— Ну вот, прыгунок, и попался, — хохотнул он басом. — Все, Кеп, кажись спекся пацан, — отвлекся от своей жертвы верзила.
Этого Ворн и ждал. Один точный удар кулаком, и моряк, не естественно тонко, для такого детины, ойкнув, выпустил пацана, схватился за пах и, сжав колени, медленно осел на пол, издавая странный звук, схожий со сдувающимся колесом. В зале дружно заржали, пророча мужику долгое воздержание от плотских утех и готовность к празднику хранителя всех младенцев, намекая на цвет его яиц, за одно хваля мальчишку за смекалистость.
Ворн, вскочил на ноги, окидывая взглядом помещение, оценивая обстановку. Алтай так и лежал у стены, Серого, скрутив руку за спиной, удерживали северяне. Теперь на него смотрели не только с насмешкой, но и с интересом.
— Возьми его, и уходим, — тихо, на своем языке, приказал капитан.
К мальчику шагнули сразу четверо. Они больше не шутили. Лица их были серьезны.
Ворн разбил нос одному, выбил руку другому, но ближник вождя схватил его, и, скрутив, приподнял.
— Поставь ребенка на землю. — еле ворочая языком, произнес знакомый Ворну голос.
Гриня стоял, пошатываясь, держа в руках ножку от стола.
— Наших бьют! Наших бьют! — раздалось за окнами таверны, топот от множества ног. Дверь гулко бряцнула и в помещение ворвалась толпа ребятни, а вслед за ними послышалось и ржание мар — то явился отряд имперцев, которые вломились с криками:
— Где пожар?! Какой пожар?!
Гвалт, суматоха, Ворна выпустили, имперцы принялись хватать и вязать всех подряд. Северяне сцепились с имперцами. Ксандро застонал, схватившись за лысину:
— Не я, не я их позвал! — проблеял он вымученно, уже предвидя, как пылает его таверна.
— Быстрей, быстрей! Сюда! — схватив Ворна за рукав рубахи, тянула его та самая девчонка, из-за которой все и началось. Ворн только и успел ухватить за шкирку шатающееся тело, с перекошенной блаженно-счастливой улыбкой на невменяемой роже. Пробегая по темным коридорам, он то и дело обо что-то спотыкался. Тело, которое он тянул за собой, хрюкнув, завалилось и собралось спать там, где и упало. Ворн вскинул его на плечо и поволок дальше.
— Иди, твои там, — сказала девушка и выпихнула пацана с "дровами" на плече на улицу. "Дрова" блаженно скалили зубы, бормоча нечто не внятное, одному ему понятное и периодически икали.
При свете луны Ворн разглядел несколько знакомых ребят, среди них Серого и Сабира, которые под руки тянули бессознательного Алтая. Перескочив через помойную канаву, компания скрылась в подворотне, оставив за спиной шум и гам таверны.
Глава 4
Эта десятина учебки далась Ворну сложно. Ожидание — само по себе бремя тяжкое, а тут еще и палки в колеса ставят как назло — нарываются на ровном месте, а проучить негодяя нельзя — накажут, лишат отпускного дня. И все будто чувствуют, что у него руки связаны, и наседают и борзеют. Трудно, ох как трудно уходить мирными путями от тех, кто явно выпрашивает в морду, но надо.
После нечаянной встречи с Гриней в таверне Ворну так и не удалось нормально пообщаться с другом. Оттащив его невменяемое пьяное тело в одно из прибежищ мальчишек-беспризорников, Ворн почти до утра провозился с Алтаем, оказывая тому посильную медицинскую помощь. И угораздило ему так свезти: грохнуться о стену, затем на острые осколки. В итоге множественные порезы разной тяжести, сотрясение мозга и переломы ребер и ключицы. Серый отделался лишь поврежденными связками на руках. Утром, перед уходом, Ворн попросил Серого рассказать о их встрече Грине, когда тот проспится, и сообщить, что через десять дней, когда наступит время новой увольнительной, он будет ждать друга тут, в этом месте.
Шел седьмой день.
Вечер, после изнурительной тренировки и ужина все отправились в баню. За чистотой тела тут следили строго. Грязь несет с собой дизентерию, гельминтоз, педикулез и многие другие болезни, которые могут лишить империю будущих воинов, в которых уже вложено немало государственных средств.
— Ты чертов везунчик, Ворн, — зло хмыкнув, сказал крепкий чернявый паренек, промывая кровоточащую ссадину на груди. — Если бы я не оступился…
— Это не везение, Шоня. Со зрением у тебя проблемы, и с реакцией тоже — не заметил чертов камень под ногой. Его не глазами надо было видеть, а нутром чувствовать. В реальном бою это стоило бы тебе жизни. А я, заметь, даже ребра тебе не сломал. Так, лишь слегка обозначил удар, — Ворн, подмигнув, хохотнул и принялся намыливаться мочалом.
— Пф, — презрительно стрельнув взглядом в сторону говоривших, влез в разговор блондин с множеством шрамов по всему телу. — Он, может, и камень не увидел, а интересно, что видят твои сестры, когда развязывают кушак своего господина? Они тоже нутром ощущают его «могущество», или только глазами? — рассмеялся своей же шутке Чафа. Но смех этот прозвучал напряженно, натянуто, совершенно не от души. В помывочной повисло напряженное молчание. Только капли воды, казавшиеся в этот момент неприлично громкими, нарушали опасную тишину.
Эти парни в свои четырнадцать — шестнадцать лет не походили на обычных подростков ни видом своим, ни поведением. Во взгляде каждого тенью отображалась смерть, готовая по приказу обрушиться на кого угодно, без мига сомнений. Прокачанные мышцы бугрились по их покрытым шрамами телам, говоря о том, что с этими ребятами связываться — себе дороже. Слабаков на третьем курсе уже не осталось. Выбыли, посмертно. Те, кто выжил — выгрыз право на жизнь зубами, пройдя через все круги ада. И не было тут глупцов. Каждый знал друг друга более чем хорошо. Сестры — самая больная тема для Ворна. Он многое мог стерпеть, сделать вид, что не заметил, не услышал, но прямое оскорбление сестер будило в нем того самого Демона, которого боялись даже глоты. Чафа прекрасно знал это. Он очень не хотел навлекать на себя такую ярость. Простой драки и обычного наказания было бы вполне достаточно для выполнения задания, но уже неделю он провоцировал этого гада, и все без толку. Близился великий всеобщий праздник, в честь которого даже самые последние рабы освобождаются от работ, за исключением тех, кто несет серьезное наказание, ну и дежурные, само собой, так же оставались на своих постах, и следили за порядком. Ему был дан приказ: сделать так, чтобы Ворн остался в стенах школы в то время, как большинство учеников и учителей покинут ее. Зачем и для чего — он даже и спрашивать не желал, и так понятно. Ворн — кость в горле не только однокурсников, преподавателей, но и кое-кому из высшей знати он тоже не давал покоя своим существованием. Особенно после того, как покалечил несколько породистых щенков на годовом экзамене. Этот щенок еще не успел доучиться, а уже умудрился обзавестись такими влиятельными врагами, от которых лучше самому в петлю, сразу, ибо быстрее и не столь мучительно. Хотя и мощными покровителями, видимо, он тоже был не обделен, ведь иначе давным-давно бы кормил червей в земле. И Чафа был совершенно прав в своих догадках. Не только богатый вельможа интересовался судьбой мальчика и просил директора Тарга приглядеть лично за пацаном, но и сами Кардиналы не единожды спрашивали о парне. Наводили справки, сторонне наблюдали. Несколько раз даже приказали именно ему сопроводить пострадавшего ученика на лечение в Тайный город. Встретили приветливо, поили чаем, вели интересные беседы, задавая странные вопросы. Вот и теперь через двор шагал высокий человек в балахоне. Он спешил к директору Таргу, по делу, касаемо непосредственно определенного щенка, тем самым нарушая планы Крама, который уже позаботился о своей внеочередной ступени по карьерной лестнице, да и личном удовлетворении тоже, приказав убрать этого… Ворна.
В кабинет Тарга тревожно постучали.
— Позволите? — Тарг обратился к своему гостю. — Дело, видимо, действительно важное, иначе нас не стали бы беспокоить.
— Войди! — скомандовал твердый как сталь голос из-под капюшона.
Дверь отворилась, и в проеме показался взьерошенного вида ученик. Взглянув мельком на Тарга, он тут же опустился на колени, прижавшись лбом к полу.
— Говори, — приказал Кардинал.
— Драка, Ваше Святейшество.
— Ты из-за этого нас побеспокоил?
— Никак нет, Ваше Святейшество. Смертельно ранен ученик, Ваше Святейшество. Нужна срочная помощь Высшего лекаря.
— Я не Лекарь, но идем, посмотрю, — Кардинал поднялся с кресла, в котором обычно сидел Тарг. — Где?
— В медблоке, Ваше Святейшество.
Кардинал прекрасно знал расположение зданий, и, не мешкая, направился в медблок. За ним поспешил и Тарг, по пути грубо ухватив за шкирку ученика, который все также стоял на коленях, не смея поднять головы.
— Ты что творишь, щенок?! — в ярости зашипел ему в ухо Тарг, чуть приотстав от Кардинала. — Будешь выпорот! На крест, сученыш! — Тарг жесткой поступью вбивал в землю пыль при каждом шаге, и казалось, что от ярости той, что исходила от него, пламенем пылали оставленные следы. Глава школы волочил рядом бледного как мел Гайта. Ноги того путались, едва поспевая за поступью, несмотря на возраст, все еще могучего воина.
— Чафа нарочно спровоцировал Ворна на драку. В бане. Наш медик сказал, что Чафе не жить. Жила жизни перебита. А я Его Святейшество видел, когда он к вам шел, вот и подумал… дерзнул… простите… Но нельзя, чтобы Чафа погиб. Только не от руки Ворна. Вы же сами… — сильная рука директора тряхнула парня, заставив того захлебнуться в словах. — Простите меня, сэр. Я ради Ворна, сэр, — сипя и кашляя от передавленного воротником горла, прохрипел парень, стараясь преданным взглядом заглянуть в глаза Тарга.
Все, кто попадался по пути, едва завидев Кардинала, тут же опускались на колени. Ученики, столпившиеся у дверей медкорпуса, и сам лекарь, что стоял у стола, на котором распростерлось тело раненого, поступили также, соответствуя традиции и закону. Только один парень не упал ниц. Он лишь опустил голову в глубоком почтении, при этом продолжая удерживать свои руки в ране белого от кровопотери мальчишки.