спросила я.
— Родители интересовались, не можем ли мы устроить для детей вечеринку, — ответила она. — Сами понимаете, чтобы весело и безопасно. Костюмы, закуски, игры — все чин чином. Готовы надбавить. И вечеринка закончится рано. У вас останется еще время по домам походить.
— Могу и поработать, — сказала Лора, обеими руками откидывая назад волосы. — Почему бы и нет.
— Я тоже, — добавила Сабрина. — Подзаработать в Хэллоуин? Это же здорово!
— Можете рассчитывать и на меня, — сказала я. После ужасов прошлого года, перспектива провести Хэллоуин в безопасности с ватагой малышей казалась мне более чем вдохновляющей.
— Люблю хэллоуинские вечеринки, — сказала Лора. — Мы могли бы устроить конкурс на лучшую тыкву-фонарик. И… я знаю! Дети могут сами смастерить себе маски. Им понравится, правда?
— Твой энтузиазм мне по душе, — сказала миссис Лэнг. Она взяла веник и принялась подметать пол. — Карли Бет, ты, наверное, знаешь какие-нибудь славные истории о привидениях, чтобы рассказать детям?
— Ну уж нет, — покачала я головой. — До сих пор думаю о призраке мальчика в конюшне. Ужас какой. В этом году я бы предпочла обойтись без историй о призраках!
Мы пожелали миссис Лэнг доброго вечера. Сабрине нужно было успеть домой пораньше — к ним на ужин собиралась нагрянуть какая-то родственница. Лора тоже ушла домой.
Я ничего не могла с собой поделать. Я вышла через заднюю дверь и направилась к яблоневому саду. Я прекрасно понимала, куда иду. К заброшенной конюшне. Ноги сами несли меня туда. Мне необходимо было увидеть ее еще раз.
Солнце уже практически скрылось за деревьями. Стоял ясный прохладный вечер.
Я пересекла поле, пробираясь через заросли высокой травы, колышущейся на слабом ветру. Я двигалась вдоль стены конюшни, пока снова не оказалась возле свежевскопанного участка земли.
Посмотрела на него. Загадка какая-то. Без сомнений, кто-то здесь что-то недавно зарыл. Но кто? И зачем?
Ответа я найти не могла. Обошла квадратик земли и поспешила в конюшню.
Меня встретил резкий запах сена и грязи. Тусклый серый свет косыми лучами падал через небольшое оконце и огромную дыру в крыше.
Я торопливо огляделась. Конюшня была пуста. Вновь я увидела изодранное одеяло, свисающее с деревянной перегородки одного из стойл. Кучу соломы возле стены — тысячи крохотных насекомых копошились в ней.
Я повернулась, чтобы уйти. Но застыла на месте, услышав шарканье.
Неужели это копыта шуршат по соломе? Нет. Больше похоже на человеческие шаги.
Я обернулась. И крикнула:
— Здесь кто-нибудь есть?
Тишина.
А потом опять послышалось шарканье.
Мои глаза обшаривали каждое стойло. Я была абсолютно уверена, что нахожусь здесь не одна. И тем не менее, я никого не видела.
— Ой! — вскрикнула я, когда рядом со мной откуда ни возьмись возник какой-то мальчишка.
У него были темно-каштановые волосы, очень коротко подстриженные на затылке. И бездонные темные глаза. Они казались еще темнее на фоне бледной кожи.
Одет он был в коричневую фланелевую рубашку в черную клеточку и драные джинсы.
— Ты кто такой? — воскликнула я, отпрянув. — И что здесь делаешь?
Странная, кривоватая улыбка появилась на его лице.
— Я здесь живу, — сказал он.
14
— Я… я не понимаю, — пролепетала я. Я не могла отвести взгляда от этих глубоких, печальных глаз. — Здесь никто не живет. Это же конюшня…
Мальчишка покачал головой. Кривая улыбка так и застыла у него на лице.
— В смысле, семья моя живет рядом, — сказал он. Говорил он медленно, слегка растягивая слова. — Я частенько сюда захаживаю, — добавил он, — тут всегда так спокойно…
У меня вдруг возникло желание протянуть руку и схватить его. Схватить за плечо. Посмотреть, плотный ли он. Настоящий ли он.
— А ты что здесь делаешь? — спросил он.
— Я… я работаю на ферме. Ну, то есть после школы. С детьми. — Лепечу, как идиотка. Он наверняка заметил, как мне страшно. — Меня зовут Карли Бет.
— А я Кларк, — представился он. — Кажись, я тебя напугал, выскочил так внезапно… Извини.
— Ничего страшного, — ответила я.
— Знаешь историю этой конюшни? — спросил он. — Местечко еще то. — Он рассмеялся. — Наверное, потому-то я так люблю сюда приходить. — Он посмотрел мне в глаза. — Как считаешь, это ненормально — любить всякую жуть?
От его вопроса у меня по спине пробежал холодок. Может быть, из-за того, как он это спросил — глядя мне прямо в глаза, как будто мог прочесть мои мысли.
— Я… я слышала эту историю, — сказала я. — Такой ужас. Эти бедные лошади…
Он нахмурился.
— Прошу прощения? Тебя заботят лошади? А человека тебе не жаль?
— Это… это само собой, — выдавила я. — Знаешь, мы с моей подругой Сабриной заходили сюда в прошлую субботу. И мы… мы слышали лошадей. Они ржали у себя в стойлах.
Кларк засмеялся. Смех у него был какой-то странный. Суховатый. Как будто он задыхается.
— У тебя, верно, хорошее воображение, — сказал он. — Я постоянно сюда наведываюсь. И до сих пор никаких лошадей не слышал. Полевок — случалось. А лошадей — никогда.
— Это были не полевки, — сказала я. — Зуб даю.
Он поддал ногой кучу соломы. Сотни насекомых хлынули из нее на пол конюшни.
— До чего грустное место, — сказал он тихо. — Даже думать об этом странно.
Я вдруг подумала, знает ли Кларк о маске. Мне до смерти хотелось узнать, не та ли самая маска, что хранилась сейчас у меня в подвале, погубила помощника конюха.
— Говорят, будто эта давка случилась из-за какой-то страшной маски, — начала я.
Глаза Кларка сверкнули. Он помрачнел.
— Ты не знаешь, как эта маска выглядела? — спросила я.
Он пожал плечами:
— Без понятия.
Он лжет, решила я.
И вдруг слова хлынули из меня сплошным потоком. Сама не зная зачем, я принялась рассказывать ему историю, случившуюся со мной на прошлый Хэллоуин.
— Я… я недаром спросила тебя о маске: на прошлый Хэллоуин я сама столкнулась с такой… — начала я.
И снова его глаза впились мне в лицо. Мои слова определенно произвели на него впечатление.
— В прошлом году, — продолжала я, — когда я надела маску, она приросла к моей коже. Я не могла ее снять. И она начала изменять меня. У меня появились вдруг злые мысли. Ужасные злые мысли. Маска… она просто захватила мой разум и…