о сокращаться. Мы можем только строить предположения, что у них случилось, но факт остаётся фактом: около ста лет назад Основатели стали испытывать недостаток в обслуживающем персонале порталов и начали привлекать к этому местных. Естественно, это потребовало обучения персонала основам физики порталов и опять же основам – магии. Начиная с этого момента, количество Основателей при порталах непрерывно сокращалось, и начиная годов с сороковых практически на всех порталах присутствовало только по одному Основателю. А потом, в один прекрасный день около тридцати лет назад, люди вдруг поняли, что предоставлены самим себе. Вообще-то предоставлены сами себе они оказались на год-другой раньше, но двадцать девять лет назад начали разрушаться структуры принуждений, наложенных Основателями, в первую очередь на проводников. Потом настал черёд и для обслуживающего персонала.
Первое время мы были просто в растерянности. Привычно ходили на работу, поддерживали функционирование портала и ежедневно спорили до хрипоты, выясняя, что же делать дальше. Связывались с другими порталами, ситуация всюду была аналогичной. Странно, что в тот момент всеобщего хаоса многовековая тайна не выплыла наружу. Возможно, принуждения отложились в подсознание, а может, просто никто не захотел ломать привычный уклад вещей. Основатели, точнее, мы сами по указанию Основателей, всё очень хорошо организовали – всюду были прописаны ежегодные бюджетные отчисления на соответствующих уровнях, исправно шла зарплата, практически по всему миру порталы были проведены как военные исследовательские объекты разной степени секретности. Разумеется, поспособствовало сохранению статус-кво и то, что принуждения, наложенные на здания, остались: они запитаны от местных источников энергии, тех же, что и сами порталы.
Вот так сложилась нынешняя ситуация и вот это – всё, что мы знаем об Основателях. Они оставили громадное множество вопросов, не имеющих ответа. Кто является строителем порталов? Не было замечено, чтобы Основатели использовали какую-либо технику или технологию, кроме местной. Но одно дело проскакать на лошади тысячу километров до другого портала, другое дело – пролететь на самолёте. Что мешало им использовать чужую технику в других мирах? Был ли у них свой мир и своя техника? Каким средством транспорта они пользовались в мирах, где нет своей разумной жизни? Почему в некоторых мирах порталы – вещь, известная всем, а в других, как у нас, – лишь единицам? Мы можем только строить гипотезы, честно говоря, не заслуживающие внимания, – слишком мало исходных данных и нет никакого способа их проверки.
– А что было после?
– А после… после наладился некоторый порядок, сформировалась организация, построенная по принципу научных институтов, благо база уже имелась. И было принято решение: человечество пока не оповещать. Во-первых, была вероятность возвращения Основателей. Во-вторых, политическая обстановка была самая неблагоприятная и неизвестно, как бы повлиял на неё такой возмущающий фактор. Второе, кстати, важно и по сей день: к примеру, если ты пройдёшь через здешний портал на Танатос и проедешь около трёхсот километров к югу до другого портала, то выйдешь из него в местечке Рэдсэнд, в двенадцати километрах от одной из крупнейших американских ракетных баз. Понимаешь? Заяви мы тогда о порталах… Даже если бы никто не успел воспользоваться такой возможностью залезть в самый тыл врага, всё равно: началась бы немедленная военная экспансия Земли на смежные миры, очередной скачок гонки вооружений. Вряд ли в смежных мирах обрадовались бы такому нашествию, да у многих из них тоже нашлось бы, что сказать в ответ… Так что тогда – подчёркиваю: тогда – мы поступили правильно. Ну и, в-третьих, повлияло то, что мы практически ничего не знали о мирах за порталами, да и о самих порталах – тоже ничего, кроме азов. Вот так и повелось: мы потихоньку исследуем ту сторону, экспериментируем с энергетическими структурами и физикой порталов, делаем грандиозные открытия, каждое из которых достойно десятка Нобелевских премий, и… кладём их под сукно. Я полагаю, момент для сообщения наступил уже лет пять назад. И глупо надеяться, что покров тайны будет терпеливо ждать, пока мы его сами не сдёрнем. Всё может проявиться случайно, или, ещё хуже, нас заставят это сделать обстоятельства, и нести благую весть человечеству придётся в самый неподходящий для этого момент.
К мерному стуку колёс добавился ещё какой-то странный трескучий звук. И доносился он снаружи. Семён посмотрел в окно: ничего. Перешёл к окну на другой стороне вагона и увидел: ровный клин вертолётов, не меньше десяти, двигался навстречу электричке, и насчёт цели их движения сомневаться не приходилось. Семён встревожился: он рассчитывал, что неразбериха, наверняка вызванная сообщением из Сорок седьмого, продлится на час-другой подольше: до Саратова оставалось ещё минут десять.
Что тревоги его небезосновательны, Семён убедился, как только увидел надвигающийся вокзал, плотно оцепленный войсками и милицией.
После остановки электричка стояла минут пять с закрытыми дверями, немногочисленные пассажиры волновались и строили предположения одно нелепее другого. Семён ощущал своё превосходство, но демонстрировать осведомлённость не спешил, чувствовал, что скоро ему дадут выговориться, даже если он выговариваться и не захочет. Наконец из динамиков раздался уверенный командирский голос: «Уважаемые пассажиры, сейчас будет произведена проверка документов. Группой рецидивистов совершён побег из колонии, возможно, они находятся в поезде. Просим вас сохранять спокойствие и не предпринимать никаких действий. Подготовьте документы». Голос откашлялся и продолжил: «Сейчас двери откроются, выходите из вагонов по одному, предъявляйте документы проверяющим и подчиняйтесь их указаниям. Сохраняйте спокойствие. Ситуация под контролем».
«Ха! – подумал Семён. – Рецидивисты, конечно». Да будь это так, более глупого и вредного объявления нельзя было бы придумать. Но на пассажиров объявление подействовало. Семён же тоже решил последовать разумному предложению: сохранял спокойствие.
Спокойно предъявил документы и про себя позабавился возникшей суматохе: сеть оказалась непустой, чего сами рыбаки, похоже, не ожидали. Как из-под земли вдруг появился милицейский майор и очень учтивым тоном предложил проследовать к машине. Семён благосклонно кивнул и поинтересовался, к которой. Майор радостно вскинулся: «А что же вы не спрашиваете, что случилось и почему мы вас задерживаем?» На его лице было ясно написано «попался, попался!».
Семён снисходительно хмыкнул:
– Ну насчёт того, что случилось, я, наверно, знаю больше вас всех, вместе взятых. Знать бы ещё, почему случилось, – и искренне вздохнул.
Последовавший день отложился в памяти Семёна смутно, урывками. Сначала он рассказывал всё, что видел, радостному майору и людям в штатском. Потом – полковникам. Потом – генералам. Потом полковникам и генералам вместе, и вдобавок они начали задавать вопросы. Потом опять людям в штатском. Потом вопросы начали задавать люди в штатском.
Семён всё ждал кого-нибудь из тех троих, что остались в Сорок седьмом, но они не появлялись, видимо, их мурыжили где-то в другом месте. В конце концов остался только военный следователь, на все лады задававший, в сущности, один вопрос: почему Семён уехал из Сорок седьмого. Семён, всякий раз радуясь своей предусмотрительности, устало отвечал: чтобы здесь, в Саратове, сообщить о происшествии «куда надо», если железнодорожному диспетчеру вдруг не поверят. Видно было, что следаку происходящее тоже до чёртиков надоело, просто ему дали такое задание: прояснить этот вопрос. Вот он и проясняет. И вообще, выпускать Семёна, похоже, никто не собирался.
Семён уже подумывал перейти к более решительным действиям, когда случилось это.
Вроде бы открылась и закрылась дверь. Следователь замер, уставившись затуманенным взглядом в пространство перед собой, и Семён вдруг почувствовал чьё-то присутствие. Он резко обернулся, но никого не увидел. Ощущение, однако, не проходило, следователь так же таращился в пустоту слепым взором. Семён осмотрелся внимательнее: никого. Пару раз как будто что-то мелькнуло на краю зрения, но при взгляде на это мелькание оно тут же пропадало. Приоткрылась дверь, в просвет просунулась встревоженная физиономия конвоира. Но что-либо предпринять он не успел: взгляд его вдруг остекленел, и конвоир тут же отодвинулся, мягко и осторожно прикрыл дверь обратно. Семён начал привставать, ещё не зная, что он сейчас сделает: позовёт на помощь, бросится бежать или ещё что, но тут накатил резкий приступ дурноты, мир дрогнул перед глазами, на мгновение смазался, и вдруг всё кончилось. Ощущение чужого присутствия пропало, следователь вышел из ступора и принялся перебирать бумаги на столе. Поднял взгляд, увидел Семёна и как будто даже удивился. Протянул руку под стол. В дверях возник конвойный.
– Уведите. Гражданина Астраханцева. К выходу, – рублеными фразами объявил следователь. Подтолкнул паспорт к Семёну: – Идите, гражданин Астраханцев. Вы свободны.
Конвоир кивнул и отодвинулся, пропуская Семёна наружу.
Семён встал и пошёл к выходу. В дверях обернулся: следователь с выражением неимоверного усердия на лице точил карандаш. Почувствовал взгляд Семёна, посмотрел на него:
– Идите, идите. Мы вас вызовем.
«Опаньки, – подумал Семён ошарашенно, – ты ничего не забыл, соколик? Интересно, откуда ты меня вызывать будешь, если я этого сам не знаю?» Но промолчать у него ума хватило, и он последовал за конвоиром к выходу. Проблема личной свободы разрешилась, хотя, следует признать, весьма странным и неожиданным образом. Но оставались ещё другие, в первую очередь билет. Который, как известно, стоит денег. А вот их у Семёна набралось аж четыре десятки и восемь рублей сорок копеек мелочью.
Главное – сделать уверенное лицо. Впрочем, в результате Семён вовсе не был уверен. То, что этот фокус прокатывал с проездными, ещё ничего не означал. Семён протянул бумажку продавщице со словами «Разменяйте, пожалуйста» и приготовился задать стрекача. Продавщица мельком взглянула на блокнотный листок с крупной надписью «500 рублей» и затараторила: