После таких слов Надежда обижалась, но долго сердиться на Алку не могла. Так что пиджак в клеточку продолжал нервировать всех, кроме самой Алки.
— Вот, вот это! — проговорила Надежда, показав хозяину магазина клетчатого бульдога.
— Понятно! — Тот вытащил из-под прилавка толстую амбарную книгу, перелистал ее и записал на чистой странице номер, под которым этот бульдог значился в каталоге. — А какие у вас будут дополнительные пожелания? За каким занятием изобразить вашу подругу? Какой ей сделать макияж, какие аксессуары?
— Макияж — поярче, — ответила Надежда не задумываясь, — помаду ярко-красную, и румянец во всю щеку, он у нее такой от природы… а вот занятие…
Она подумала, что чаще всего Алка занимается проверкой тетрадей своих учеников. А еще она читает классическую русскую литературу для подготовки к урокам — ведь она преподает в своей школе русский язык и литературу и, как сама утверждает, и Надежда ей верит, никогда в жизни не пришла на урок неподготовленной.
— Можно изобразить ее с томом Пушкина в руках.
— Отлично! — Хозяин магазина сделал в амбарной книге соответствующие пометки.
— Что это вы по старинке работаете? — поинтересовалась Надежда. — Все уже давно компьютерами обзавелись, а вы от руки записываете. Неудобно же и хлопотно.
— Ох, не спрашивайте! — вздохнул хозяин. — Я вовсе не ретроград, я тоже шел в ногу с прогрессом, весь учет у меня был в компьютере, так что вы думаете?
— Что? — переспросила Надежда, чтобы продемонстрировать свой интерес к предмету разговора.
— Украли у меня тот компьютер! Хорошо, Алевтина Дмитриевна параллельно с компьютером все в эти книги записывала, так что у меня отчетность сохранилась.
— Украли… — протянула Надежда.
Все это показалось ей очень подозрительным.
— Ну да, украли… влезла какая-то шпана и утащила… хорошо, больше ничего не взяли…
Влезли… не взяли ничего, кроме компьютера…
Это очень напоминало историю с кражей в химчистке. Там, правда, вообще ничего не взяли, только разбили злополучную керамическую обезьянку…
— Сейчас, — продолжал хозяин мастерской, — сейчас вот новый компьютер купил, только программы на него установят, и буду снова, как люди, в электронной форме учет вести. Только вот не знаю, что с этими книгами делать — их ведь надо тоже в компьютер ввести, а кто этим будет заниматься?
— А хотите — я это сделаю? — выпалила Надежда неожиданно для себя самой. — Введу ваши книги в компьютер…
— Что, вы это серьезно? — Хозяин уставился на нее недоверчиво. — А вы умеете?
— Уж как-нибудь, — обиделась Надежда, — у меня вообще-то высшее техническое образование, двадцать пять лет инженером проработала на режимном предприятии! У нас там знаете, когда компьютеризация началась? Страшно сказать, в каком году! Обычные люди про компьютеры еще и не слышали…
В данном случае Надежда, возможно, немного преувеличила, но слова «режимное предприятие» произвели на хозяина мастерской сильное впечатление.
— Только я вам много заплатить не смогу… — протянул он жалостно.
— Да можете ничего мне не платить. Я сейчас не работаю, у меня много свободного времени, а вы мне в качестве гонорара сделаете эту собаку. Подарок для подруги. Вот мы с вами и будем в расчете. А я вам свои паспортные данные оставлю и все телефоны, чтобы вы не волновались за свою отчетность.
— Ну, если так — тогда я вам очень благодарен… — И хозяин магазина, пока она не передумала, вытащил из-под прилавка несколько толстых амбарных книг.
Внутренний голос Надежды всячески стыдил ее, пытался отговорить, но она его не слушала. Она схватила амбарные книги, крепко зажала их под мышкой и поскорее ушла, пока хозяин мастерской не передумал. Все же в его глазах читалось легкое подозрение. Хорошо еще, что в мастерской в данное время не было неизвестной Алевтины Дмитриевны, она бы точно не доверила Надежде ничего. Просто так, из врожденной женской подозрительности.
«Что это было? — возмущенно проговорил внутренний голос, когда Надежда вышла из магазина. — Взяла на себя такую обузу, как будто у тебя мало дел! Главное зачем?»
— Затем, чтобы изучить эти книги! Узнать, здесь ли заказывали тех трех обезьянок, с которыми в последние дни случились неприятности. И кто еще заказывал таких же.
Видимо, такое объяснение удовлетворило внутренний голос. Во всяком случае, он на какое-то время замолчал. А скорее всего, понял, что бесполезно призывать Надежду к благоразумию. Ну да, горбатого могила исправит!
У подъезда, как всегда, маячила Антонина Васильевна, и Надежда похвалила себя, что убрала амбарные книги в большой непрозрачный пакет, не то Антонина непременно бы заинтересовалась. Однако соседке, судя по всему, было в данный момент не до этого. Она разговаривала по телефону и Надежде только кивнула.
Надежда задержалась еще у почтовых ящиков, когда Антонина, пыхтя, протиснулась в двери.
— Ох, Надя, ну и история! — выдохнула она.
— Да что опять случилось, вы здоровы ли?
— Да я-то ничего, а вот Люська… — Антонина тяжело вздохнула, — звонит утром — плачет-заливается. Жених-то ее бросил!
— Да что вы? — Надежда едва не выронила пакет. — А с чего это вдруг? Вроде бы все хорошо у них было…
— Да это Люська так говорила, а я-то сомнения имела, но при себе держала, чтобы не сглазить. И вот, она говорит, пришли они как раз от меня, а он нервный какой-то, дерганый. Люське бы промолчать, оставить мужика в покое, а она лезет к нему со всякими разговорами. Он сперва отмалчивался, потом рявкнул на нее, она в ванную ушла обижаться, а как вернулась — его и нету. Люська было испугалась, а тут он возвращается. Выходил, говорит, покурить, воздухом подышать, а то у тетки твоей так душно… И с чего это у меня душно, все форточки открыты хоть зимой, хоть летом!
Это было верно, Антонина Васильевна известна была в доме удивительной любовью к свежему воздуху. Мало того, что она вечно отиралась во дворе возле подъезда, так еще и дома балкон у нее всегда был открыт.
— Ну, Люська-то со своим спорить не стала, хоть на это ума хватило, — продолжала Антонина, — а утром просыпается она, а женишок уже и чемодан собрал. Мы, говорит, с тобой, Людмила, характерами не сошлись, мне, говорит, с тобой скучно и неинтересно. Ты, говорит, все о семейной жизни толкуешь, а я — птица вольная, перелетная, не создан я для семейной жизни. Ты, говорит, не обижайся, ты женщина неплохая, может, еще найдешь свое счастье.
— М-да-а… — протянула Надежда, — в общем, напрасны ваши совершенства, их вовсе не достоин я.
— Точно, — вздохнула Антонина Васильевна, — так примерно все и изложил, как поэт сказал. И ушел, пока эта дуреха глазами хлопала и понять его слова пыталась.
— Она хоть проверила, может, что ценное пропало?
— Да что у нее ценного? — отмахнулась Антонина. — Бедновато они с матерью жили, ничего не нажили. Но вроде деньги какие-то на месте, пара колечек, сережки, бабкины еще, на месте остались… Да… — снова вздохнула Антонина, — они, Сельдереевы-то, все в этом плане невезучие. У бабки Люськиной муж был, но рано погиб. Замерз по пьяни, так в сугробе его и нашли. Мать Люськина и замуж не успела выйти — как хахаль ее узнал, что она беременна, так сразу и слинял в неизвестном направлении. Люська вот никак не могла себе мужика найти, а ведь и квартира есть собственная, и зарабатывает что-то. Но вот выросла без мужика в доме, так и понятия не имеет, как себя с ними вести надо. Ой, Надя, что-то у меня сердце не на месте, пойду еще ей позвоню, а то как бы она чего с собой не сделала от горя-то. Уж так убивается, как будто муж с фронта не вернулся и ее с тремя детьми оставил… Тьфу на мужиков этих, не стоят они того!
Надежда попрощалась и пошла к себе.
Бросив тяжеленный пакет на пол в прихожей, она уселась на пуфик и задумалась. Хватит отмахиваться от очевидного и спорить с внутренним голосом. Ясно же, что с этими обезьянами что-то нечисто. Кто-то за ними охотится, а для чего? Чтобы разбить. Вот не нравятся ему эти приматы, хочет он их уничтожить. Всех.
Ерунда, такое только в фильмах ужасов бывает, тут же возразила себе Надежда. На самом деле для любого действия всегда есть причина. Ну, почти всегда. Значит, допустим, что разбивает он этих обезьян, чтобы оттуда что-то достать.
Надежда тут же вспомнила рассказ Конан Дойля. Как он назывался — «Шесть Наполеонов», кажется? Там в бюсты Наполеона преступник положил украденный бриллиант. А потом сбежал и забыл, в который бюст. Вот и бегал по заказчикам и разбивал бюсты молотком, пока Шерлок Холмс не догадался и не успел раньше.
Так и тут, сунул в заготовку обезьяны какую-то мелкую, но ценную вещь (вряд ли бриллиант), а потом не успел забрать, обезьян уже отдали заказчикам.
Непонятно только, где он был три года, что только сейчас спохватился. Нынче уж год Собаки, Лошадь и Петух пролетели. Ну, может, ему пришлось срочно уехать.
Теперь вопрос: кто такой он? Это, конечно, не может быть работник сувенирной мастерской, он бы точно знал, в какую обезьяну положил нужную вещь. Значит, это человек посторонний. А что такого, хозяин мастерской — немолодой рассеянный человек, он мог ничего не заметить.
Значит, возвращается этот тип и начинает искать обезьян. С этой целью влезает в мастерскую и уносит компьютер, в котором записаны все заказчики. Имя, фамилия, мобильный или домашний телефон. И бодренько так начинает этих людей обходить.
Обезьяну Элки Тихоструевой достает без всякого труда — она стоит на самом видном месте, никто не смотрит, заходи кто угодно — и бери. Что он и сделал.
Дальше — химчистка.
Тут сложнее, потому что обезьяна находится в кабинете заведующей, опять же везде сигнализация. Но у человека стимул есть, так что он отключает сигнализацию, находит обезьяну, тут же ее разбивает и уходит, убедившись, что обезьяна не та.
Дальше — невезучая племянница Люська.
Пришлось этому типу за ней поухаживать, втереться в доверие, дома побывать. Люська ума небольшого, да еще болтушка, мигом выложила ему все про родственников. Он ее убедил в своих серьезных намерениях, напросился в гости к тетке, там похитил обезьяну, потому что стояла она у Антонины на самом видном месте.