— Ерунда, — еще раз подумав, подтвердил Файрмен, — опять кувыркается где-нибудь.
— А если я скажу тебе, что в адресном справочнике и списке абонентов нет его адреса? Стерто! Что ты на это скажешь? — спросил Рут.
— С чего это ты взял, Рут?
— Я хотел оставить Ваське сообщение на E-mail. Мол, заходил, не застал, зайду еще завтра. Да сообразил, что у меня нет его адреса. Сунулся в справочники, а там пусто. Вообще никакого там нет Васьки или розового щенка. Вот и думай, Файр, что бы это значило?
Файрмен отлично помнил, что он сам видел адрес Васьки в справочнике абонентов E-mail. И то, что его теперь там нет, действительно было странно. Исчезать из любимого мира Ваське не было никакого резона. Файрмен серьезно задумался.
Глава IV. ПО СЛЕДУ РОЗОВОГО ЩЕНКА
За те двое суток, что Костя жил с дедом, ой видел его всего не более полутора часов, если не считать того времени, которое они провели в аэропорту, и поездки в машине из Шереметьева в Москву.
Они вместе завтракали, обедали и ужинали. Весь день Костя пропадал в лицее, а после ужина затворялся в своей комнате, а дед, помыв посуду, — в своей. У деда в комнате стоял телевизор, у Кости — компьютер. У деда же сидел в клетке попугай, которого, оказывается, звали Жорой, а вовсе не Жако. Жако — это было название вида, к которому принадлежал дедов питомец. О Жорином существовании Косте напоминали только хриплые крики и бормотание, временами похожее на приглушенную человеческую речь. Но что бормотал Жора, через бетонную стенку разобрать было невозможно. А заходить в комнату к деду Костя и не пытался, даже телевизор не смотрел. Впрочем, дед его и не приглашал.
На второй день их совместного существования, ближе к вечеру, позвонила мама, сказала, что долетела хорошо, отец ее встретил. Они договорились в скором времени связаться по каналу Интернета.
Бывают в мире города, жизнь в которых никогда не замирает, а просто как бы меняет русло в зависимости от времени суток. Вы найдете множество гуляющих людей на бульварах ночного Парижа, в Нью-Йорке шумит и сверкает огнями ночной Бродвей, в Лос-Анджелесе кипят страсти в ночных клубах и казино. Но все-таки это жизнь ночная, отличная от дневной так же, как день от ночи. А вот на улицах и площадях Антибора — столицы всего «Антиюни» — жизнь не изменялась никогда. Потому что никакого дня и ночи здесь не было. В любое время суток на улицах города не прекращалось оживленное движение. Во всех направлениях сновали всевозможные автомобили и другие средства передвижения, обычные или не очень. Такие, что вызывали порой и восхищение и удивление в одно и то же время.
Если остановиться на тротуаре, где-нибудь на углу не самого оживленного перекрестка улицы VII/14 и 3-го проспекта, за одну минут мимо вас могут проследовать всадник на единороге; матово поблескивающий каплевидный батмобиль, оставляющий за собой длинные струи огня из сопел мощных реактивных двигателей; пулей промелькнет скоростная, похожая на иглу спортивная машина неизвестной конструкции… и тут же из-за угла появится чудовищный слон, украшенный двумя парами остро отточенных бивней с бронзовыми наконечниками, на спине которого кто-то неспешно путешествует по городу, лежа в роскошном паланкине. Кого и чего только не встретишь на улицах Антибора.
Файрмен и Рут для поисков выбрали самый обычный транспорт, который предлагался в прокат обитателям столицы Антиюни на любой платной стоянке, и, в сущности, совсем недорого. Они выбрали просторный джип «Чероки», потому что голове и хвосту крупногабаритного друга Файрмена в нем было удобнее всего.
Их маршрут пролегал по тем местам, где обычно устраивал свои маленькие представления розовый щенок. Васька чаще всего выступал на многолюдных площадях, у дверей часто посещаемых магазинов и на Ярмарке.
— Поехали сначала на нашу, — посоветовал Рут. Он имел в виду 24-ю площадь. До этой площади было, что называется, рукой подать, и вовсе не требовалось никакого автомобиля. Однако поехали.
Тротуары оказались почти пусты. Прохожие здесь вообще редки, в Антиборе все передвигаются на автомобилях или еще как-нибудь, только не пешком. Поэтому Ваське нелегко было собирать зрителей на свои уличные представления. Вот он и жался к магазинам на площадях да к Ярмарке. Но с другой стороны, жители Антибора, наверное, самые любопытные во всем мире. Пролетая на бешеной скорости в реактивном автомобиле, они могут резко затормозить, увидев на обочине улицы что-нибудь интересное. Поэтому, выступая на площади с оживленным перекрестным движением, Ваське все-таки удавалось подзаработать. В удачные дни он собирал столько зрителей, что на улицах даже иногда возникала серьезная автомобильная пробка. Впрочем, такое редко случалось. Розового щенка в городе знали, около него останавливались, смотрели, слушали, и Васька не бедствовал.
— Куда дальше? — спросил Файрмен. Он сидел за рулем джипа,
— Давай по третьему квадрату проедем, а потом в Центр, — предложил Рут.
— Поехали, — согласился Файрмен, поворачивая налево. Весь Антибор состоял как бы из двух частей: прекрасного и удивительного Центра и окружающих его концентрическими квадратами жилых кварталов. В Центре жилых кварталов было очень мало, потому что место под жилье здесь стоило очень дорого. В любом же из концентрических квадратов города вы легко могли приобрести себе участок земли и воздвигнуть на нем вполне приличное здание, даже небольшой замок, на тот стартовый капитал, с которым вы появлялись в «Антиюни».
Файрмен, Рут и Васька жили внутри четвертого квадрата, а всего их на данный момент было восемь, квадратов этих. Один внутри другого, как матрешки. Селиться можно было в любом, где есть свободное место. Но ближе к Центру вся земля была уже занята, и сейчас вновь прибывшие в город строились внутри восьмого квадрата. Когда Файрмен и Рут поселились в Антиборе, квадратов было всего четыре, но город с тех пор значительно разросся и продолжает еще расти, хотя и не так уже быстро, как в то время, когда они тут появились.
Проехавшись по всему третьему квадрату и особенно внимательно исследовав восемь его площадей, друзья убедились, что розового щенка нигде нет. Тогда, как и договаривались, Файрмен направил машину к Центру, где сходились восемь главных проспектов города.
Магазины и площади в Антиборе были повсюду, а Ярмарка только одна, в Центре. А Центр разительно отличался от квадратных жилых районов. Он являл собой смешение стилей, в котором проявилось буйство фантазии отцов-основателей города Антибора. Его улицы и бульвары причудливо извивались меж крутых зеленых холмов, покрытых настоящими лесами, садами и парками. Невысокие, но очень красивые берега широкой реки бетонными и стальными дугами-скобами стягивали просторные удобные мосты. Замысловатые фигуры центральных площадей не поддавались описанию с помощью геометрических формул.
А вот жилые квадраты, в которых не было ни рек, ни лесов, были выстроены по строгим правилам геометрии.
Однако, несмотря на это, они не выглядели скучными. Там тоже было что посмотреть. Здания, расположившиеся на этих прямых улицах, строились без участия какого-либо архитектора. Каждый новый житель Антибора сам лепил себе жилище в соответствии со средствами и воображением. Здесь можно было найти самых странных соседей — например, гигантский, словно собранный из зеркал небоскреб и рядом избушку на курьих ножках. Однако заблудиться в Антиборе было просто невозможно, опять же по причине четкого городского плана застройки квадратами.
Но все-таки уникальной гордостью Антибора был, конечно же, Центр. Здесь были собраны здания со всех концов Земли. Из всех ее самых прекрасных и знаменитых столиц. На разных берегах причудливо извивавшейся реки возвышались Московский Кремль и лондонский Тауэр, Будапештский Парламент и Венский Королевский дворец. На площадях с Покровским собором из столицы России соседствовали ватиканский собор Святого Петра и Нотр-Дам из Парижа. А за фасадом вашингтонского Белого дома, почти примыкавшего своим левым крылом к римскому Колизею, совсем недалеко друг от друга возвышались Эйфелева и Останкинская башни. Всего архитектурного разнообразия Центра нельзя было даже перечислить. И еще здесь были многочисленные действующие музеи изобразительных искусств: и Дрезденская галерея, и Лувр, и Прадо, и Эрмитаж, и Третьяковка.
И музыкальный театр. И несколько кинотеатров, в которых крутили мультики, — Файрмен, правда, в них не ходил, ему хватало домашней видеотеки. Были и стадионы. А улицы и площади Центра имели не только номера, как в жилых квадратах, но и названия. Главная площадь столицы называлась — площадь Гармонии. Короче, в Центре можно было с пользой проводить не то что дни — целые недели и месяцы и при этом не скучать.
Путь Файрмена и Рута лежал на Ярмарку, одно из самых оживленных мест города. Там антибориды, так назывались жители Антибора, встречались и торговали всем, что имело ценность и представляло интерес.
— Как мы его здесь будем искать? — недоумевал Рут, когда джип остановился на краю просторной Ярмарочной площади, буквально бурлившей от столпотворения антиборидов. — Здесь сам черт ногу сломит.
— Есть одна идея, — успокоил друга Файрмен. — Пошли.
Он уверенно пошагал в противоположную от Ярмарки сторону.
— Ты куда? — удивился Рут.
— На смотровую площадку Эйфелевой башни.
Мысль Файрмена действительно была недурна. Основание башни находилось в трех десятках шагов от кишащей антиборидами Ярмарки. Заплатив за вход, друзья поднялись на смотровую площадку.
Файрмен уже бывал здесь прежде, когда, только-только поселившись в Антиборе, он еще не отваживался на далекие и опасные путешествия, а, словно зачарованный, кружил по Центру, беспрестанно удивляясь его чудесам и любуясь красотами.
С Эйфелевой башни открывался очень живописный вид, гораздо более живописный, нежели с Останкинской. Уж больно высока была последняя, с нее город напоминал не то сеть гигантского паука, не то неведомый населенный пункт в прицеле бомбардировщика. С Эйфелевой куда как красивее: всюду замки, небоскребы, дворцы, зеленые раковины стадионов — красота. Когда Файрмен забрался сюда впервые, ему понадобилось минут пятнадцать, чтобы отыскать сверкающий на солнце шпиль своего Замка Огня и рядом тяжелую Бронебашню Рута, очень напоминавшую отсюда черную шахматную ту