— Петь, — сказал я вечером, когда мы сидели на крыльце, глядя на закат, — помнишь, Семён камень нашёл, что к железу липнет?
— Ага, — кивнул он, — чудной камень. Я таких еще мальцом видел, когда отцу в кузне помогал.
— А много их там было?
— Да целая гора! — Петр широко развёл руками. — Чёрная такая, будто обугленная.
— А вот интересно, — я задумчиво потер подбородок, — в нашей Быстрянке много таких камней?
Петр пожал плечами:
— Кто ж его знает. Может, и немало.
На следующий день я собрал деревенских ребятишек у своего дома. Яркое утреннее солнце заливало двор, а детвора, заинтригованная необычным приглашением, галдела и толкалась, пытаясь угадать, зачем их барин позвал.
— Дядька Егор, — звонко крикнул Ванька, самый бойкий из мальчишек, — мы клад искать будем?
— Почти угадал, — усмехнулся я, вынося на крыльцо корзину с железками. — Будем искать волшебные камни.
Глаза у ребятни загорелись. Даже старшие подростки, которые обычно делали вид, что им всё неинтересно, подались вперёд.
— Какие ещё волшебные? — недоверчиво спросил Гришка.
Я достал камень Семёна и продемонстрировал, как он притягивает гвозди и куски железа.
— Вот такие, — я подбросил камень и поймал его. — Кто больше найдёт — тому гостинец будет.
— А какой гостинец, дядька Егор? — спросила Марьюшка, теребя свою рыжую косу.
— У меня в мастерской есть деревянные фигурки, — подмигнул я, — которые еще дед мой вырезал, наверное. Победителю достанется любая на выбор.
Глаза Марьюшки вспыхнули.
В итоге на веревки привязали куски обломанных кос и дали пройтись по берегу Быстрянки, чтоб те поискали камни, которые к металлу будут прилипать.
— Только осторожно по камням ходите! — наказывал я. — В воду не падайте, а то унесёт! Были у нас случаи. А еще лучше — по одному вообще не ходили, чтоб постоянно друг у друга на виду были. Гришка, тебе доверяю следить за этим!
— Не унесёт! — крикнул Ванька, уже скачущий по камням, как молодой козлик. — Я плавать умею!
— И я! — не отставала Марьюшка, хоть и была на год младше.
Зрелище было удивительное — вся деревенская детвора, от мала до велика, рассыпалась по берегу Быстрянки с самодельными снастями. Они ходили по каменистому берегу, опускали свои железки в воду, с криками радости выхватывая их, если что-то прилипало.
— Дядька Егор! Дядька Егор! — кричал Васятка, самый маленький. — Я нашёл! Глядите!
Я подошёл к мальчонке, который с гордостью показывал крошечный чёрный камушек, прилипший к железке.
— Молодец, Васятка! — я потрепал его по вихрастой голове. — Вот и первая находка!
Детвора загорелась азартом. Даже Гришка, который сначала только наблюдал за ребятами, вскоре закатал штаны и полез в воду, чтобы достать приличный кусок магнетита, застрявший между камнями.
Степка же оказался самым смекалистым — он заметил, что магнетиты чаще встречаются в определённых местах, где река делает поворот, и сосредоточился там. За час он нашёл пять камней, став временным лидером по поиску.
— Это нечестно! — возмущался Ванька. — Он все лучшие места занял!
— В жизни, Вань, — я положил руку ему на плечо, — выигрывает тот, кто наблюдательнее. Гляди внимательней, где ещё могут быть такие камни.
Марьюшка, не желая уступать мальчишкам, забралась на большой валун который выступал с берега в воду. Я уже хотел крикнуть ей, чтобы вернулась, но она ловко балансировала, опуская свою снасть в глубокую заводь за камнем.
— Есть! — вдруг закричала она так громко, что чуть не свалилась. — Большущий!
И впрямь, когда она вытащила свою снасть, на конце висел магнетит размером с куриное яйцо — самый крупный из всех найденных.
— Ух ты! — восхищённо выдохнули мальчишки, окружив девочку, когда она вернулась на берег.
— Теперь я выиграю, — гордо заявила она, бережно держа свою находку.
К полудню, когда солнце поднялось высоко и начало припекать, дети уже устали, но не хотели прекращать поиски. Я принёс им квасу и хлеба с мёдом, чтобы подкрепились.
— Ну что, охотники за волшебными камнями, — спросил я, когда они расселись в тени деревьев, — нравится вам такое занятие?
— Ещё бы! — Ванька жевал хлеб, измазав щёки мёдом. — Это лучше, чем утятами смотреть!
— А мне интересно, — задумчиво произнесла Марьюшка, — почему они только к железу липнут, а к другому — нет?
— Хороший вопрос, — я сел рядом с ними. — Это особое свойство таких камней. В них есть железная руда, и она притягивается к железу.
— Как живая! — восхитился Васятка, наблюдая, как его камушек ползёт по ладони к гвоздику.
— Точно, — кивнул я. — В природе много чудес, если уметь смотреть.
Гришка, который уже считал себя взрослым, задумчиво вертел в руках свои находки:
— А для чего вам эти камни, дядька Егор? Неужто и правда клад искать?
— Не клад, — улыбнулся я, — но тоже ценность. Помните, я с Петром песок привёз? В нём есть крошечные частички железа. Эти камни помогут их собрать.
— А зачем вам железные крошки? — не унимался любопытный Ванька.
— Так из железа же весь инструмент, — я подмигнул. — Вот научимся его добывать простым способом и будет у нас в деревне самый лучший и главное свой инструмент.
В итоге за два дня неутомимые искатели нашли три десятка магнетитов разного размера. Марьюшка победила благодаря своему огромному камню и выбрала в награду резную фигурку лошади.
— Дядька Егор, — спросил Ванька, когда дети уже собирались расходиться, — а можно мы ещё поищем? Просто так, без гостинцев?
— Конечно, — я улыбнулся, глядя на их загоревшие, счастливые лица. — Природа ещё много тайн хранит. Ищите, наблюдайте, думайте.
Вечером Петр зашёл ко мне, увидел разложенные на столе камни и присвистнул:
— Ну, Егор Андреевич, ты дело затеял! Гляжу, детвора постаралась на славу.
— Ещё как, — я разложил камни по размеру. — Знаешь, Петь, наблюдал за ними сегодня и думал — вот ведь какие мы все разные, а к чуду природы одинаково тянемся. Марьюшка про науку спрашивала, Гришка практическую пользу искал, Ванька просто радовался находкам, а Васятка будто сказку проживал.
Петр задумчиво кивнул, поглаживая бороду:
— А ведь верно. И камни эти, гляди-ка, тоже разные — есть круглые, есть угловатые, а свойство одно.
— Вот-вот, — я поднял один из камней, — как люди. Снаружи разные, а внутри что-то одно нас всех тянет — к знанию, к чуду, к пониманию мира.
— Философ вы, Егор Андреевич, — Петр хлопнул меня по плечу. — Ну, рассказывайте, для чего всё это затеяли.
— Рано еще Петь. Вот попробую, если получаться будет, то обязательно расскажу да научу.
Тот лишь кивнул.
Через два дня нам пришлось заново точить пилы — затупились от постоянной работы. Я сам взялся за напильник, показывая Семёну, как правильно нужно угол выдерживать.
Мы пилили бревна на доски да складывали аккуратно сушиться, укладывая в штабеля с прокладками, чтоб воздух между досками ходил. Из обрезков, которых скапливалось немало, возводили ангар — нужно было место, где хранить готовые доски от дождя и снега.
— Митяй, неси гвозди! — кричал Прохор, устанавливая очередной столб, к которому потом крепили обрезки от бревен. — Да не эти, а подлиннее!
Митяй метался, как угорелый, таская то гвозди, то молотки, то веревки — был на подхвате у всех сразу.
Два человека трудились на лесопилке постоянно — Прохор, который быстро освоил все тонкости, и еще один мужик, Тихон, молчаливый и сосредоточенный. Плюс на первых порах Митяй был там же на подхвате — подавал бревна, оттаскивал готовые доски.
Илья с Петькой же в это время доделывали амбар. Я обошел стройку, осмотрел их работу.
— Крышу делаем односкатную, — предложил я, чертя палкой на земле примерный план, — что тоже удивило мужиков. Но они только плечами пожали — им было не привычно, они всегда делали двускатные.
— Так ведь снег будет скапливаться, — заметил Илья, морща лоб.
— Не будет, если уклон правильный сделать, — объяснил я, показывая на чертеже. — Зато строить проще и материала меньше уйдет. А снег сам соскальзывать будет, если угол правильный выдержим.
Сделали тоже быстро — при наличии в избытке досок дело спорилось легко. Амбар рос на глазах, мужики втянулись в работу, и через три дня он уже стоял — крепкий, просторный, с широкими воротами.
— Добро, — похвалил я, обходя готовое строение. — Теперь доски будут в нормальном хранении.
А через четыре дня от начала работ, когда доски начали скапливаться, и места для их хранения становилось все меньше, я отозвал Фому в сторонку.
— Пора тебе, Фома, в город скататься, — сказал я, присаживаясь на бревно у лесопилки.
— Нужно, значит поеду, Егор Андреич, — кивнул тот.
— Вот и отлично, — я хлопнул его по плечу. — Отправим тебя на двух телегах в город, чтоб попробовал первую партию досок продать. Как думаешь, пойдут?
Фома задумался, прикидывая в уме.
— Должны пойти, — наконец произнес он. — В городе-то строятся много, а леса вокруг уже повырубили. Доски нынче в цене.
Перед дорогой обсудили с ним, что по чем. Фома, почесывая бороду, рассказывал о ценах, которые помнил:
— Выходило, что бревна в два раза тоньше наших по 60 копеек за штуку шли. Такие как наши, что на доски используем, наверное, по 75–80 копеек было бы, но товар мало востребованный — кому охота самому пилить?
— А доски? — спросил я.
Оказалось, что про пиленые доски Фома не знал цену — не сталкивался. А вот обычные, колотые — там под рубль за доску. Но наши-то ровнее, значит, и дороже должны пойти.
Мы нагрузили почти сто досок в две телеги — уложили аккуратно, перевязали веревками. Лишь бы доехали в целости, не растрясло по дороге. Телеги скрипели под тяжестью груза, лошади фыркали, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты там не продешеви, Фома, — наставлял я его перед отъездом. — Наши доски ровные, без сучков почти. Меньше чем по рублю не отдавай. А если удачно пойдет — вот тебе список, что купить надобно.