И, возможно, не более чем гипотеза, но Ганси отказывался принимать такую возможность. За 17 лет жизни он отыскал не одну дюжину вещей, которые, по мнению большинства, невозможно отыскать, и был всецело намерен добавить силовую линию, усыпальницу и ее царственного обитателя к списку своих достижений.
Смотритель музея в Нью-Мексико как-то сказал Ганси: «Сынок, у тебя имеется необъяснимая способность натыкаться на странности». Восхищенный этой же способностью историк из Рима добавил: «Ты догадываешься переворачивать камни, под которые больше никому не приходит в голову заглянуть». А британский профессор, глубокий старик, сказал: «Для тебя, мальчик, мир охотно выворачивает карманы». Хитрость, как выяснил Ганси, состояла в том, чтобы верить в существование необъяснимого; нужно было понимать, что находки составляют часть чего-то большего. Некоторые тайны даются в руки только тем, кто сможет доказать, что достоин их.
Ганси толковал это так: если у тебя есть призвание к поиску всякой всячины, это значит, что ты обязан перед миром заниматься этими поисками.
— Эй, да ведь это Прыщ! — воскликнул Ронан.
Проезжавший мимо автомобиль резко сбросил скорость, и юноши смогли взглянуть на чрезмерно любопытного водителя. Ганси тоже показалось, что он был очень похож на обидчивого учителя латыни — тоже в прошлом выпускника Эглайонби, — носившего, к своему несчастью, имя Баррингтон Велк. Ганси, официальный титул которого звучал как Ричард (Дик) Кэмпбелл Ганси III, привык не обращать внимания на претенциозные имена, но и он не мог не признать, что человек со звучным именем Баррингтон просто не имеет права носить фамилию, которая означает Прыщ (или наоборот).
— Эй, только не вздумай остановиться и лезть с помощью. Без тебя обойдемся! — буркнул Ронан вслед машине. — Ну, Малыш, о чем договорился с Делканом?
Вторая фраза была адресована Адаму, который наконец-то вылез из «BMW», все так же держа в руке телефон Ронана. Он протянул его хозяину, но тот раздраженно мотнул головой. Ронан вообще презирал телефоны, в том числе и свой собственный.
— Он подъедет к пяти, — сообщил Адам.
Адам в отличие от Ронана носил форменный свитер Эглайонби, который достался ему с чьего-то еще плеча, но прилагал много усилий для того, чтобы его одежда выглядела безупречно. Он был высок ростом, тощ, его загорелое, с тонкими чертами лицо окаймляли неровно подстриженные блеклые волосы. Он походил на фотографию в тонах сепии.
— Отлично, — отозвался Ганси. — Ты ведь будешь, да?
— А меня приглашают? — Адам мог порой проявлять чрезмерную деликатность. Когда он в чем-то не был уверен, в его голосе явственно слышался южный акцент, что случилось и сейчас.
В приглашении Адам никогда не нуждался. Наверное, поругался с Ронаном. Что неудивительно. Ронан полез бы в драку даже за номер социального страхования.
— Не валяй дурака, — ответил Ганси и благосклонно принял у Адама покрытый масляными пятнами пакет из кафе быстрого питания, который тот протянул ему. — Спасибо.
— Это Ронан купил, — пояснил Адам. Когда дело касалось денег, он с одинаковой легкостью мог и ссудить их, и перепоручить кому-нибудь все расчеты.
Ганси взглянул на Ронана, который, прислонившись к «Камаро», с отсутствующим видом покусывал один из ремешков, украшавших его запястье.
— Признайся, что на этом бургере нет соуса, — сказал Ганси.
— С удовольствием, — усмехнулся Ронан и выковырял из зубов клочок ремешка.
— И огурца тоже нет, — добавил Адам, скрючившийся позади автомобиля. Он притащил не только две небольшие жестянки присадки к топливу, но взял и тряпку, оберегавшую его брюки от соприкосновения с канистрой. В его исполнении процесс заправки автомобиля выглядел ничем не примечательным делом. Адам из кожи выбивался, чтобы скрыть свое происхождение, но все равно оно давало о себе знать при каждом удобном случае.
Теперь уже Ганси ухмыльнулся; он начал ощущать в себе тепло от состоявшегося открытия.
— В таком случае, мистер Парриш, позвольте блиц-опрос. Какие три вещи появляются вблизи силовых линий?
— Черные собаки, — снисходительно сообщил Адам. — Демонические сущности.
— «Камаро», — вставил Ронан.
Ганси сделал вид, будто ничего не услышал.
— И призраки. Ронан, если тебя не затруднит, повтори нам доказательство.
Они стояли втроем, освещенные лучами солнца позднего утра. Адам завинчивал крышку топливного бака, а Ронан прокручивал назад плеер. Вдали, за много сотен ярдов, над горами тонким голосом кричал краснохвостый сарыч. Ронан снова нажал «ВОСПР», и они еще раз прослушали, как Ганси словно в разреженном воздухе называет свое имя. Адам сдержанно нахмурился, прислушиваясь; его щеки уже раскраснелись от тепла.
Это могло случиться в любое утро последних полутора лет. Ронан и Адам к полудню помирятся, учителя простят им пропущенные уроки, а потом он, Адам, Ронан и Ноа отправятся за пиццей — четверо против Деклана.
— Попробуй машину, Ганси, — сказал Адам.
Не закрывая дверь, Ганси плюхнулся на водительское сиденье. Стоявший чуть поодаль Ронан снова прослушивал запись. Непонятно почему, сейчас, когда он услышал голоса с некоторого расстояния, волосы на его руках медленно поднялись дыбом. Что-то в нем говорило, что этот неосознанный им самим краткий разговор знаменовал собой начало чего-то нового, хотя он еще не мог сказать, чего именно.
— Давай, Свин! — выкрикнул Ронан. Кто-то, проносясь мимо по шоссе, нажал на гудок.
Ганси повернул ключ. Мотор провернулся, затих на долю секунды, а потом оглушительно взревел. «Камаро» ожил, чтобы вступить в борьбу с еще одним днем. Даже радио работало и передавало песню Стиви Никса, которая для Ганси всегда ассоциировалась с голубем с одним крылом. Он положил в рот кусочек картофеля фри. Холодный.
Адам наклонился и заглянул в автомобиль.
— Мы проводим тебя до школы. Машина дотянет, но она все равно не в порядке. Что-то с нею не так.
— Отлично, — ответил Ганси; ему пришлось сильно повысить голос, чтобы перекричать мотор, в звук которого влились почти неуловимые слухом басы из аудиоустановки «BMW». — Какие будут предложения?
Адам сунул руку в карман, вынул клочок бумаги и протянул ему.
— Что это? — осведомился Ганси, всматриваясь в причудливые каракули Адама. Буквы в его исполнении всегда выглядели так, будто бежали откуда-то. — Телефон ясновидящего?
— Если в минувшую ночь ты ничего не нашел, следующим шагом должно быть вот это. Теперь у тебя есть о чем их спросить.
Ганси задумался. Ясновидящие обычно говорили, что его ждут большие деньги и что он предназначен для великих дел. Первое он отлично знал и без них и всерьез опасался воплощения второго. Но, возможно, с новым фактом и с новым прорицателем ему удастся узнать что-то новенькое.
— Ладно, — согласился он. — И о чем же я должен их спросить?
Адам протянул ему диктофон. Потом дважды медленно, задумчиво стукнул по тенту «Камаро».
— Вот насчет этого, по-моему, к гадалке ходить не нужно, — ответил он. — Мы попробуем выяснить, с кем ты говорил.
Глава 3
В доме номер 300 по Фокс-вей каждое утро было суматошным и заполошным. Растопыренные локти, очередь в ванную, мешочки с чайной заваркой, брошенные в чашки, где заварка уже есть. Блю собирается в школу, а самые трудоспособные (или менее одаренные) тетушки — на работу. Тосты подгорают, хлопья превращаются в слизь, дверь холодильника хлопает по нескольку раз в минуту. Идут торопливые переговоры, кто с кем едет, звякают автомобильные ключи.
Где-то посреди завтрака мог зазвонить телефон; тогда Мора говорила: «Орла, это вселенная звонит тебе по второй линии», или что-то еще в таком роде, и Джими, или Орла, или кто-то еще из тетушек, двоюродных тетушек или подруг начинали спор о том, кому бежать наверх и отвечать на звонок. Два года назад Орла, двоюродная сестра Блю, решила, что телефонная линия вопросов и ответов будет доходным делом для прорицательниц. Последовали несколько коротких стычек с Морой по поводу авторитета в обществе, но Орла все же одержала победу. «Победа» выразилась в том, что Орла выждала, покуда Мора в выходные уедет на конференцию, и тайно провела телефонную линию, что оказалось не столько очагом напряжения в отношениях, сколько воспоминанием о таком очаге. Звонки начинались около семи утра, и в иные дни доллар за минуту казался достойной ценой, а в иные — нет.
Каждое утро было состязанием. В котором Блю нравилось считать себя одной из лучших.
Но наутро после бдения в церкви Блю не нужно было беспокоиться об исходе сражения за ванную и пытаться собрать себе завтрак в школу, пока Орла роняет тосты маслом вниз. Когда она проснулась, в ее комнате, обычно с утра ярко освещенной солнцем, стоял душный предвечерний полумрак. В соседней комнате Орла разговаривала то ли со своим ухажером, то ли с кем-то из абонентов «горячей линии» прорицательниц. Если у телефона находилась Орла, разобрать, с кем именно она ведет разговор, было непросто. Впрочем, независимо от того, кто был собеседником кузины, прежде всего Блю в голову пришла мысль, что нужно наконец-то помыться.
Она, не встретив ни одной конкурентки, заняла ванную, где уделила основное внимание волосам. Ее темные волосы, подстриженные в каре, были достаточно длинными для того, чтобы их можно было красиво закидывать назад, но слишком короткими для того, чтобы это можно было сделать без множества заколок. В результате у нее получился остроконечный, неровный хвостик, окруженный непокорными прядками и торчавшими невпопад заколками; прическа казалась растрепанной и эксцентричной. Для того чтобы добиться такого эффекта, Блю приходилось прилагать немало стараний.
— Мам! — крикнула она, сбегая по перекошенным ступенькам. Мора стояла около кухонного столика и заваривала какой-то рассыпной чай, распространявший по кухне омерзительную вонь.
Мать не обернулась. Перед нею на столике возвышались зеленые цвета океанской волны, кучки рассыпанных цветов.