– «Вы хотите, чтобы я передал тело моей жены»! – процитировал он Блэквелла задумчиво и поражённо одновременно, – Без уточнения кому.
– Я не нарушил слово. Я передал Её Алексу Вуарно. Это нейтральная сторона, если вас успокоит.
– С Алексом я разберусь.
– Удачи, – спокойно сказал Блэквелл, выпуская Роланда из хватки и отходя в сторону, – По поводу вашего второго условия: вы можете учувствовать в жизни Эндрю: будете приглашены на официальные мероприятия, связанные с его днями рождения, можете говорить с ним, можете даже приглашать его к себе, но только в присутствии опекунов, которых двое: я и Риордан, – он кивнул Артемису, который стоял воинственно, ловя каждое слово с вниманием.
– А Наследство мальчика?
– Об этом можете не беспокоиться. Эндрю получит всё, что я могу ему передать, – спокойно сказал он, – Кроме Мордвина, который сам выбирает себе Хранителя. Если магия выберет Эндрю, то так тому и быть.
– И ещё одно условие, Блэквелл! Было ещё одно! – настойчиво напомнил Роланд, выглядевший помято, – Я должен быть в Совете!
– От меня требовалось лишь чтобы я «впустил Графа в Совет», – процитировал Винсент с улыбкой, – Роланд, я ведь не знал, что речь о тебе, прости, – он обернулся к другому Графу, – Уолтер, добро пожаловать в Совет Единого Сакраля, а вас, господа Алистер и Роланд Вон Райн, прошу покинуть мой дом, прислать все документы и отчётность, всё, что касалось и касается Ксенопореи.
Были крики и громкие заявления, но Винсент не слушал, смотрел лишь за окно. Его беспокоило лишь то, что происходит в небе, которое хмурилось, заливая свинцом сентябрьское небо, но на грозу никак не решалось.
Графы Вон Райн собирались уже уходить, как вдруг Винсент достал сигару из-за пазухи, задумчиво посмотрел на Роланда и заговорил:
– Вы же понимаете, что ничего уже обратно не вернуть?
– В каком это смысле?
– Прежде, чем вы выйдете за пределы столицы, Ксенопорея и Эклекея снова станут одним целым, а я, соответственно, стану Сувереном, коим и рождён быть, – говорил он крайне задумчиво, – Я не могу доказать ваше участие в тех делах, которые вы уже наворотили, но то, чему только суждено случиться будет под моим пристальным наблюдением. Одна осечка и вы лишитесь всего.
Роланд просто стоял и смотрел своими блёклыми глазами на Герцога, источая неприязнь, рука легла на рукоятку кортика, но лезвие не обнажила. Стуча каблуками начищенных до блеска сапог, Роланд стремительно покинул зал переговоров.
– Винс, – позвал Уолтер, кладя руку на плечо Герцога.
Последний повернулся к слепому другу и обнаружил, что Роланд и Алистер уже покинули помещение.
– А? – безжизненно откликнулся Герцог, – Что, Уолтер?
– А помнишь… – грустно улыбнулся Граф, – Двенадцать лет назад мы были в Грикс?
– Конечно.
– Ты сказал, что видишь меня Советником. А ещё… – он нервно хихикнул, – «Может всё небо свалится тысячей горящих камней, а взрывная волна пронесётся через весь Сакраль», а ты сказал: «А может с неба в шпили Мордвина ударил молния…», а я ответил «или я стану бесполезен для своей семьи, потеряв глаза от натуги!», это были три условия, чтобы мы снова стали друзьями, ты помнишь?
Винсент уткнулся лицом в ладони и его плечи дрогнули:
– Мы не ведали, что говорим, но оказались пророками. – с грустью хмыкнул Герцог, – Ещё помню «ты можешь идти, даже когда света нет. Во тьму: вслепую, на ощупь», – и очень тихо прибавил надрывным голосом, – Вопреки.
– Прости… я не думал тогда, что, сотрясая воздух пророчу тебе всё это.
– Ты был не прав, Уолт.
– В чём?
И Винсент поднял на детского друга глаза, полные слёз и вселенской боли:
– Я не могу. НЕ МОГУ!!!
Глава
4
Вдохновило:
Rob Dougan – Furious Angels
Макс Фадеев – Умирай от любви
12 сентября 2013 г
Винсент Блэквелл. Сакраль, Мордвин.
Она сильная. Это провоцирует меня из раза в раз и будет во мне зверя. Моя Алиса… легко терпит любую боль, борется с удовольствием и при этом невероятно вынослива. Во время наших приватных встреч мне сносит крышу… я трахаю её так, чтобы выбить из неё всё упорство, сделать из неё обычную женщину, и тогда она молит о том, чтобы я дал ей кончить. Этот её предобморочный взгляд! Она выскальзывает из-под меня, сопротивляется, пытается перехватить инициативу, но это лишь подогревает мою кровь…
И я вскипаю!
Помню, как это было, каждую секунду. Мы снова спорили, а я взбесился так, что внутри всё взрывалось. Я сжал кулаки и вытянулся в струну: тело требовало выплеска адреналина, но я ведь не мог ударить мою девочку. Эта коротышка смотрела на меня своими огромными глазами снизу-вверх с вызовом, потом медленно села передо мной на колени, а я впал в ступор. Момент ожидания, когда она, смотря мне в глаза, достала мой пенис и погрузила в свой рот, длился вечность, и за этот период времени вся моя кровь прилила к паху.
Минет от Алисы Блэквелл…
Она сама не осознает, как его делает! У меня было много женщин, и моя девочка в этом плане… самая! Дело не в опыте, а в желании, она отдаётся так, как никто, и это делает любое её движение совершенным. Она обожает сосать, её возбуждает это чуть меньше, чем меня. Она самозабвенно играла с моей плотью, а я ликовал.
Ритмично двигала головой, смотря на меня игриво. Ох уже этот её бесстыжий взгляд и наглый рот!
Нет… мне иногда кажется, что я – чудовище. Она вся такая хрупкая, а я долблю её, впиваюсь… всё глубже и глубже. Ощущение, что вот-вот порву.
У меня наполеоновские планы на её попку, в которой ещё не был. Лис для этого ещё не готова, а я не буду сильно настаивать, дам привыкнуть, научу доверять мне. В конце она сама попросит, хотя пока кормит меня фразой:
– Даже не мечтай, ясно?
То же она говорила про наш секс несколько месяцев, но ведь сдалась! А я так хочу её зад, просто невероятно! Хочу медленно её брать туда, томить, дразнить… быть нежным.
Дико для меня, не ожидал таких стремлений, но быть с ней нежным это так приятно, чередовать звериный секс с неторопливым – это волшебство. И я хочу её и так и так, мне нравится, когда она целует мне шею, кусает подбородок, трогает своими длинными шаловливыми пальчиками мой живот. Медленно, томительно, забывая всё на свете. Я лежу и наслаждаюсь, понимая, как мне повезло: Она – моя жена. Моя.
Люблю её. О Боги, как же я её люблю!
Алиса Блэквелл. Сочетание её имени с моей фамилией – лучшее, что я слышал, помимо фразы из её уст:
– Я люблю тебя, Винсент.
Трижды я был женат и лишь в третий раз действительно испытываю наслаждение от того, что моя женщина носит мою фамилию, глупо, но от этого я невольно расправляю плечи. С Ирэн я был ещё слишком молод, чтобы понять это ощущение, с Ниэлин не было особых чувств, а с Алисой… она другая настолько, насколько и придумать нельзя.
Посмотрел на неё с нежностью, и в тот момент, мой пенис был за её щекой, выпирал, натягивая её кожу. Я нажал на выпуклость и почувствовал давление своего пальца через кожу её щеки. Это так… возбуждает!
Ох, моя девочка! Устала? Продолжает рукой и смотрит на меня снизу-вверх так покорно, её потемневшие от желания глаза слезились, но это была не грусть, а рефлекс. Хочет меня – я вижу, кусает губы и тяжело дышит, но она не даст сейчас проникнуть в неё, из принципа хочет довести начатое до конца. Своенравное создание… моё дитя порока, мой ангел.
Покорная Алиса. На коленях передо мной. Это уникальные моменты!
Часто дышала, всё так же сидя передо мной на коленях, у меня дыхание тоже сбито, я хватался за свой затылок и запрокинул голову назад. Я ненавижу, когда мужик стонет во время секса, но… с ней я не боюсь показаться слабым. Знаю, ей доставляет удовольствие ходить по грани моей чувствительности, я так же делаю с ней, когда она пытается вырваться, слезть с моего члена.
– Боже, Лис! Вот так, милая… – рычал я.
Алиса целовала мой живот, покусывала головку члена, двигала рукой очень чувственно и быстро, а потом заглотила его, беря максимально глубоко… ВОТ ЧЁРТ!
Я взял её за голову и вбивался в её волшебный рот уже не контролируя себя, а она позволяла. Ох чёрт, да что же я делаю с моей хрупкой девочкой? Это чудовищно, слишком пошло… но я был уже неуправляем. Потом буду жалеть об этом. И об этом:
– Можно на лицо? Тебя это не унизит?
Но её рот был занят, чтобы ответить, и она игриво посмотрела на меня своими слезящимися глазами, я потянул её за волосы, блокируя её инициативу, взял рукой пенис и двигал вверх-вниз, пока не кончил прямо на её красивое лицо.
Клянусь, я видел, что ей это нравится! Моя шлюшка… моя любимая Алиса.
– Спасибо… – шептал ей я, а сам чувствовал такое умиротворяющее тепло внутри, пока она своим язычком слизывала последнюю каплю с головки. Её глаза смеялись, а потом она тихо прошептала:
– Я так люблю тебя…, – поцеловала меня в живот и встала.
– Искорка, ты куда? – шепчу ей вслед, – Не уходи!
Этого не было тогда. После минета мы пошли… куда? Вроде на собрание Совета, но мы были вместе. Куда же она? Почему не досмотреть воспоминание так, как оно было?
Оборачивается и смотрит уже иначе, обречённо, а её волосы вдруг клочками осыпались до плеч, будто их незримо обрезали. С того симпатичного сексуального халатика слетели краски, и он снова стал рабским бледно-голубым платьем. Это единственный цвет… нет, даже не цвет (голубой ей к лицу!), но вот этот оттенок – единственный оттенок из всего многообразия цветов и их вариаций, который не идёт моей любимой Алисе.
Голос её такой безжизненный, тусклый, как и цвет платья:
– Как куда? Я ведь умерла. Я умерла, Винсент.
Пытаюсь подбежать к ней, схватить за плечи, но будто бегу на одном месте.
– Лис, нет! Ты жива, ты не можешь оставить меня… мы ведь Альфа и Омега?
– Прости, – вижу её стихийную ипостась, она говорит спокойно, но глаза заплывают чернотой, и грустно улыбается,– Будь сильным. Для меня. Помни обещание.