— Ну молодца. А я-то думал, гадать станешь, мучиться. Да садись, садись, никто не видит и разговора нашего не слышит. Конфиденциальность, так сказать.
Ворн кивнул и присел на ближайший табурет.
— Ну-с, рассказывай, как ты докатился до жизни такой? — Кирилл медленным шагом, лениво заложив руки за спину, прохаживался по комнате. — Каким ветром тебя сюда занесло? Хотя, с твоей феноменальной тягой находить проблемы на пятую точку… — усмехнувшись, похлопал он парня по плечу. — Талант!
— Он про сестер моих…
— Да знаю, знаю уже все. И то, что он неделю тебя донимал, и то, что ты в город рвешься прям очень сильно в этот раз, и про то, что заказали тебя, тоже уже в курсе.
Глаза парня округлились от удивления.
— А ты думал… — вновь насмешка в голосе. — В общем так, Ворн, — шлепнул он о столешницу папкой с личным делом, которую безошибочно вынул из шкафа со множеством точно таких же папок, и, присев в кресло директора Тарга, раскрыл ее. — Веселый ты малый, я погляжу, — перебирал он лист за листом. — Побег, драка, драка, побег, опять драка, еще драка с тяжкими телесными… А вот это интересно, — приподнял он один из листов. — Нашел ты, значит, своих сестер, друзей потерял… хм… а это что у нас? — замер он, читая. — А из чьего племени те меченые были, узнал? — поднял он голову от бумаг. — Лекса?
— Нет, не его вроде. Но я не уверен. Ваше Святейшейство…
— Ой, давай без пафоса. Тошнит, знаешь ли, от всего этого.
— Мне в город надо завтра, очень. Кровь из носу надо. Но из-за сегодняшнего… — Ворн виновато опустил голову. Знал же, чувствовал же, что провоцируют, и не сдержался. — Помоги, Кирилл, прошу тебя.
— Расскажи свою проблему, — Кардинал вернул лист на место, и чернота капюшона внимательно «уставилась» на парня.
— Друга я нашел, Гриню. Он ждать будет, — и, уловив ниточку надежды, встрепенулся: — Меня не надо отмазывать. Я виноват по полной, и наказание готов понести. Ты письмо ему передай, весточку. Пожалуйста. А потом уже я свяжусь с ним, когда-нибудь. Наверное, — Ворн вздохнул, ссутулив спину понимая на сколько он сейчас себя нагло ведет.
— Ну что за пессимизм у тебя на лице? Куда же делся тот жизнерадостный любознательный мальчишка? Ладно, не порть мне настроение своим кислым видом — помогу. Но и дело у меня к тебе есть, серьезное. Думал я сегодня просто бумаги на тебя изучить, да с Таргом поговорить, но судьба иначе все повернула. Ну да и ладно, что ни делается — к лучшему. Значит так, сейчас ты пишешь мне свою записку и объясняешь, где Гриню этого найти, да выглядит он как. А сам чешешь в свой корпус… — задумался. — Нет, не надо в корпус. Что ж мне с тобой делать-то? — легонько барабанил он пальцами о стол. — Так, ладно, со мной пойдешь. Не знаю, как Тарг будет выкручиваться, но уж не дурак, придумает как. А тебя тут оставлять нельзя. Ты мне живой еще нужен, — и задумчиво повторил еще раз: — Живой и здоровый… Ну что расселся? Подъем! И бегом мне Тарга сюда! На первом этаже он.
Спустя час Ворн, переодетый в простую рубаху и штаны, в сопровождении Кирилла шагал по улице Николота по направлению к дому, в котором была назначена встреча с Гриней.
— А клиночек-то сберег, молодца. Ценный артефакт. Тот же это все? Верно?
Ворн кивнул.
— Родовой, да.
— Ну и хорошо. Отличное оружие. Нам только в помощь будет. Ты мне сейчас еще раз объясни, зачем Вильяму понадобился Лаки? И ты точно уверен, что твои друзья у него?
— Да, точно. Я все узнал, он ребят у себя в подвале держит. Там целая тюрьма у него обустроена, с пыточной даже. А Гриню он тягал, как пса на цепи, и на бои выставлял. А вот потом что произошло за тот месяц, я не знаю, но неделю назад повстречались мы с ним в таверне. Поговорить тогда не удалось. Ну, в общем, я тебе рассказывал уже. А вот и хата эта, — указал он взглядом на порядком пошарпанный, но вполне еще жилого вида одноэтажный серый дом.
— Не, малой, ты сам иди. А то мне задницы задратые вместо лиц видеть осточертело уже. Я лучше тут тебя подожду, неподалеку, — и, не дожидаясь ответа, шагнул в сторону подворотни, да словно растворился в ночном полумраке.
«Профи», — подумал Ворн с легкой завистью и, быстро взбежав по деревянным ступеням, трижды стукнул в дверь.
Дверь открыл рыжий мальчонка лет восьми.
— Ворн пришел! Ура! — радостно завопил он, оповещая тем самым всех тех, кто был в доме. — Здорова! — протянул он давно не мытую пятерню с обгрызенными под корень грязными ногтями. — А ты зна-аешь, кого мы сегодня на базаре встретили… — начал он радостно заговорщицким тоном и тут же ойкнул, получив звучную затрещину.
— Нууууууу… — обиженно проблеял он, потирая голову.
— Кыш отседова! — шикнул на него Серый, приправив вдогонку и пинком под зад.
— Вот сопляк, язык, чё помело, — с усмешкой поздоровался он с Ворном, и, приглашая того следовать за ним, отправился в соседнюю, большую комнату.
— Алтая покамест нема, Полкаша, как водится, с ним завсегдатый, — просвещал он товарища, по пути разрезая карманным ножичком огромное зеленое яблоко напополам и протягивая одну его часть Ворну. — Дружок тот твой, с таверны, еще не являлся, но туточки у нас другое чудо нарисовалось. Вот оно, полюбуйся, — и, откинув плотную ткань с дверного прохода, замещающую дверь, указал на долговязого худого паренька.
Нескладный, лопоухий долговязый мальчишка лет пятнадцати сидел у стола, нервно ерзая задом на табурете. Ворн заметил, как неуместно смотрелись босые ноги в коротких штанах, огромный синяк под левым глазом и широкий кожаный пояс вольного наемника с набором довольно дорогих швырковых ножей. Комкая горловину своего походного мешка от явного волнения, паренек при виде Ворна вскочил с табурета, но замялся на месте, окончательно растерявшись.
— И вправду, что ни день, то сюрприз, — пробормотал Ворн, разглядывая пояс с ножами. — Поварёнок, ты, что ли?
— Угу, — кивнул тот, заулыбавшись, и бросился навстречу к другу, запутался в лямках вещмешка, заспотыкался, неуклюже взмахнув руками, и чуть было не завалился совсем, да крепкая рука Ворна вовремя поймала его и вернула в надлежащее положение.
— Калин! Я так рад! Так рад…
— Да ты чё, — хмыкнул довольный Серый, — и впрямь дружбан нарисовался. А ну геть отседова, покамест ухи целы! — шикнул он на торчащие из-за занавески головы маленьких подельников.
— Ты прикинь, Ворн, я же его чуть не прибил, — виновато улыбнулся Серый, а Поварёнок, глупо улыбаясь, потер синяк под глазом. — Если бы не Полкаша, кранты бы, как пить дать. Ну ты это, не в обиде же, разобрались уже? — Серый дружелюбно улыбнулся смущенному Поваренку.
— Не, что ты, все в порядке, спасибо вообще, огромное! Друга сыскать помогли. Да, если бы не Полкаша…
— Как ты тут оказался, Тошка? — Ворн усадил Поварёнка обратно, и сам уселся напротив. — Неужели сбежал из таверны?
— Не, что ты. Все честь по чести. Выкупился я. Денег собрал, да и вольную выпросил у тетки Галины. Я же все, как вы уехали, думал и думал о вас. Все найти тебя хотел, и хозяина, и попроситься к нему в работники. Ну, бойцом он вряд ли меня возьмет. Какой там боец из меня, хотя ножичками швыряться, ты знаешь, я освоил науку. Метко получается. Хочешь, покажу? — и тут же потянулся к поясу, но Ворн оказался шустрее.
— Не тут. Потом. Успеется, — остановил он его. — А нашел меня как? Город-то огроменный какой.
— Да я думал, до Николота, главное, доберусь, а там и искать стану, а оно вона как вышло все лихо, — счастливый, он вновь посмотрел на Серого. — Повезло мне! Вот как вышло. Приехали мы к вечеру уже, да сразу-то я не пошел никуды. Не пустили. А по утру уже, только с дядь Сашей-то распрощался — хороший мужик такой! — его бандиты там, а я это его, ну спас, в общем, а его ранили. Ну, я его домой-то к жене на его телеге и привез. Они накормили меня от пуза, да с собой дали еще. Ой! Ща, там же пирожки вкусные! — и к рюкзаку потянулся. Ворн вновь остановил его.
— Потом. Ты дальше рассказывай.
Тут уже Серый не выдержал:
— Да чё тама рассказывать. Идем мы, значится, на дело, срисовали этого длинного. Рожа не местная, походняк тоже, сразу видать: птица залетная, ненашенская. Да мешок свой еле тащит. Значится, есть там, чем поживиться. Ну, мы и думали — лошок очередной, деревенский, быстро обуем. А он-то — не тут-то было! Шустрый, зараза! Реакция, что у зверя дикого. Косой его вроде отвлек, Гуня сумку хвать, а он как дернет, и повис малый, рукой в ремешке запутался. А там петелька хитрая…
— Ага, — закивал Пашка, довольно улыбаясь. — Это дядь Саша научил меня так, петельку-то приладить…
— Ну так вот, я на помощь и вырулил мелким-то. По морде ему с налёта вмазал раз, и хлоп — а у моего горла и ножичек уже. Ну, думаю, ничего себе, лошок залетный! Встряли, однако. Тут и народ собираться начал…
— А я испугался так! — перебил Серого Тошка. — Чё делать, не знаю. Не резать же его, в самом деле! Ну и выпустил. Подумал: людей много, уже не кинется, испугается, убежит. Ножичек-то спрятал сразу, от греха подальше…
Серый красноречиво продемонстрировал свою шею с алым следом свежего неглубокого пореза.
— А тут парень ко мне подходит, культурный такой, приличный на вид, и говорит: мол, сейчас разъезд патрульный нагрянет, в допросную заберут, допрашивать пол дня будут, сумку отымут. Идем скорее отсюда, я провожу, мол, вижу, не местный ты. Ну я и пошел, — смеясь, рассказывал поварёнок.
— Ага, Алтай его как барана на веревочке к нам в тихое место и привел, — уже во весь голос ржал Серый. — Ну, мы его приняли, как полагается, с распростертыми объятьями, а он снова за ножички свои хвать! А тут и Полкаша спикировал, да прям на голову ему, да давай топтаться и мурчать. Ну, понятное дело, зверь умный у тебя, абы к кому не пойдет. А тут явно признал!
— Ну да, и я узнал, правда, не сразу. Вырос он сильно прям. Да и ты, Калин, тоже вымахал будь здоров! Тебя я вообще не признал даже. Во какой стал — ручищи, что две мои, лицом так и вовсе другой сделался — серьезный совсем. Строгий какой-то.