Старик прекратил свою работу, оперся на черенок лопаты.
— Но давно, — вздохнул он, глядя на то, как собеседник не спеша бинтует левое колено, и неосознанно потер свое. Переступил с ноги на ногу и добавил: — Слишком давно.
— Говорят, ты ушел из спорта не из-за травмы.
— Нет. Из-за него, — старик кивнул в сторону мальчонки, который, натужно пыхтя, катил полную тачку песка.
— Внук?
— Сын, — старик горько усмехнулся, проведя рукой по седой бороде, и мужчина заметил, что тому на самом деле не больше пятидесяти лет.
Уродливый широкий шрам через все лицо и седая шевелюра прибавили пару десятков лет, сделав еще вполне молодого человека похожим на немощного старца. Что произошло в жизни этого бывшего бойца и что послужило причиной его теперешнему виду и положению, собеседник спрашивать не стал. Он просто молча кивнул в ответ. И продолжил перевязку.
— Что ты хотел спросить, Гриня? Думается мне, не из праздного любопытства ты про чемпионство вспомнил.
— Верно думается, Ветер. Ты же с травмой колена на ринг выходил?
— Дважды, — усмехнулся тот и, передав лопату мальчишке, похромал к выходу из ринга.
Гриня бился уже третий год, работая на толстого Вильяма. Не напрямую, понятное дело, через подставных людей, но то, что именно этот жирдяй теперь заправлял всеми клубами Лаки, он знал точно. Не раз ему передавали весточки от друзей с намеком, что их жизнь может оборваться в любой момент. К примеру, если Гриня сбежит, или откажется биться, а если он проиграет, то накажут не его — Лаки, или еще кого из их компании. Почему ребят он никогда на боях не видел, почему таскали по рингам только его, он не знал. О судьбе своих друзей достоверно тоже ничего не знал. Известно было лишь одно — они живы. Вот Гриня и бился. Бился что было сил, вкладывая в каждый бой всю свою ненависть и злобу от бессилия. И ждал. Чего — и сам не понимал, но Гриня чуял ветер перемен как тот пес — шестым чувством. Сдохнуть именно сейчас было нельзя — непростительно. Пройти через столько и упасть на пороге — нет. На той неделе ему повредили колено. А через два дня бой с Ханосом. Это двухметровая непробиваемая груда мышц. Звероподобный, кровожадный, он не оставляет в живых своих противников. Смерть, и только смерть в спарринге с ним. С таким коленом у Грини не было и шанса. И даже этот ненасытный боров Вильям на этот раз сделает ставку не на него. Ведь он не любит проигрывать, и явно специально договорился на этот бой, узнав о травме Грини. Месть… Злопамятный упырь! Не забыл, гад, обиду. Нажился изрядно, и теперь хочет пустить в расход отработанный материал, урвав последний куш.
— Я видел твои бои, — Ветер присел на край скамьи, — техника хорошая. Лаки недурно тебя обучил. Тут мало кто умеет так работать ногами, как ты. Твое преимущество — скорость и ноги.
— Ага, именно благодаря ногам и скорости я завтра и одержу победу! — зло перебил его Гриня, сжав больное колено Ветра.
— Ты руку то убери. И гонор свой в задницу поглубже засунь. Раз за помощью пришел, будь добр, заткнись и слушай. Скорость и ноги — это твой шанс на победу. — повторил с нажимом старик, строго посмотрев в глаза своего собеседника — Ханос как скала — могуч, но столь же неповоротлив. В торс не бей, зря только время и силы потратишь. Он не чувствует боли. Но это тебе на руку. Каким бы огромным ни был оппонент, но лиши его опоры — и он рухнет. А чем он больше, тем громче падать придется. В лоб тоже не бей. Этим лбом он ломает деревянные щиты и мнет железо. Но вот затылок у него слаб. Ну, вроде все. Вопросы есть?
— Не чувствует боли, говоришь? В смысле, совсем не чувствует? Проклятый что ли?
— Тс! Тише ты, — Ветер оглянулся по сторонам. — Нет. Только на время боя. Но я тебе ничего не говорил, — он посмотрел на сына, который граблями ровнял песок на ринге. — Еще бы лет шесть хотя бы, а там он и сам не пропадет, — тяжело вздохнул бывший боец. — Не знаю я, но думаю, с Ханосом что-то делают перед самым выходом на ринг. Это ты пришлый, боец перекатный. А он тут всегда бьется. Понимаешь, всегда, только тут, и никуда ни ездит. Прежде нормальным был, но в последнее время… Странный стал… На улицу не выходит, света дневного боится. Я раз полог оконный откинул, не заметил, что он в комнате был, и чуть жизни не лишился. Ханос взревел зверем раненым, метнулся прочь со света, а как я обратно задернул — вернулся. За горло взял меня и клятвенно побожиться заставил, что о том никому не скажу. Я и молчал. И сейчас никому не говорю. Так, с тенью беседую о наболевшем. Правда, Тень? — хитро подмигнул он Грине.
— Я понял тебя, Ветер. Спасибо.
Бывший чемпион кивнул в ответ, поднялся с лавки и похромал к рингу.
— Постой! — окликнул его Гриня. — Почему ты со своим пацаном тут обитаешь до сих пор? Почему не ушел?
— А куда? Нам некуда идти. Тут есть крыша над головой, еда и защита.
Гриня вопросительно изогнул бровь.
— В этом клубе меня многие помнят, а кто забыл, так я пока в силе напомнить. Лаки уважают, и слово его чтут даже без него. А ты знаешь закон о заслуженных бойцах, ушедших с ринга. В других местах у меня не будет этой привилегии, и мой сын раньше времени останется один. Я не успею вложить в него то, что хочу.
Гриня понимающе кивнул.
— Хочешь его бою обучить?
— Нет, — Мотнул головой старик. — вернее, не только. Не в этом дело. — Чуть помолчав, он продолжил. — Хочу, что бы он смог выжить в этом мире, вот и все.
Оба мужчины молчали, задумчиво наблюдая за пареньком, который посыпал пол песком.
— Спасибо тебе, Ветер. — прервал молчание Гриня. — За разговор спасибо. И за науку. Я учту твои советы и постараюсь не сдохнуть раньше срока. — Гриня поднялся и протянул руку старику.
Ветер кивнул, пожал протянутую руку. Гриня ушел, а старый боец остался сидеть, крепко задумавшись, размышляя о своем. О жизни. О сыне. О будущем.
Наступил день боя.
— Здесь! Чемпион! Я! А ты! Всего лишь дерьма кусок! — орал Ханос, нагнетая обстановку и вводя себя в боевой транс. Он издавал дикие вопли, стуча себя огромными кулаками по бицепсам и в грудь. Вены на его массивной шее вздулись, белки глаз покраснели. Тело покрылось крупными бусинами пота.
— Ты! Труп! Ты! Покойник! Я проломлю твой череп! Я Молот! Я — Человек Молот!!! — рокотал он подобно грому.
Толпа ревела от восторга, предвкушая отличное представление и приветствуя своего кумира — непобедимого Человека — Молота. Люди аплодировали стоя, выкрикивали его имя и пожелания варианта смерти, делали ставки. Мальчишка Ветра ходил по рядам с корзинкой, предлагая прохладительные напитки алкоголь и семечки.
На балкончике для элитных гостей показалась внушительной округлости фигура в сопровождении молоденькой девушки и двух рослых мужчин. Господин необъятных размеров, пыхтя и отдуваясь, грузно умостился в кресло. Дама присела рядом, а охрана встала позади. Сгорбившись в раболепном поклоне, в ложу вошел старший смотритель за этим бойцовским клубом.
Гриня заметил, как после короткого разговора жирдяю был передан такой же, как и сам он, тучный мешочек с монетами. Вильям довольно оскалился, кивнул и, потеряв интерес к своему собеседнику, уставился на ринг. Его пухлая рука легла на колено девицы и поползла вверх, от чего та вздрогнула и вымученно улыбнувшись, побледнела.
— Ставки сделаны! Время ставок вышло! Прошу всех занять свои места! — прозвучало по залу. Людской гомон стих, чтобы вновь взорваться после третьего удара в гонг. Бой начался.
Гриня осторожно, словно дикий кот, приставным шагом скользил вокруг Молота. Он не собирался начинать бой первым. Зачем, если этот увалень сделает все сам. И нападение противника не заставило себя ждать. Взревев медведем, Молот ринулся вперед, нанося сокрушительный удар своим огромным кулаком, но соперник странным образом уклонился и, прыгнув с места, перелетел через голову громилы, попутно треснув ногой по затылку. Мир в глазах Молота дрогнул и поплыл. Здоровяк растерялся, но, быстро придя в себя, озверел еще больше.
— Поррррвууууу!!!!! — взревел Молот, крутанувшись на сто восемьдесят градусов с растопыренными ручищами, готовый заключить в смертельные объятия злостного нарушителя его планов, ведь обреченный на поражение заведомо ждет смерти.
Но хлипкий противник вновь ушел, поднырнув под руку, тут же нанося град ударов под колени, в затылок и завершающий в кадык. Свет в глазах Молота взорвался Сверхновой и померк. Он рухнул на колени. В ушах звенело, в голове остро пульсировало.
Громила стоял на коленях, сжимая собственное горло, хрипя и булькая кровью, которая мелкими брызгами вылетала изо рта при каждой попытке выдоха. Широко распахнутые глаза и непонимающее выражение на лице так и застыли маской смерти. Молот рухнул в песок. Люди молчали. За пределами шатра, где-то на улице, слышался одинокий лай собаки и ржание мары. Высокородный гость раздраженно, в резко накатившем гневе смачно плюнул себе под ноги, поднялся и отпихнув испуганную бледную девушку со своего пути, покинул балкончик.
Обстановку разрядил осипший голос ведущего. Он прокашлялся и заорал:
— Поражение засчитано! Ииииии! У нас! Новый! Чемпион! Прошу приветствовать — Тень!!! Да здравствует Тень!!!
Подойдя к Грине, схватил того за запястье и вздернул вверх руку победителя.
Гриня улыбался.
Получив заслуженные аплодисменты, отвесив поклоны торжествующим зрителям, Гриня отправился в свою комнату. В коридоре он заметил двух мужчин, ранее не замеченных им в этих местах. Мазнув по ним взглядом он подошел к своей комнате, отпер замок, распахнул двери и завис на пороге, глядя на происходящее в его вынужденном, временном жилище.
На столе стоял поднос с мясом, миска с фруктами и запотевший кувшин прохладного вина. На ложе в очень аппетитной позе умостилась симпатичная молоденькая девица. Она изящно двигала телом, приманивая свою жертву. Претендент на роль жертвы стоял на пороге, не решаясь войти в комнату. Интуиция тревожно стучала в набат. Дурманящий аромат копченого мяса ударил в нос, и Гриню словно приложило по голове. "Девка в комнате? Копченое мясо?! Ну ладно, смотряший этого ринга мог отпереть своим ключом двери и впустить девку, дабы порадовать, наградить победителя. Но мясо? Знающий человек никогда не предложит бойцу копченостей. Нельзя. Не едят они этого. А тут целый окорок. Нет, смотрящий точно не мог этого сделать. Тогда — кто?"