Прощальный взгляд-предупреждение: Винсент Блэквелл, не трогай меня. Пожалуйста. Ну хоть ты будь человеком, раз мир у вас – дерьмовое дерьмо. И он вскидывает бровь, опять сдерживая улыбку. Я что, клоун?
И снова вижу сон.
Я будто бесплотная энергия, которую нескончаемо тянет в центр всего – место на стыке бушующего прекрасного моря, старого величественного леса, беспощадных скал и спящих вулканов. Все эти феномены столкнулись в страстных объятиях и своим слиянием породили нечто уникальное – замок-шедевр, объятый поцелуем зимы, архитектурный экстаз, будто возвышающийся над всем миром, но не высокомерием, а духом.
Старый лес неспокоен, он шепчет о предстоящей беде и мне самой тревожно.
Море, омывающее берега с севера, словно готовиться ко сну, вынужденному и неприятному, чернеет, бурлит, выбрасывая камни из своих древних глубин. Прямо на воде стоит человек. Ничего не могу разобрать… нет, вижу отражение в воде…
Желудок скручивает, но он пуст, поэтому не могу выплюнуть содержимое – повезло. Ощущение падения и гул в ушах естественно прогнали дрёму. Я подскочила и вцепилась в спинку сидения. Рана заболела до скрежета в зубах, да и ноги наконец ощутила. Боль адская.
Хочется выть белугой, но я молчу под пристальным вниманием Винсента Блэквелла. Предательски дрожат руки, и я откидываюсь на диванчике, позволяя себе слабость.
Блэквелл без лишних комментариев подбирается к сумке слуги. Лишь фыркает, потому что Франческо спит беспробудно, не реагируя ни на Хозяина, ни на падение ортоптера. Мы падаем… часто дышу от накативших эмоций. Страх? Паника? Нет… тревога и, видимо, наконец болевой шок.
И вдруг мне легче. Какая же большая ладонь у этого господина… она обхватывает мой затылок, и я замираю.
– Дыши. Мы просто снижаемся.
– Камнем на дно?
– Ну почти. Мне нужен эффект неожиданности, потому так резко. – его мерный тихий голос расслабляет, – Вот выпей. – тянет мне подобие термоса к губам.
Толкает сосуд к моему рту. Как приятно пахнет… теплом. Или солнцем?
Таращусь. Прямо и без особых стеснений. А он на меня. Момент должен был стать неловким, но на деле просто странный и какой-то магический. Кто этот человек и чего от него ждать?
– Высоты боишься, да?
И я кивнула, с трудом признавая уже очевидный страх. На моём лбу холодный пот, пытаюсь держать лицо, но не всегда выходит унять мимику.
– Я никогда не летала. Трезвой. На такой крылатой штуковине. – что с голосом? Я проглотила гвозди?
Винсент Блэквелл снова ржёт в сердцах. Вот тебе и Герцог.
– В Сакрале тоже есть алкоголь, так что это не проблема.
– Тут есть мини-бар?
И вдруг разочарование – он отпускает меня. Чтобы через минуту вернуться с влажным платком и рюмкой крепкого алкоголя.... Болевой шок так и не наступил, хотя грозился. Я невольно расслабляюсь и… подавляю зевок. От Винсента Блэквелла веет жаром и я,согреваясь словно в лучах солнца. Непередаваемое ощущение. Вновь хочу зевнуть и прикрываю ладонью рот.
Я уже не замечаю, как мы падаем, чувствую лишь как с лица, уходит пыль и пот.
– Дикая. – слышу вердикт. И больше ничего. Снова только гул в ушах, а Блэквелл садится на своё место с невозмутимым видом.
Не представляю, как буду выбираться из этого странного транспорта, ведь вероятность встать на ноги кажется ничтожной. Чёртова кровь всё ещё хлещет и у меня отвратительное ощущение мокрой одежды. Плакала дорогущая обивка этого странного бизнес-класса, мне искренне жаль портить Хозяйскую «птичку». В волосах пыль, они такие грязные, что я просто не представляю, как их отмывать. Уверенна, что птицы с корыстью смотрят мне на голову, воображая уютное гнездо из моих бедных волос, но это всё ерунда, потому что именно этот штрих дополняет мой ведьминский образ.
А на запястьях полумесяцы…
Момент, когда контракт моей вечной службы был заключён отразился в моих конечностях таким странным чувством… На физическом уровне это было, будто меня привязали на веревочки, и я в миг превратилась в марионетку, будто там, где рождается чувство падения, куда-то прямо в солнечное сплетение вбили ржавый якорь, тяжёлый и шершавый. А в мыслях я на миг потеряла ясность и почувствовала«перемену полюса», словно меня загипнотизировали. Для меня резко стало очень важно, чтобы сердце Хозяина не пропускало ни одного удара.С другой стороны, в этот же миг в моём сердце зародилась просто вселенская обида, что-то отравляющее, злопамятное. И как в таких обстоятельствах не обращать на него внимания? Я сдерживала резко накативший гнев, который будил во мне что-то невероятное, во мне сидела буря, и невероятных усилий стоило сдержать её. В один момент поменялись полюса моей вселенной, гравитация и вся остальная ерунда изменила себе и вот он, мой новый смысл жизни: жить ради жизни Хозяина. При всей абсурдности ситуации (отталкиваясь исключительно от моего необъятного эгоизма и былого чувства самосохранения), последняя установка, ставшая моим новым «архи-приоритетом», была не осмысленная, а совершенно безусловная. Это можно сравнить с инстинктом… да, именно с инстинктом!
Это раздражает. Ещё не могу привыкнуть к этому ощущению рабских оков, сопротивляюсь как могу, но не выходит.
Я вскользь слышала о подобных контрактах, что заключил с Омаром мой… Хозяин. Это сложная вещь, его заключают очень отчаянные люди, не боящиеся игр с магией. Едва ли у Омара много клиентов, идущих на подобные сделки. Такие оковы очень сильно ломают личность, ты становишься не простым рабом, скорее джином… рвущимся из своей волшебной лампы, это полная неволя во всех смыслах. Важно и то, что суть этого контракта наиболее опасна именно Хозяину, потому что ненависть раба эквивалентна его силе, а ведь я даже не представляю насколько сильно могу его ненавидеть с этим «ржавым якорем» в рёбрах.
Откуда знаю про контракты Лимбо? Слышала трёп Омара, который лебезил перед знатной особой, помню тот разговор слово в слово. Меня тогда отпаивали какой-то наркотой, от которой я была подобна тряпичной кукле, это было похоже на долгий болезненный сон с галлюцинациями, от которого невозможно проснуться. Меня пугало то, что я абсолютно ничего не помню, кроме того, что я сделала это с собой сама. Старалась зацепиться за малейшее воспоминание, но не выходило. Лишь одну подсказку я сама себе оставила: надпись на русском языке на внутренней стороне одежды «Меня зовут Алиса. И я им не по зубам».
Тогда Омар Халифа ждал какого-то клиента и сильно нервничал, разговаривая с очередным аристократом:
– Граф обещал приехать. Я сберёг для него один преинтересный товар!
– Сомневаюсь, что он приедет в ближайшие пару недель, мой друг, – проскрипел сиплый голос мужчины, – А что за товар? Покажи, может я куплю! Мне нужен подарок для него, в долгу не останусь, ведь знаешь!
Тогда эти двое зашли и начали меня разглядывать, но я их не видела, потому что была под действием дурмана. Меня не трогали, не подходили близко, лишь издалека осматривали, словно картину:
– Я хочу увидеть её лицо.
– Мой бесценный друг, – лилейно заговорил Омар, – Я ведь не первый день торгую, вижу, что ты не настроен её забирать, поэтому не увидишь лица.
Послышался смех «бесценного друга» и это было что-то такое наигранное, что я бы фыркнула, если б могла.
– Я, признаться, думал, что ты говоришь о потенциальных Лимбо, а не о гаремных девицах. Роланду последние не интересны, мы оба это знаем.
– И зря, потому что эта девка не просто гаремная шлюшка, уж поверь мне!
– Ты ведь не про мозг сейчас? У женщин его не бывает!
– А как ты думаешь, за чем я пичкаю её наркотиками? Чтобы она была в узде.
– То есть Лимбо?
– Нет, вряд ли. Граф собирает армию беспрекословных рабов, свирепых и смертоносных. Эта чертовщина, – он сплюнул как всегда, говоря обо мне отвратительным тоном, – Она не такая.
Не такая? Ох, не надо было Омару в тот день зарекаться, ведь к тому моменту я уже потребляла всё меньше отравы. Тогда «бесценный друг», который счёл меня гаремной шлюхой, зашептал заговорщицки:
– Знаю не понаслышке о том, что творят Лимбо, выбиваясь из оков. Эти твари хуже стервятников, они опасны для врага своего Хозяина, но хуже всего то, что ждёт поработителя рано или поздно.
Дальше были какие-то скверные шуточки в стиле генитального юмора и того вида насмешек, что я про себя выделила отдельной категорией «Дурачество Ганнибала Лектора».
– Откуда ты её взял? – наконец задал стоящий вопрос закадычный клиент Омара.
– Нелегалка, – коротко и надменно ответил тот, и хотя бы не сплюнул, – Да ещё и немая.
– И кто её пропустил в Сакраль?
– Ну уж явно не «Великий и ужасный», ведь тогда бы уже загрёб её с потрохами.
– И что говорит Надзиратель? Зачем он её пропустил?
– Не собираюсь узнавать, – засмеялся Омар, – Я собираюсь заработать на ней, а он такой лопух, что сразу её не перехватил, значит она моя!
– Постой, Халифа, он же наверняка переправлял её Графу!
– И я помогу ему завершить начатое, но заработаю на этом!
На самом деле разговор был куда красочнее и наполнен разнообразными мерзкими подробностями, но тогда я не так хорошо понимала сакрит, поэтому уловила лишь суть. А суть была с том, что я не из этого мира, что мне буду набивать цену, но продадут лишь какому-то Графу, который собирает Лимбо, чтобы сделать своим безвольным оружием. Я не знаю до сих пор что это за Граф Роланд, но я зареклась не попадать в его власть. Надо сказать, Лимбо вообще не входило в мои планы, как и рабство в целом, только теперь уже поздно жалеть об упущенных возможностях, нужно скорее понять, что от меня нужно Аресу с зелёными глазами.
Ортоптер на землю так и не рухнул. На самом деле само приземление было очень мягким, будто в перину утонули. Магия!
Блэквелл отошёл, вглубь своего транспорта, чтобы переодеться и вышел уже истинно зловещим и хмурым. Не хотелось бы такому человеку переходить дорогу – сметёт и глазом не моргнёт.
– Фран. – обратился он к слуге, но тот будто в комму впал. Помог пинок по сапогу, и Франческо, булькая секрецией в гортани, приоткрыл поросячьи глазки, – Пригляди за девчонкой. – от этой «девчонки» захотелось нахмуриться, но я держалась невозмутимо, – Зельем пои почаще, пока кровотечение не остановится. А ты… – это уже ко мне, – Сиди смирно и будь умницей. Сбежать не выйдет.