И мы идем вместе со всем Непалом, страной волшебной и прекрасной, мы шагаем по выжженным сухим холмам, за хребтами которых видны приближающиеся с каждым днем белые горы. Впереди у нас четыре месяца без урчания автомобильных моторов, четыре месяца мы будем вдыхать воздух, в котором смешиваются горьковатый запах гранита, сладкий запах цветов с ностальгическим ароматом хвои, воздух, незнакомый с наркотическими выхлопами моторов внутреннего сгорания. Однако... Кинооператоры время от времени включают небольшой переносной агрегат, и его выхлопные газы смешиваются с запахом дыма. Они заряжают батареи и освещают лагерь чудесными лампочками. Томас Алва Эдисон мог бы порадоваться за свое изобретение, но нам мешал шум бензинового мотора, а свет лампочек казался ненужным рядом с красным заревом костра шерпов.
Во время похода, да и потом, в базовом лагере, кухня была центром жизни экспедиции. Хотя в книгах об экспедициях об этом говорится мало, приготовление пищи — вопрос огромной важности. Хотя бы потому, что человек, если он по крайней мере один раз в день не получит сытной еды, становится раздражительным и злобным. Низкий уровень сахара в крови всегда плохой показатель. Экспедиция должна быть накормлена досыта. Люди затрачивают энергию, и она должна быть полностью возмещена. При этом люди — и во время экспедиции — в большинстве случаев не любят готовить. Как будто приготовление пищи обязанность унизительная и малопочетная. Поэтому экспедиция нанимает шерпу на должность повара. Да и вообще не просто готовить на двадцать-тридцать голодных ртов.
Ныне повара-шерпы обычно имеют опыт приготовления европейских блюд. Наш Анг Ками мог приготовить отличный куриный бульон и поджарить на костре великолепные лепешки. Он научился делать чешские кнедлики и блинчики, готовил вкусный гуляш из консервов или свежего мяса, суп из спаржи и пудинг. Однако он, как всякий повар, был капризным, к его рукам порой «прилипал» то килограмм риса, то килограмм сахара, а когда он вставал с левой ноги, то варил что попало, и мы часто ругали его за то, что он целый день играл в карты или в кости, оставив кухню на попечение двоих помощников. Но как приятно было прийти к вечеру на место новой стоянки, где уже горел костер, а один из помощников подавал усталым путникам чай! Как приятно было приняться за готовый ужин, хотя его неотъемлемой частью всегда оставался рис! Как приятно было, когда рано утром вас будил помощник повара Дава или Мингма и подавал вам горячий чай, одинаково вкусный в жарких долинах южного Непала и морозным утром в базовом лагере! Привычку подавать утренний чай, или, точнее, чай в спальный мешок, привили шерпам англичане, и мы, чехи и словаки, не находили этот обычай дурным.
Об экспедиционном питании можно написать целую книгу. В ней рассказывалось бы о физиологии питания, о белках, углеводах и жирах, о витаминах, о соли и воде. Книга содержала бы исследование об энергетических затратах при восхождении и при подъеме на большие высоты над уровнем моря. Описывались бы способы распределения продуктов, определялись бы ежедневные порции во время похода и во время пребывания на большой высоте, говорилось бы о калориях и специальных экстрактах, подобных пище космонавтов. В этой книге излагался бы опыт экспедиций, которые употребляли продукты питания местного производства или использовали преимущественно консервированную пищу, привезенную из Европы.
Во время наших предыдущих экспедиций мы часто делили продукты на предварительно составленные порции, учитывая содержание питательных веществ и калорий, витаминов и соли. Мы приобрели богатый опыт с таким количеством разнообразных меню, что вполне могли бы написать такую книгу.
Однако альпинисты обычно говорили: «Доктор, оставь свои калории, витамины и подсчеты! Мы хотим как следует наесться». Поэтому при подготовке экспедиции на Макалу заботу о продуктах мы доверили альпинистам. Мы запаслись четырьмя тоннами продуктов, так чтобы все были довольны. Со стороны медицинской и физиологической возражений не было.
Мы придерживались основного принципа, что продуктов должно быть достаточно, ассортимент их как можно шире, а количество желательно несколько бо́льшим, чем предполагаемые расчеты.
Чехословацкая пищевая промышленность производит такое количество различных продуктов, что не представляет трудностей составить меню для экспедиции в высокогорные районы. Необходимо только достаточно денег. Однако и эта проблема была решена благодаря щедрости многих предприятий, которые предоставили нам свою продукцию даром — с целью проверки упаковки и самих продуктов, с целью рекламы.
И вот экспедиция движется по юго-восточным областям Непала. По тропам, через речные броды ползет многокилометровая змея каравана, движутся снаряжение, люди и их мечты, мечты восходителей о горах и мечты носильщиков о любви, мечты парней и девушек, которые благодаря экспедиции становятся возлюбленными. Потому что экспедиция — это великое паломничество и большой праздник, который случается не каждый год.
Все идет гладко, по плану, хотя каждый из членов экспедиции — сейчас и во время подготовки — действует и действовал в своем направлении или, по крайней мере, в направлении, хоть немного отличающемся от других. Тем не менее цель равнодействующей суммы векторов одна — Макалу.
Перед отъездом со всех сторон сыпались пожелания успеха. По телефону, письменно, устно. Мой преподаватель географии в гимназии — теперь академик Йозеф Кунский — прислал телеграмму из своих пенат в Сушице: «Желаю счастливо ступить Макалу».
Это пожелание меня очень порадовало, конечно, гораздо больше, чем некоторые благие советы: «Пан доктор, застрахуйтесь перед отъездом, мы ведь не знаем, где и когда...»
Да, не ведаем ни дня, ни часа... Мы не знаем ни дня, ни часа, когда ступим на вершину горы, не знаем, кто будет стоять на ней.
Не знаем, будем ли мы вообще стоять на вершине.
Ресторанчик «У прекрасной тибетянки» расположен в одном из последних домиков на северном конце деревни Гиле. Собственно, это даже не ресторанчик. Он даже отдаленно не соответствует гигиеническим и прочим правилам, существующим для заведений подобного рода в такой развитой стране, как Чехословакия.
Да и тибетянка, которая здесь распоряжается хозяйстром, варит рис и острые тибетские супы, подает на стол чанг и арак, далеко не прекрасна. Это женщина средних лет, с ничем не примечательной фигурой, в тибетском национальном наряде, в котором черный и темно-коричневый цвет перемежается красными и зелеными полосками. У нее толстые губы, монгольские темные глаза и смуглая кожа, прекрасные зубы и иссиня-черная коса, заканчивающаяся красной кисточкой в том месте, где поясничный отдел позвоночника переходит в копчик.
После нескольких недель разлуки с женщинами и ресторанами прекрасная тибетянка и ее заведение вполне могут соответствовать прежним представлениям человека, которые теперь кажутся почти идеальными. Тибетская деревня Гиле расположена на горном хребте, протянувшемся от реки Тамур на север. Неподалеку живописное местечко Дханкута. В Гиле живут тибетцы, покинувшие родину в 1952 году вместе с далай-ламой. Он обосновался далеко в Индии, но многие тибетцы остались в Непале, поближе к родным горам. Они создали поселения, построили деревни, которые на первый взгляд чище и благоустроенней большинства непальских селений. Они и шерпы, тоже пришедшие из Тибета много лет назад, хорошо понимают друг друга, те и другие выше и крепче, чем коренные непальцы, у них сходные обычаи, религия и язык.
Несмотря на то, что тибетские беженцы живут в относительно хороших условиях, их судьба — это судьба эмигрантов. Они не смогли слиться с населением принявшей их страны и живут обособленно, занимаясь изготовлением ковров, вязаных свитеров, сувениров из металла, дерева, кожи и шерсти. Они перекупают и производят «антикварные» предметы, покупают и продают подержанное альпинистское снаряжение, у них есть детские сады и ясли, где висят портреты далай-ламы и играют красивые дети, они организуют общественное питание. Тибетские беженцы тоскуют по покинутой родине и не теряют надежды вернуться в Тибет.
В заведении прекрасной тибетянки нет портрета далай-ламы.
Холодное дождливое утро в горах на высоте почти двух тысяч метров, под нами бродят тучи, уцелевшие после ночной грозы, мы сидим «У прекрасной тибетянки», она наливает нам прозрачный самогон — арак, суля гастрономические наслаждения, а может быть, и иные тоже. Ведь экспедиции навещают этот край не каждый день, а мужчины в Гиле не набиты рупиями. В очаге краснеют раскаленные угли, тибетянка приносит нам крепкий чай, заваренный в молоке. Белые мужчины из далекой Европы, несомненно, обладают для нее особой привлекательностью. Останьтесь пообедать и поужинать, дайте телу отдохнуть на ложе, которое я постелю для вас на дощатой лежанке в темном углу. Отдохните на ложе, устланном покрывалами из шерсти яка, пахнущими прогорклым жиром и кожей овец, которые преодолели тибетские седловины и паслись на гималайских лугах.
Мы пьем арак и горячий чай, потому что идет дождь, холодно, мы устали после ночной бури, снесшей навесы носильщиков. Они бросают груз и хотят вернуться к теплу своих деревень.
Виною всему полуголый святой человек. Он пришел вчера в лагерь и принялся призывать всех богов индуизма и ламаизма, колдуя при помощи трезубца Шивы, украшенного всевозможной ветошью; он извивался на утоптанной земле рисового поля, где мы разбили лагерь, издавая нечеловеческие вопли. За театральное представление нужно было заплатить. Мы дали ему несколько мелких монет, в общей сложности около рупии. Очевидно, этого было мало, и он своим трезубцем вызвал ночной ливень, грозу и моральное разложение каравана.
И вот мы покидаем тибетянку.
Лама бросает поверх наших голов гореть риса, флажки с оттиснутыми на них молитвами трепещут на поднимающемся ветру. Ветер несет с собой тучи и ливни, а мы идем по топким дорожкам от хижины к хижине, от дома к дому, от хлева к амбару, выгоняя отовсюду носильщиков, трясущихся от холода и сырости, потому что они родом из теплой дхаранской низменности. Нам помогают шерпы, караван растягивается на многие километры размокших глинистых троп. Вокруг рисовые поля, за ночь быстро заполнившиеся водой, и деревни, привлекающие теплом своих очагов не только носильщиков, но и нас.