– Никак. Ни что капитан, ни что терапевт. Кроме массажа и танцев ты что-нибудь можешь?
– Косметику накладывать, – пропел безнравственный житель Cathous’а.
– Секес! – фыркнула Лава-Лава.
– Иди ко мне. – Вдобавок Локс позвал её жестом. Она подбежала, как кошка к кормушке, расположилась на ковре у диванчика и охотно дала себя гладить.
– Ты слышал? Лечить – меня, но без рук, на расстоянии трёх метров.
– Без толку, и напрягаться зря не стану, – насладившись видом Влада, Локс посвятил себя Лава-Лаве. Та мурлыкала и жмурилась. – То, что вы нетерпимый, я знал давно. Это не лечится, живите так. Мрачен и жесток… ну-ка, повернись… мрак и жестокость – ваши козыри, товарищ капитан. Светлым и добрым не дают Крылатых Звёзд.
– Чего же ты припёрся, если знал заранее?
– Полюбоваться. Думал, вы мне понравитесь.
– Ну и?..
– Я ошибался.
– Видал? – обернулся Влад к упоённому Вальтеру. – Каков, а?.. На вашей западной культуре вырастают дивные грибочки! Опёнки ли, поганки – не укусишь, не поймёшь. Воображаю, как он капитанские погоны получил!..
Локс запустил ловкую руку под блузу Лава-Лавы; девушка не противилась, лишь вытянулась и слабо поскуливала, изгибаясь в талии.
– Вы даже вообразить себе не сможете, у вас фантазии не хватит. Секес вам чужд, ваш мозг посвящён боевому искусству. Политпсихолог – кретин; зачем он вас сюда послал? Толку не будет, вы только расстроитесь.
– Вальтер, я ему завидую. Мать моя! никуда не выходить, жить в шалмане, ни шиша не делать, получать паёк из ресторана и очередные звания. Мы! там! из боёв не вылезаем, гробимся, а он! тут! в атласной рубашечке!.. У кого-то прицел в глазах стоит, а он в щекотке упражняется!
Лава-Лава теряла дыхание. Подонок Локс сладко терзал её чувствительные точки, заставляя напрягаться от мучительных желаний, а Ракитин вот-вот кинется на Локса с кулаками! В жар и в холод! А-а-а, ради этого стоило задержаться…
– …и этого – его! – мы защищаем, чтоб он процветал, как собачья губа!
– Чья губа? – Пальцы Локса замерли. В отличие от официантки, он оставался полностью спокоен и сосредоточен. Лава-Лава нетерпеливо повела телом, чтоб спичка коснулась бензина.
– Гриб! в скаредном месте растёт!
– А… Но чем моя рубашка вам не угодила? Цвет, блеск не тот? В следующий раз скажите, что мне надевать, на что конкретно вас срывает. Чтобы снесло с катушек...
– Локс…
– Замри, мгновенье, ты прекрасно. Оттяни момент, тссс.
– Следующего раза – не будет! – Влад решительно встал.
– Чудесно, мы и без вас в шалмане проживём. Правда, Лава?
– Локс… Ну же…
– Не дёргайся. Капитан, ваша нетерпимость – свидетельство сложного психологического конфликта. Вы в разладе со своим внутренним миром; это проявляется во враждебности ко всему необычному. Своего рода cultural disconnect 3, который вы стремитесь преодолеть путём отторжения, даже агрессии. Это приносит временное облегчение, поскольку ненависть самодостаточна и даёт ощущение силы…
– Полезное ощущение, скажу я тебе. Оно помогает долбить сириан. Когда они налетают на нашу колонию, крадут и режут людей или подстерегают транспорт – мы с нашей агрессией взлетаем и даём им прикурить. Посмотрел бы ты на сириан, голубок – и перестал бы лекции читать о том, что ненависть вредна.
– А вы их видели – сириан? Хоть одного? – оживился Локс, вновь придержав порыв Лава-Лавы. – Вблизи, живьём?..
– Когда я их увижу, смотреть будет не на что. И тебя бы век не видать! Звание тебе – как свинье ботинки. Проституй ты, вот кто.
– Меня по-всякому зовут; не привыкать.
Вальтер метался умом и глазами – от кипящего диалога двух капитанов к вздымавшейся груди девицы и ткани, натянувшейся на её сосках.
– Желание клиента – закон для проституя. – Локс парой движений ладонью остудил Лава-Лаву, по крайней мере до способности соображать. – Я вам с запасом обеспечу, чтобы впредь не встречаться. Вашу карточку, пожалуйста!
Отрывая от ленты марку за маркой, он смачно прихлопывал их к карте.
– Вот. Вот. И вот. Пяти хватит? Прощайте.
– Влад, глупо оставлять заказанное. Я не доел.
– Заверните обер-лейтенанту его пирожные!!
Осоловевшая Лава-Лава, путаясь в собственных руках, принялась упаковывать кондитерские изделия.
– Детка, оставь себе коврижку, которую кусала. Сокол угощает. Водку я сам заберу. – Вальтер слил рюмку назад в пузырёк. – Влад, ты будешь?.. Может, позволишь? Спасибо, камрад. – Под испепеляющим взглядом Влада он хлестнул залпом из горлышка все сто пятьдесят граммов, понюхал дарственную коврижку и пояснил извиняющимся тоном: – Всё равно нам две недели не летать!
* * *
Табун овечек удалился на почтительное расстояние, за угол. Как жалко! всё так быстро кончилось…
– Я щёлкнула их телефоном в глазок, когда все отбежали, – шёпотом похвасталась Джи Роме. – Смотри, что получились.
– Ты сдурела, – тихо процедила Рома, вырывая телефон. – Приват! Ещё кому покажешь – стукнут Маме. Разжалуют, вылетишь в солдатский дом отдыха… Где тут стирание?.. Сотри мигом, чтоб никто не видел.
Но когда мимо тащилась Лава-Лава, Рома изящно цапнула с подноса мятую салфетку и занюхала:
– М-м-м, пот Сокола. Хоть что-то на память оставлю.
Её запястье сжала рука бесшумно подкравшегося Локса. Брюнет негромко произнёс:
– Дай сюда.
– Иди ты, Локс!..
– Хочешь пострадать? Организую.
Холодный тон желтоглазого сулил большие неприятности. Рома сдалась.
* * *
– Надо рассказать ребятам! – охмелев, шумел Вальтер на обратном пути. – Теперь могу спокойно заявить: «Встретился с Локсом, пообщался». Конечно, я буду рассказывать не всё…
– Лучше вообще молчи. Тем более – с кем ходил и зачем. Меня бесит одно сравнение с ним в чине!
– Камрад, я прошу, перестань страдать! Выдумал себе заботу: «У деликата столько же звёзд на погонах!» Стоит ли впадать в патетическое состояние и прокачивать weltschmertz 4 из-за того, что у вас одинаковые звания?.. Он тоже нужен!
– Кому?!
– Без овец и Локса на базе воцарится озлобление, всякие мерзости и неуставные отношения. Они смягчают эмоциональный климат. Наконец, согласись: он по-своему уникальный тип!
Влад быстро огляделся. Они находились на Востоке базы. Тихий, безлюдный коридор.
– Смирно! Упал – отжался, двадцать раз.
* * *
– Товарищ генерал-майор, он посетил терапию.
– Слава тебе, господи. А я думал – взорвётся и нахулиганит там.
– Даже очень активно посетил. – Политпсихолог в задумчивости вертел в руке карточку Ракитина. – Пять раз заходил на цель.
– Вот чего ему не хватало! Запиши: Ракитина поощрять секесом за каждый удачный вылет.
– Так и другие потребуют, наравне с ним.
– Пусть сперва научатся стрелять как он. Если этот стимул их подстегнёт, в месяц перебьём все дрейферы. А кстати – он с одной нежился или менял девчонок?.. Ну-ка, ну-ка, погляди там!
– Попробуем. – Политпсихолог достал карманный сканер, соединил его с телефоном и под паролем вошёл в список персонала. Красный луч скользнул по штриховым полоскам.
– Нич-чего не понимаю… Сбой, что ли? Одно и то же…
– Хе! Говорю же – на какую-то запАл! – цинично усмехнулся Деев. – Сокол нашёл свою дролю.
– Это не «какая-то». Это «какой-то», – бормотал политпсихолог, стараясь не поднимать глаз. – Он… общался с Локсом. Пять сеансов.
– Что-о-о? – взвился генерал. – С Локсом?!
– Марки подлинные.
– Тебя убить мало! Насоветовал, твою мать! С Локсом, ты понимаешь?.. А Локс… Ох. Если Влад пристрастится… Да быть того не может, чтобы с Локсом! Влад всегда был нормальный.
– Я проверю. Свяжусь с Cathous’ом… Но ошибка исключается.
– Разруливай назад свою ботву, немедленно, – навис над ним Деев. – Что хочешь выдумай, лишь бы он к Локсу ни ногой. Всё разрешаю и всё подпишу. Действуй! А то – Влада мне портить!..
* * *
Слухи о том, как Влад отчитал смехотерапевта неизвестным науке матом, распространились широко и скоро.
– Там Ракитин зажигал – хлеще, чем в космосе! Передать невозможно, что делалось. Люди на четвереньках выползали.
Все, кто смог, нахватали медицинских направлений на следующий сеанс. Сбежались любопытные со всех полков Востока и Запада, инженеры, телеметристы, а про отдельные эскадрильи и говорить нечего. Представление перенесли в зал попросторнее, иначе все не влезут.
Врач – опытный малый, недаром учился, – тотчас понял, какие выгоды ему сулит присутствие Ракитина. Такой успех надо закреплять. Перед началом он отвёл Сокола в сторону и доверительно сказал:
– Капитан, я знаю – против воли вкусно не бывает. Вас направили приказом. Так вот – на сеансе не повторяйте за мной, а говорите, что приходит в голову. Комментируйте, спорьте со мной, возражайте. Вместе у нас получится. Со своей стороны гарантирую наилучший отзыв. Ок?
– Годится. – Влад пожал ему руку. – Я не клован на проволовке, но поддержу. Заведусь – глядишь, покатит.
Понемногу началось, а там и понеслось. И жук, и жаба, и чорт, и баба! Танцевала рыба с раком, а петрушка с пастернаком! Видать по очам, кто блудил по ночам! Не верь, а помацай. Ты большой – жабе по колено, в носу шмат козюлек. Легче гогочи, душой рыгнёшь. Прусаки в голове, сверлить надо!
Все загибались от хохота; икал и плакал даже непробиваемый Тойво. Врач сошёл с места: «Пилотируйте вместо меня». Но тут – телефоны отключены, – явился вестовой:
– Капитан Ракитин, срочно к генерал-майору Дееву.
– Влад, мы опять придём!
– Сокол, ты будешь ещё вести сеанс?
Под стоны, всхлипы и аплодисменты Влад отчалил, окрылённый и довольный – выговорился за неделю, аж душа поёт.
Деев встретил его, обложившись папками; вокруг него лопотали и моргали шесть экранов сразу.
– Я весь в запарке!
«Ага, в строй вернёшь? Пора, старик, пора! Новый транспорт, новые ужасы, новые дрейферы… Я уже вылечился, убедись по маркам. Из одного борделя пять наклеек…»