— Спасибо, — выдавила из себя улыбку Вилкина, — но я не об этом.
— Да знаю я, о чем вы все думаете, — задумчиво протянул Волков, ковыряясь каким-то острым инструментом под ногтями умершей. — Сейчас все расскажу, погоди секундочку. Возьму мазки, под ногтями пошурую, в кармашках пошебуршу, опишу все, сфотографирую, проверю все следы, а после и «знаки» поищем.
— Не спеши, Карпыч, — подмигнула деду Вилкина и встала во весь рост. Чуяло ее сердце, что этот «подснежник» все-таки из их серии. Вон, и Самойлов нечто подобное почувствовал.
И действительно, было во всех этих делах нечто такое, что не давало Вилкиной покоя. Да, это была очевидная серия, но к этому выводу следствие пришло не из-за явного сходства всех пяти случаев. Вернее, не только из-за сходства. Была на каждом месте преступления некая странная аура — что-то неуловимое, что-то зловещее. Это чувствовали все оперативники. То ли все дело было в самих местах преступления, то ли в ритуале, непременно сопровождавшем убийства, а может, и еще в чем.
Оставив судмеда в покое, Вилкина решила послушать показания свидетелей. Она медленно прошлась по сухому травяному насту, усыпанному прошлогодними шишками, до места, где их допрашивали.
— … а вы часто тут бегаете? — донесся до слуха Катерины разговор оперативника Звягинцева с одним из свидетелей, видимо, с тем самым заводчиком, чья собака и обнаружила тело.
— Ходим, — уточнил пожилой мужчина в старомодном трико и спортивной курточке времен позднего СССР. — Мы с приятелями скандинавской ходьбой занимаемся. Да, часто — почитай, каждый день.
— Непосредственно этим маршрутом пользуетесь?
— Да. Только тут и ходим.
— А снег давно сошел?
— Уже недели три как.
— А можете сделать предположение, почему до сего дня ваш пес ничего не чуял?
— Так покойница в снегу, видать, была. А теперь отморозилась.
— Так поздно?
— Ну а мне почем знать, чего она так припозднилась.
— Тоже верно. Скажите, а вы ведь с собакой каждый день гуляете?
— Каждый день, утром и вечером. Куда ж мне его деть? — добродушного вида вислоухий кокер-спаниель, словно понимая, что говорят о нем, засуетился под ногами мужчин, начал поскуливать и перебирать передними лапами. — Тихо, Сол, лежи смирно… — натянув поводок, шикнул на него хозяин.
— А другие собачники тут гуляют?
Странное направление допроса выбрал Звягинцев, подумала Вилкина, но вмешиваться не стала. Ей было интересно, куда приведет его эта кривая рассуждений. Хотя уже на следующем вопросе она и сама догадалась.
— А как же, — улыбнулся собачник. — У нас с Солом тут и любовь своя имеется, и дружок по интересам. Сучка Рита из седьмого подъезда, он к ней неровно дышит. Я про собак, если что.
— Да, — кивнул Звягинцев, — я понял.
— Да еще такой же спаниель, только русский, из соседнего дома. Они мячик наперегонки ловят на площадке, там, за турниками. Ну и, само собой, более крупные породы есть. Парк же, — хозяин Сола добродушно улыбнулся и руками развел, — тут полрайона собак выгуливает.
— Ну да, ну да… — записывая что-то в блокнот, процедил опер. — Скажите, а дикие собаки тут водятся?
— Ну, встречаются и такие, — подумав немного, ответил мужчина. — Не каждый день я их, конечно, вижу, но и не так чтобы редко. Бегают стаями по три-четыре особи. В основном мирные, но я своего Сола все одно на поводок при их появлении беру. Мало ли что.
— Сами-то не боитесь?
Старичок потянулся к поясной сумке и выудил оттуда какой-то продолговатый предмет.
— Нет, мы с товарищами уже в таком возрасте, что нам бояться вроде и не положено. А кроме того, есть и вот такие штуки у нас.
— Перцовый? — уточнил Звягинцев, взглянув на средство самозащиты.
— Да, на три метра облако…
— Это правильно. Вам спасибо большое. Проверьте свои контактные данные и распишитесь вот здесь. Мы с вами еще свяжемся.
Вилкина дождалась, когда Звягинцев освободится, и подошла к нему.
— Привет. Тоже заметил, да?
— Привет, — кивнул Роман, заканчивая заполнять протокол допроса свидетеля. — Ты о чем?
— Это же наш… — неоднозначно ответила Вилкина, глядя на то, как чуть поодаль возится с трупом Карпыч.
— Да уж, — неохотно признался Звягинцев, — похоже на то.
— И тебя тоже удивляет, почему тело так долго никто не обнаруживает?
— И даже собаки дикие не растаскивают… — согласился оперативник, убирая аккуратно заполненный протокол в папочку. — Сколько на такие трупы ни выезжал, всегда следы деятельности диких животных имелись. А эти словно… — он запнулся. — Хрен его знает, Кать. Что-то с этими трупами не то. С «нашими», я имею в виду.
— Ну, Карпыч еще работает. Еще не факт, что это прямо «наш».
— Да он это. Ты же и сама чувствуешь эту… как тебе сказать? — и он пощелкал пальцами, выискивая нужное слово.
— Тоску?
— Да, тоску и безысходность какую-то. Я такое впервые чувствую. А я, между прочим, знаешь, сколько покойников уже видел?
— Даже не догадываюсь, Ром.
Застенчивый от природы капитан Звягинцев задержал свой взгляд на умном лице Вилкиной. Он уже несколько месяцев боялся подойти к этой женщине во внеурочное время, зная, как лихо она расправляется со своими поклонниками. Но поделать с собой ничего не мог. Тянуло его к капитану Вилкиной со страшной силой. От того он и заикаться при ней начинал, и не заговаривал первым, и избегал общения без крайнего на то повода. Единственная радость — работа позволяла ему находиться рядом с Екатериной, дышать тем же воздухом, что и она, вдыхать аромат ее кожи и говорить почти на любую тему. Как на свидании. Только свидания эти были исключительно возле трупаков или в душных кабинетах отделения.
— М-много, в общем, я их видел, покойников, в смысле, — запнувшись от смущения, закончил мысль Звягинцев.
— Ясно, — о симпатии Звягинцева Екатерина, конечно, знала, а потому решила перейти к обсуждению дела. Это всегда выводило бедного парня из ступора. — А что еще дедушка рассказывал? Видел он тут кого до сегодняшнего утра?
— Да! — Роман оживился. — Говорит, вчера вечером тут ошивались какие-то странные люди. Прямо на этом самом месте. Им с тропинки хорошо видно было. Просто для пикников еще рановато, обычно в это время никто из горожан шашлыками не занимается. Да и время было позднее, половина девятого. Уже стемнело. А эти крутились в кустах, что-то обсуждали на повышенных тонах. Один даже орал что-то нечленораздельное.
— Так, вот тут поподробнее, — оживилась Вилкина, памятуя о знаменитом постулате: преступник всегда возвращается на место преступления. К слову, именно этим маньяк, которого они уже третий месяц разыскивали, и был отличен от себе подобных. Он всегда возвращался к своим жертвам спустя какое-то время и оставлял на трупах клеймо. Никто не мог понять, зачем ему это нужно. Так рисковать и подставляться… Казалось бы, убил и убил. Оставь клеймо сразу да беги, прячься. Нет, он именно что выжидает и только после возвращается на место преступления. И это еще не самое странное во всем этом деле. Но обо всем по порядку.
— Священник какой-то и молодой парень лет тридцати. С ними еще кот какой-то нереально большой был.
— Большой кот? Мейн-кун, что ли? — предположила Вилкина.
— Не знаю, — пожал плечами Звягинцев, — я в них не разбираюсь. Да и темно уже было, старик ничего толком не разглядел. Они потому и запомнили эту парочку, что котяра их был размером с крупную собаку. Спаниель свидетеля на того кота кинулся было, да огреб знатно. Эти двое с котом ходили тут долго, а после спешно парк покинули, словно убегали от кого-то.
— А как они их разглядели в темноте?
— Так собака от того кота знатных люлей огребла и побежала к хозяину. А на дорожках тут фонари, как видишь.
Вилкина осмотрелась. Действительно, вдоль беговой дорожки тянулась гирлянда фонарных столбов. Для маньяков, кстати, самое оно, чтоб маньячить. Ночью те, кто на дорожке находятся, из-за света не видят того, что в метре от них делается в лесу. А те, кто в лесу, наоборот, прекрасно видят то, что происходит на дорожках.
— Ну, уже хоть что-то. А с чего свидетели взяли, что эти ходили долго?
— Парк-то большой, но они ходят одним и тем же маршрутом. Круг за кругом и так три раза. На круг выходит минут двадцать в среднем. Так вот, эту парочку они видели трижды. На закате, а после и в потемках. То есть минут сорок-шестьдесят эта парочка тут точно ошивалась.
— Троица, — поправила опера Вилкина, — ты про кота забыл.
— Я его и не считал. Хотя, думаю, пустое это, — махнул рукой Звягинцев. — Видели их тут вчера, а трупу месяца два, а то и три. Ты же видела состояние кожных покровов. Эти двое могли увидеть покойницу и, попросту испугавшись, сбежать.
— А могли вернуться к месту преступления, чтобы какие-то улики уничтожить и клеймо на трупе оставить.
— Священник?
— Да хоть мусульманка в никабе! Ты же понимаешь, что в Москве можно кем угодно вырядиться и никто внимания не обратит.
— Так и я про то. Куртка с капюшоном, балахон там, маска на худой конец — и ищи свищи подозреваемого с такими приметами. А тут священник и молодой парень безо всяких головных уборов и с таким приметным животным. Странно это.
— Ну, ты же знаешь, некоторые маньяки жаждут славы и сами делают все, чтобы их поймали.
— А тебя не смущает, что их двое было? Это уже не сильно на маньячество похоже. Это уже группой лиц и по предварительному сговору получается.
— Или мы имеем дело с какой-то сектой, — задумчиво высказала мысль Вилкина, — или же эти двое действительно не имеют никакого отношения к этим убийствам. Что, кстати, с фотороботом?
— Завтра наши любители скандинавской ходьбы к нам в отделение придут для составления фоторобота этих двоих.
— Камеры на выходах из парка проверьте, — посоветовала Вилкина. — Поговорите с охраной, может, где и на территории они имеются. Если работают, пишут, то не нужен будет никакой фоторобот. И вообще разузнайте, какой промежуток времени на сервере сохраняется. Может, повезет, и мы нашу лыжницу срисуем.