осмотрел ее. Впрочем, и на вскидку было заметно, что между зубьями застряло
несколько волос. Отличаясь не просто хорошей памятью, а памятью
феноменальной, Лобов заметил, что волосы совсем не те, какие присохли к обуху.
22
Понял и с облегчением вздохнул. Для порядка все-таки взял несколько волосков и
убрал их в маленький пакетик, который опустил в нагрудный карман пиджака.
Хотел было выйти, но увидел на табурете возле ванны толстую стопку листов.
Приподнял десяток-другой, пролистал. Студенческие работы кафедры профессора
Рябича.
Лобов погасил в ванной свет, закрыл дверь и вернулся в комнату. Суровин
продолжал расспрашивать Родского.
- Профессор Рябич не говорил вам, что он будет делать сегодня утром?
- Нет.
- А где вы были с утра, часов в девять-десять?
- На кафедре.
- У студентов ведь каникулы…
- У меня и помимо преподавательской работы много дел, - мягко улыбнулся
Родский.
- Каких, например? – настаивал следователь.
- Готовился к очередной конференции, которая состоится через пару недель в
Санкт-Петербурге.
- Конференция мирового уровня?
- На сей раз нет, денег у нас маловато, знаете ли, на такие мероприятия. Своя, отечественная. Хотя кое-кто из иностранных ученых непременно будет
приглашен.
- Ваше присутствие на кафедре могут подтвердить?
- Разумеется, там были почти все преподаватели…
- Максим Эдуардович, - вмешался Лобов. – А студенты будут в числе участников
конференции?
- Да, самые талантливые обязательно будут.
- Их имена уже известны?
- Оргкомитет конференции решил на этот раз провести уникальную конференцию
и пригласить на нее новые, подающие надежды имена. Чтобы их выявить,
объявлен конкурс студенческих работ, которые принимаются в нескольких вузах
страны, в том числе и в нашем университете.
- Вы член оргкомитета?
- Да, но его руководителем был… - Родский запнулся, но тут же твердо закончил: -
До последнего времени был Василий Нифонтович Рябич… Думаю, что
конференция будет посвящена его памяти.
23
- Это справедливо, - согласился Лобов. – А студенческие работы уже собраны
вами? Кто вообще этим занимается?
- Как раз я и занимаюсь, ну, и еще двое-трое ассистентов кафедры. Но, повторяю, это только в нашем университете. В других вузах свои комиссии.
- Понимаю, - кивнул Лобов. – А когда заканчивается прием работ на конкурс?
- Еще два дня. Потом читать будем дня два-три.
- Что ж, если у Николая Владимировича к вам больше нет вопросов, - Лобов
выразительно посмотрел на удивленного Суровина, - не станем вам мешать.
- Всеволод Никитич, мне рекомендовали вас как опытного криминалиста, - сухо
выговаривал Суровин коллеге, когда они спускались в лифте. – Но следствие все-
таки веду я.
- Простите, Николай Владимирович, - Лобов прижал руку к сердцу, - мне
показалось, что мы зря теряем время у Родского, тогда как оно нам ох как
необходимо для других встреч…
- Зря? – воззрился на него Суровин. – Почему это?
- Ну какой Родский убийца? Разве не видно, что это закоренелый ученый, этакий
ботаник, образно говоря?
- Оно, конечно, видно, - смягчился Суровин. – Только вы волоски-то его все-таки
проверьте. Нашлись они?
- Да, вполне достаточно. Сейчас же сдам на экспертизу. Заодно и узнаю, есть ли
результаты исследования волос и крови с обуха и перчаток. Только знаете,
Николай Владимирович, я почему-то уверен… не знаю даже, как объяснить вам
все это… Одним словом, я убежден, что убийство Рябича никак несвязанно с
хищением денег.
- Вот даже как? – удивился Суровин и остановился посреди двора, куда они только
что вышли. – Но для себя-то хоть как-то прояснили?
- Говорю ведь, нет, - покачал головой Лобов. – У меня такое часто бывает.
Нахлынет какое-то чувство необъяснимое, невероятное даже, однако я все равно
чувствую, что в нем что-то есть, что-то непременно за ним кроется…
- И что, не подводило это чувство никогда?
- Практически никогда, Николай Владимирович. Наоборот, это первоначальное
чувство и оказывалось потом, в конце следствия, самым верным.
- Интересно, - Суровин посмотрел на Лобова и уточнил: - Ну а все-таки, нынешнее
убийство – оно с чем связано, если не с деньгами?
- Не с деньгами, это точно. Скорее причина убийства – личные взаимоотношения.
24
- Между кем?
- В том-то и дело, что пока это неясно. Может – Рябича с коллегами, может, профессора со студентами… Есть одна мысль… - Лобов задумался.
- Ну-ну? – поторопил Суровин.
- Мне кажется, что кое-что прояснится через студенческие работы…
- То есть?
- Ну, те работы, которые поступают к Родскому для отбора участников
конференции.
- А что это может дать?
- Николай Владимирович, умоляю, не тяните из меня того, что во мне самом еще
не укоренилось! – улыбаясь, взмолился Лобов. – Давайте подождем день-другой, когда закончится срок приема работ, тогда посмотрим.
Суровин угрюмо помолчал, идя к машине, потом все же спросил:
- Но ведь деньги-то исчезли!
- Исчезли, - согласился Лобов. – Но попутно, так сказать, поскольку были при
профессоре. Кто-то воспользовался этим фактом для того, чтобы убедить нас в
ограблении. Уверен – так все и было.
- Ладно, убедили. Посмотрим, - Суровин взглянул на часы. – Встречаемся в девять
часов. Профессор Кучин дал согласие на встречу.
- Буду, Николай Владимирович.
4.
Ирина Арнольдовна Тамме понимала, что свершилось ужасное, непоправимое.
Она чувствовала, как неумолимой волной на нее накатывает страх. Он леденил
руки и ноги, комком застывал в гортани. Она пробовала пить горячий чай – не
помогло. Подошла к бару, плеснула в стакан немного виски, влила в горло,
запрокинув голову. Обжигающий напиток опалил ротовую полость, но в пищевод
не попал. Она закашлялась, поперхнулась, выплюнула виски на пол.
Расширенными в ужасе глазами смотрела, как напиток впитывается в палас
бесформенным, рваным пятном. В изнеможении присела на диван, бессильно
опустив непослушные руки. Они повисли, как пустые рукава.
Ирина Арнольдовна отсутствующим взглядом смотрела на циферблат больших
напольных часов. Как же раздражающе медленно ползла секундная стрелка!
Каждый ее шаг отзывался в сердце женщины острой режущей болью. Шаг – укол
боли! Ужас! Терпеть такое становилось мучительно, невыносимо…
25
Днем, после убийства профессора, позвонил ее брат, сотрудник городской
прокуратуры, и сказал, что к расследованию привлечен эксперт-криминалист
Лобов.
«О чем ты, к чему это все?» - не поняла она, но брат пояснил, что Лобов – звезда
столичной криминалистики и если уж он взялся за дело, то непременно через
несколько дней преступника найдут.
«Боже! - содрогнулась Ирина Арнольдовна. – Уже так скоро! Но что же мне
делать?»
Вспоминая сейчас свое тогдашнее чувство, она понимала, что оно только
усилилось, разрослось в ней одним огромным, жгущим углем и терзает, выжигает
ее душу.
Надо что-то делать! Что-то необходимо предпринять срочно, теперь же!
Она резко вскочила и кинулась к платяному шкафу. Начала лихорадочно хватать с
полок вещи и разбрасывать их по полу.
- Не то, не то! – она в отчаянии швыряла одну вещь за другой, но не могла ни на
одной остановиться.
Потом внезапно замерла, ее взгляд постепенно становился осмысленным. Снова
подошла к бару, еще раз плеснула виски и на этот раз свободно проглотила его.
Казалось, самообладание снова вернулось к ней. Она взяла черный маркер и
прошла на кухню. Через минуту вернулась в комнату, подошла к гардеробу,
собрала кое-какие вещи в небольшой чемодан, оделась и прошла в ванную
комнату. Умылась, причесала короткие темно-русые волосы с пробивающейся
сединой, покрасила губы, ресницы и брови. Внимательно осмотрела квартиру, подняла с полу чемодан и … чуть не выронила его: тишину квартиры разрезал
резкий звонок во входную дверь. Она опустила чемодан, на цыпочках подошла к
двери и, не дыша, посмотрела в глазок. Так и есть!
Ирина Арнольдовна почувствовала, как возвращается недавний страх. Ни жива ни
мертва стояла она у двери, не отрывая лица от глазка. С той стороны ждали и
время от времени давили кнопку звонка.
«Тут кто кого! - решила Ирина Арнольдовна и, осторожно отойдя от двери,
присела на пуфик. – Пусть звонит. Надоест все же… Свет погасить, однако…» - она
поднялась и щелкнула выключателем. В квартире воцарился полумрак,
надвигающиеся за окном сумерки стерли очертания, уплотнили пространство,
заострили чувства. Ирина Арнольдовна терпеливо ждала. Она уже не боялась, как
прежде. Мысли ее работали четко и продуктивно.
26
Наконец, звонки прекратились. Ирина Арнольдовна опять осторожно подошла к
двери и прислушалась. Открылись двери лифта. Посмотрела в глазок, но ничего
не увидела: лифт был в стороне. Однако услышала, что в него вошли. Двери
закрылись. Лифт пополз вниз. Ирина Арнольдовна подошла к окну и осторожно
выглянула во двор. Та самая машина! Из подъезда вышел человек. Ирина
Арнольдовна отпрянула от окна. Через полминуты посмотрела еще – машины не
было.
Ирина Арнольдовна облегченно вздохнула, взяла чемодан, вышла на площадку и
закрыла двери. Спустилась на лифте и вышла на улицу черным ходом…
Примерно в это же время Лобов вошел в кабинет Суровина и доложил:
- Есть результаты, Николай Владимирович.
- Валяйте.
- Кровь на обухе кувалды и перчатках принадлежит Рябичу, - начал Лобов. – Что
касается волос, то, как я и предполагал, они принадлежат двум людям –