профессору и другому человеку, возможно, убийце…
- Всеволод Никитич, как же так – «возможно»? – прервал Суровин. – Нам ведь
нужны четкие, безапелляционные доказательства!
- Хорошо, - согласился Лобов. – Гипотетически предположим, что это волосы
убийцы. Как ни назови их владельца – это мало что нам даст, пока мы не отыщем
самого владельца. Пока что он не найден, как вы понимаете. Хорошо уже то, что
один подозреваемый отпадает. Экспертиза показала, что это волосы не Родского.
- Уже хорошо, - облегченно вздохнул Суровин. – Нам надо побыстрее закрыть это
дело, сами понимаете, профессор очень уж знаменитая фигура. С нас просто так
не слезут…
- Это естественно, Николай Владимирович. Будем уповать на Всевышнего. А моя
жена помолится об успехе нашего дела.
- Она верующая? – спросил следователь.
- Да, и серьезно.
- Так, может, она нам подскажет, что надо сделать, чтобы поглаже все у нас шло?
Ну, съездить куда-нибудь, например, в святые места или помолиться кому?
- Видите ли, Николай Владимирович, если самим что-то такое предпринять, это
будет выглядеть как корысть, и неизвестно еще, чем все закончится. Как бы
вообще не напортить. А вот попросить другого человека помолиться за нас – это
другое дело.
27
- Так какая же тут корысть, как вы говорите? Ведь мы стремимся к тому, чтобы
справедливость восторжествовала! Никакого личного интереса тут и нет вовсе…
- Это на наш, человеческий, взгляд, Николай Владимирович, - возразил Лобов. –
А там, - он поднял палец над головой, - свои соображения, порой с нашими не
согласующиеся. Для Бога важнее не справедливость, а милосердие. Подумайте, готовы ли мы к милосердию, Николай Владимирович? Одним словом, не могу это
грамотно выразить, но именно так.
- М-да-а-а, - обескуражено протянул Суровин. – Мне этого, видимо, не понять
никогда… Значит, самим нужно добираться до сути.
- Что мы и делаем, Николай Владимирович, насколько я понимаю, - улыбнулся
Лобов. – На очереди у нас Кучин, кажется? Времени уже без четверти девять. Не
опоздаем?
Они не опоздали. Кучин как раз закончил накрывать стол в гостиной своей
роскошной профессорской квартиры.
- Сегодня такая роскошь кажется просто неправдоподобной для обычного
профессора, - суетясь в прихожей, встречал он гостей, артистично поводя
атлетическими плечами. – Но эта квартира досталась мне в наследство от тети, у
которой детей не было, а я был единственным племянником – любимым и
обожаемым. Проходите, я вас ждал.
Лобов и Суровин прошли в просторную комнату, посредине которой был накрыт
стол на три персоны.
- Вы люди занятые, - суетился профессор у стола, - так что очень кстати будет и
поужинать. Поди, не обедали даже сегодня? С такими-то новостями, - Кучин
грустно вздохнул и повесил голову. – Бедный Василий Нифонтович! Он был в том
возрасте, когда идеи фонтанируют, когда зарождаются новые оригинальные
замыслы…
- Спасибо, Илья Матвеевич, - поблагодарил Суровин, располагаясь вместе с
Лобовым на красивых венских стульях. – Но скажите, ведь вы были, как это
говорится, на ножах с покойным?
- О, это лишь в научной сфере, - нимало не смутившись, Кучин сел рядом с
гостями и принялся раскладывать им на тарелки поджаристый шницель с
лимонными дольками. – Давайте сперва покушайте как следует, а разговоры
потом, ну, или параллельно, как хотите. Хотя, чтобы по-настоящему насладиться
вкусом этого шницеля, готовить который, кстати, научила меня та же покойная
тетушка (она была женой дипломата и где только не побывала, чего только не
28
попробовала на своем веку), - так вот, говорю, чтобы насладиться этим
непревзойденным вкусом – надо есть шницель молча. Так что прошу вас, - Кучин, взяв в руки нож, кивнул им на тарелки, приглашая гостей присоединиться и не
церемониться. Лобов заметил, что тыльные стороны ладоней Кучина покрыты
густыми русыми волосами.
Смущенно переглянувшись с Лобовым, Суровин первый принялся за еду.
- Необходимо немного запить это превосходное блюдо! – продолжал Кучин, налив
в бокалы красного вина и сделав большой глоток. – Нравится? Весь секрет этого
шницеля в том, что его ни в коем случае нельзя пережарить, передержать, то есть.
Всего полминуты, но в кипящем масле. А предварительно отбить хорошенько.
Вкусно, правда? – он с наслаждением запихнул в рот огромный кусок говядины.
Жевал он не спеша, смакуя и умиляясь на глазах у смущенных гостей.
- Шницель и впрямь отменный, Илья Матвеевич, спасибо огромное, -
поблагодарил Лобов, проглотив последний кусок. Потом сделал глоток из бокала
и вытер салфеткой рот. – Но не пора ли перейти к делу. Вы, наверное, многое
можете нам рассказать…
- О чем же? – вздрогнул Кучин. – Вовсе нечего рассказывать, если вы имеете в
виду нынешнее утро и то, где я провел его. Я был на кафедре, я теперь временно
заведующий кафедрой, после смерти… гибели Василия Нифонтовича… Так что с
самого утра был в университете… Извините, - Кучин составил посуду на поднос и
ушел на кухню.
- Вы бы в ванную, Всеволод Никитич, а? – намекнул Суровин. – За волосами.
- Это всегда успеется, Николай Владимирович, - ответил Лобов. – Только я думаю, что это ни к чему.
- То есть как ни к чему?
- Проще говоря, Кучин не убийца.
- Ну вы даете, коллега! – изумился Суровин. – Может, тогда вы мне сразу, вот тут, скажете, кто убийца?
- Я, пожалуй, готов это сделать дня через два, после опроса всех знакомых Рябича.
Но одно теперь знаю точно – Кучин не при чем!
- А я вам не верю, представьте себе! – резко возразил Суровин. - Нужны четкие
доказательства, Всеволод Никитич, вы же знаете! Наверху тем более никто не
поверит вашим предположениям.
- Тогда пусть все идет по накатанному сценарию?
29
- Пусть, пусть идет! – отрубил Суровин. – И станем выполнять каждодневную, рутинную работу. Каждый свою. Я – расследовать, а вы – экспертизы проводить, -
в голосе следователя слышалось едва заметное раздражение, и Лобов знал, что
спорить в таких случаях бесполезно.
- Ну, тогда я руки мыть, - промолвил Лобов, взял салфетку, смахнул в ладонь
крошки со стола и направился на кухню.
- Илья Матвеевич, - обратился он к хозяину, мывшему посуду, - со стола я вытер.
Где можно руки вымыть?
- Да что же это вы, право слово! – засуетился Кучин. – Я бы и сам справился. Вот
гостей-то поднапряг, а? Извините, ради Бога!
- Ничего, ничего, никакого напряга тут нет. Так где помыть?
- В ванной, конечно, - Кучин кивнул в сторону прихожей. – Средний выключатель.
Полотенце возьмите любое, они все чистые.
- Благодарю, - и Лобов вышел из кухни.
В ванной Кучина было роскошно: красивая плитка, суперская стиральная
машина, всевозможные шкафчики, полочки, флакончики и тюбики. И, конечно
же, как полагается, расческа для волос на своем месте.
Лобов взял ее в руки и маленьким пинцетом подцепил несколько волосков. И
вдруг его передернуло: моментально, едва поднес пинцет поближе,он узнал
волосы с обуха кувалды, которой был убит Рябич.
«Чушь, - пробормотал он, - чушь, галлюцинация, быть не может».
Он вытащил платок, протер глаза, вытащил из футляра очки и протер линзы,
надел очки и внимательно посмотрел еще раз.
«Бред полнейший! – в полный голос выругался он и спохватился, не услышали ли
его в комнате. – Интуиция капризничает или вообще отказала? Рановато бы еще…
Но ведь такого быть не может! Просто не может быть!» - и он, не доверяя себе, вытащил из кармана лупу, раскрыл ее и еще раз пристально рассмотрел волоски
на кончике пинцета. Сомнений не было – такие же волоски присохли к обуху
кувалды, найденной им под мостом.
Мрачнее тучи вышел он к Суровину и Кучину. Следователь сидел в кресле и в упор
смотрел на оправдывающегося Кучина. Профессор стоял перед ним и резко
жестикулировал:
- Накануне Василий Нифонтович предупредил нас, что завтра до полудня его не
будет. Никто, естественно, не поинтересовался, какие у него дела. Завкафедрой
все-таки…
30
Когда Лобов вошел, Суровин вопросительно посмотрел на него. Лобов кивнул, это
заметил Кучин и еще больше распалился:
- Позвольте, мне кажется, вы определенно подозреваете меня в этом убийстве! Но
ведь я сказал вам, что все утро был на кафедре! С половины десятого до
тринадцати тридцати…
- А потом?
- А потом поехал на теннисный корт!
- Там вас видели?
- А по-вашему, я играл один, со стенкой? Простите, но это для чайников. А я все-
таки мастер спорта.
- России?
- Еще СССР.
- Снимаю шляпу, Илья Матвеевич, - как можно мягче сказал Суровин. – Да не
кипятитесь вы. Работа у нас такая – все проверять, никому не доверять. Незадолго
до вас мы встречались, например, с Максимом Родским.
- Хорошо, - немного успокоился Кучин. – Скажите, вы наверняка ведь уже
определили время смерти Рябича?
- Конечно, - кивнул следователь. – Около десяти часов.
- Вот видите! Именно в это время, - Кучин сделал ударение на местоимении, - я
был на кафедре. Тот же Родский, если вы с ним уже общались, мог бы подтвердить
вам это. Что же, не подтвердил? Да с него станется, пожалуй, - обреченно махнул
он рукой и устало опустился во второе кресло.
- Подтвердил, Илья Матвеевич, не волнуйтесь, - включился в разговор Лобов. –
Более того, сказал, что видел, как вы подъезжали к университету как раз в
половине девятого.
- Спасибо ему. По крайней мере честный человек.
- Илья Матвеевич, расскажите, пожалуйста, о ваших разногласиях… ну, с тем же