Но сейчас он вспоминал о той нечаянной встрече несколько в ином свете. Ведь именно рядом с Зарубиным и стоял тот самый читатель «Спорт-экспресса», переквалифицировавшийся затем в киллера. И исчез он, как теперь хорошо помнил Баронин, вместе с Зарубиным. А это уже наводило на определенные мысли в отношении «старого друга». Похоже, он даже слишком хорошо помнил Баронина, за которым не моргнув глазом послал по пятам убийцу. Да и в Николо-Архангельске он, конечно, появился далеко не случайно…
Но в тот день он напрочь забыл о случайном знакомом, когда уже через два часа в сейфе убитого Туманова были найдены пятьдесят тысяч долларов и изделия из золота и платины. А на долларах вместе с отпечатками пальцев самого Туманова были обнаружены еще и «пальчики» хорошо известного в уголовном розыске и ГУОПе Василия Бродникова, стоявшего на третьей по силе группировке города! Правда, поговорить с Бродом Баронину уже было не суждено. Когда он приехал к нему на квартиру с группой захвата, тот уже был мертв, а метрах в трех от него в луже крови валялся еще один труп парня лет двадцати четырех с простреленной шеей. А когда во вделанном в подоконник тайнике были найдены доллары той же самой серии, что и у Туманова, круг, похоже, замкнулся. И добропорядочный отец города, радевший об его процветании, на глазах превратился в коррумпированного мерзавца.
Газеты все расписали как надо! Мэру припомнили даже не оплаченный им в каком-то кафе бутерброд! И полетевшая в Туманова грязь, отразившись от его мраморного надгробия, рикошетом попала и в занимавшего достаточно высокий пост в правительстве Алексея Затонина, приложившего в свое время руку к предвыборной кампании мэра. Правда, сам Баронин, в отличие от падких на любую дешевую сенсацию журналистов, с выводами не спешил. Слишком уж гладко все складывалось: доллары тут, доллары там, вчера благодетель, сегодня — коррупционер и бандитский прихвостень. И сейчас, когда в убийстве мэра оказался заинтересован, если не замешан, его «старый друг», он в какой уже раз был вынужден взглянуть на это дело совсем другими глазами. Как-то не верилось Баронину в то, что Зарубин оказался случайно в день убийства мэра в Николо-Архангельске да еще пришел посмотреть на него! И все это означало теперь только одно: ниточка к мэру тянулась из Москвы…
Был ли замешан Зарубин в убийстве Туманова? На кого работал? Какую преследовал цель? Это были уже далеко не праздные вопросы для Баронина, от ответа на них зависела теперь и его собственная жизнь. И теперь после провала на Ханке его старый друг и новый враг утроит свои старания, дабы отыграться за поражение. Как бы там ни было, а операцию-то он пока провалил. Киллеры были посрамлены навсегда, а Баронин оставался на свободе, да еще с какой-то важной информацией «на кармане». И кто знает, не кружил ли Зарубин в эту самую минуту где-то здесь, у озера, стараясь выйти на него и… доделать то, чего не смогли исполнить его люди…
Но Баронин ошибался. В эту самую минуту тот самый Евгений Зарубин, не пожелавший даже поздороваться со старым товарищем, а потом, в память о старой дружбе, подославший к нему киллеров, садился в тачку частного извозчика во Внуково. Даже не спросив, чего ему это будет стоить, он небрежно кинул водиле:
— На Песчаные!
Невысокий щуплый мужичок с бегающими маслеными глазами, почуяв в Зарубине «карася», закивал головой с таким радостным видом, словно он всю свою извозческую жизнь мечтал попасть к «Соколу» именно с этим пассажиром.
За всю дорогу Зарубин не проронил ни слова. Закрыв глаза, он не думал ни о случившемся в Дальнегорске, ни о предстоящем разговоре с шефом, ни о дальнейшей работе. Он просто отдыхал, обладая редким умением отключаться от всего мешающего ему и расслабляться… По-царски расплатившись с водилой, Зарубин вышел за два квартала до нужного ему дома. Подождал, пока «Волга» не скрылась из виду, и только тогда дворами направился к нужному ему дому.
Незаметно, привычка есть привычка, осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, Зарубин вошел в подъезд и поднялся на седьмой этаж. Дверь ему открыл сам хозяин, по-спортивному стройный, моложавый мужчина лет пятидесяти пяти, с умными серо-стальными глазами на загорелом ухоженном лице. Крепко пожав руку гостю, он мягко улыбнулся:
— Пройди в кабинет, Женя! Я сделаю кофе!
Зарубин прошел в кабинет, всегда вызывавший у него самое искреннее восхищение. В глубине души он всегда мечтал о таком сам.
Легкая красивая мебель, резные книжные полки из красного дуба, экзотические растения и огромный аквариум, вделанный в стену, все это сразу же наводило на мысль о тонком вкусе хозяина кабинета. А у любого торговца с Птичьего рынка наверняка вытянулось бы от зависти лицо при виде фантастических по своей окраске привезенных из далеких южных морей рыбок! Да, в этом доме все было настоящим, даже кофе, чей ароматный запах уже слышался с кухни. Удобно устроившись в ожидании хозяина в низком кресле, Зарубин невольно залюбовался настоящим подводным царством, царством света, ярких красок и движения. Правда, двигались рыбки по-разному. Одни весело гонялись друг за другом, ловко лавируя между водными растениями и камнями, другие неподвижно висели на одном месте и, вдоволь нависевшись, резким движением перебирались на другое. Третьи медленно дефилировали в залитом ярким светом двух мощных ламп пространстве, пощипывая своими мягкими губами водоросли.
Да, это был настоящий отдых, своего рода прекрасная медитация, не только отвлекавшая от мирских забот, но и доставлявшая к тому же удовлетворение. Прав шеф: полчаса у аквариума дорогого стоили…
Бордовский, такой была фамилия хозяина, появился в кабинете с небольшим серебряным подносом в руках. Зарубина поразило то, как он нес поднос и расставлял на столе угощение. Можно было подумать, что этот человек только и делал всю свою жизнь, что носил подносы! И как ни странно, но Зарубин, сам того не подозревая, был не так уж и далек от истины. Было время, и подносы подавал Виктор Алексеевич Бордовский! Правда, не здесь, а в Париже. И дирекция ресторана, где он работал, была очень удивлена, узнав в одно прекрасное утро о внезапном исчезновении мсье Сорреля. А вот остановившийся в этом же отеле резидент Интеллидженс сервис почему-то совсем не удивился, а напрямую связал бегство мсье Сорреля с пропажей секретнейших документов, полученных им в номере от своего агента. И, надо заметить, был недалек от истины…
Испив великолепный напиток, ничем не напоминающий рекламируемые по телевидению суррогаты, Зарубин приступил к докладу. Бордовский, потягивая свой любимый «Салем», внимательно слушал. Он ничем не выразил своего недовольства проколом у озера, но Зарубин не обманывался на свой счет. В таких ситуациях профессионалы не имели права проигрывать, и он был готов получить все, что ему причиталось. Как-никак, а за физическую компрометацию Баронина отвечал он. И он получил. Нет, Бордовский не кричал и не ругался. Холодно глядя на подчиненного, он ровным голосом произнес:
— Ты сам себе нашел головную боль, Женя… Так что постарайся как можно быстрее избавиться от нее!
Бордовский глубоко затянулся и невольно поморщился. У него не укладывалось в голове, как можно так бездарно завалить самое простое дело, не требующее ни ума, ни интуиции. Понятно, если бы их переиграли тактически, тут уж ничего не поделаешь, если человек идиот, так это надолго, как говаривал старик Вольтер, но вот так, запросто живешь отдать инициативу… Невероятно! И теперь этот бывший опер, ими же по сути дела и предупрежденный, мог наделать, много нежелательного шума. Да что там шума, он просто мог провалить так блестяще начатую и с таким размахом задуманную операцию. И шеф не будет входить в детали, кто лучше стреляет ночью, но спросить спросит…
— Нам, — продолжал Бордовский, — остается только ждать… Если даже случилось самое худшее и этот самый Баронин получил какую-то информацию, он все равно рано или поздно вернется в Николо-Архангельск, а значит, к нам! И твоя задача взять под контроль все возможные подходы к нему…
Распрощавшись с Зарубиным, который уже через несколько часов улетал назад, Бордовский закурил новую сигарету. Да, ничего не поделаешь, общая деградация неизбежно била и по их профессии, и хотя он ни в коем случае не сравнивал работу «чистильщиков» со своей, на физическую компрометацию того же Троцкого он поехал бы все-таки сам, не доверяя ее никому…
Глава 2
Уютно устроившись в кресле, Баронин задумчиво смотрел в иллюминатор. Вверху, внизу — повсюду стояла плотная стена белоснежных облаков, и только ровное гудение моторов в какой-то степени нарушало эту иллюзию неподвижности. Впрочем, мысли Баронина были далеко и от этих облаков, и от повисшего в них самолета. Он снова вернулся в прошлое…
Возглавивший группу по расследованию убийства Туманова старший следователь по особо важным делам городской прокуратуры Владимир Иванович Симаков встретил его прохладно, даже неприязненно. Не забывал важняк старой обиды еще с девяносто первого, когда честь и совесть эпохи уже дышала на ладан, Баронин чуть было не поставил крест на его гладко катившейся в гору карьере. Они вели тогда дело племянника секретаря обкома партии, застрелившего на охоте приятеля. Не почуял тогда прожженный интриган новых веяний и буром попер на Баронина, не желавшего списывать труп на случайно произведенный выстрел. Но Горбачев уже подписал указ о запрещении компартии, и карты легли совсем в другом раскладе…
Новая волна чуть было не накрыла Симакова с головой. Но, будучи отличным пловцом, он все-таки выплыл. И Баронин, с которого очень быстро сошла вся послефоросская эйфория, не очень-то удивился, снова увидев на одном из кабинетов прокуратуры так хорошо ему знакомую фамилию. Конечно, теперь Симаков работал несколько иначе. И если и тянул воз в сторону начальства, то делал это ненавязчиво.
— Как успехи, Александр Константинович? — холодно поблескивая стеклами очков, сразу же приступил к делу Симаков, едва Баронин уселся напротив. — Есть что-нибудь новое по найденному на квартире у Бродникова трупу?