— Действительно, нечего, — грустно вздохнул Амон, — я с тобой.
Там и остальные заговорили, поддерживая меня.
— А я на башне буду, в бою я вам не помогу, а так хоть стяг над крепостью поддержу, пока вы биться будете, там еще немного горючего масла осталось, они не получат ни стяг, ни меня, — обреченно выдал Филип.
У него была сломана пара ребер и нога, а у меня пуст резерв, чтобы его лечить.
За ночь он, конечно, восполнится частично, но…
Я первый спускался по лестнице, ведущей вниз, в башне персов не было.
Грязь, кровь и трупы вокруг, они убирали своих мертвых, а наши так и лежали вокруг, они словно провожали нас в последний бой.
Евтихан и Кирья, Нестил и Конон и остальные, кто не дожил до сегодняшнего боя.
За мной двигался Амон, его губы тихо шевелились, и до меня долетали отдельные слова, он молился.
Может, и мне стоит.
— Триглав, я обращаюсь к тебе, стоя на пороге смерти, я пытался выполнить твое поручение, хоть сейчас и в начале пути, но, как видишь, у меня не вышло, я честно бился и не склонился перед врагами, не запятнал себя трусостью и бесчестьем. Не трогай моих родичей, ведь они не повинны в том, что мне не хватило сил свершить то, что ты мне поручил, — шептал я.
А под ногами пролетали каменные ступени, ну вот мы и перед выходом.
Поехали.
— Ура, — вырывается из меня крик, и я вываливаюсь на улицу.
Под ногами земля, а над головой небо и солнце. Все как я хотел. А спину прикрывают верные товарищи.
Рывок к персу, и я заношу топор для удара.
Глава 19
В себя пришел резко, как будто кнопу нажали, раз — и в сознании. Но лучше бы я этого не делал. В голове словно туман и волны боли, а тело как из дерева, даже шевелиться было больно.
Я лежал на какой-то койке и судя по всему, в шатре. И был укрыт мягким покрывалом, которое откинул с трудом, обнажив голове тело. Все оно было покрыто заживающими порезами и желтыми синяками. Это ж сколько я пролежал без сознания? Прислушавшись к себе, ощутил, что мой резерв полон чуть больше чем наполовину. Возможно, сила жизни и без активного применения лечила меня, так сказать, в пассивном режиме.
Выпустив силу жизни из своего источника, она разлилась по телу, даря облегчение, порезы начали окончательно затягиваться, а синяки рассасываться.
А потом пришли воспоминания. Первым из нас под ударами персов пал Кир, ему булавой размозжили голову, это воспоминание было яркое. Я прикрылся от удара щитом и бросил взгляд направо. И видел, как булава летит ему в шлем, а после сминает его, и Кир валится на землю поломанной куклой. Персы налетали на нас, но мы отчаянно дрались. И в какой-то момент я остался один, резерв пуст. Я не мог больше поддерживать себя силой жизни, снимая усталость. Казалось, что больше не смогу поднять топор, рука разожмётся, и он упадет на землю, а я вслед за ним. Но я стоял на каком-то упрямстве, и мне удавалось это делать просто чудом.
Ярость и ненависть к врагам затопили меня. А потом все как в тумане, бойня и кровавая баня. Это был уже не я. Словно, помимо Яромира и Кощея, был третий. Где-то глубоко в чертогах разума. И в тот момент битвы он явил себя.
Мне было не по себе. В тот момент мне казалось, что он поглотит меня, мой разум. Но когда персы разбежались в ужасе, он отступил туда, откуда явился. Я лишь ощущал отголосок силы, которой он пользовался. И сейчас тоже чувствовал этот отголосок. Я испытывал его чувства, они захлестнули, перекрывая мои собственные. И все это пугало до дрожи.
Так много вопросов и так мало ответов. Что это, черт возьми, было и откуда он взялся? Что это была за сила? Так похожая на мою силу жизни.
Почему я жив? Неужто персы меня пощадили? В это как-то не верилось.
Одежды вокруг не было никакой, так что пришлось укутываться в покрывало.
Откинув полог шатра, я шагнул на улицу. Передо мной был разбит лагерь. Среди палаток ходили люди как в броне катафрактариев, так и в обычных кольчугах. Наши с облегчением пронеслось в мыслях.
Неужто Андрос? Да, вероятно, он, больше некому.
— Эгей, Яромир, ты уже пришел в себя, — отвлек меня от созерцания голос Филиппа.
Он сидел на каком-то стуле, весь в повязках, и щурился, глядя на меня.
— Живой, живой ты, сукин сын, — от радости перехватило дыхание. И я поплелся к нему.
— Живой, живой, — он так же улыбнулся и закивал. — Тише ты, тише, — он скривился от моих объятий.
— Как? — еле смог вымолвить я.
— Ну, значится, когда вы биться начали, персы ломанулись в крепость. — Я это с башни прекрасно видел. — А в это время отряд Андроса напал на лагерь персов, и он был не один, там и из Мелитены было еще много народа.
Я слушал внимательно, не перебивая.
Филипп горько усмехнулся и продолжил:
— Потом ты остался один, и что-то изменилось, от тебя повеяло словно самой смертью, уж последние дни мы слишком часто с ней сталкивались, чтобы я мог перепутать. Меня на башне даже пробрало. А на персов словно сам мир обрушил свою ярость. Трава, обычная трава начала расти, их опутывать и разрывать. А из-под земли полезли древесные коренья, так же опутывая их и насаживая словно на кол, это было страшно. А ты просто стоял или делал шаг вперед. А потом персы побежали, ты немного постоял и рухнул. А персы побежали прямо под отряд Андроса, на копья. Я же не спешил воспользоваться горючим маслом.
— Словно сам мир обрушил свою ярость, — завороженно пробормотал я, вспоминая те события. Действительно, так и есть, лучше и не скажешь.
— Да, — кивнул Филипп. — Что это было? — он с вопросом на меня посмотрел.
— Я сам не знаю.
— Это было страшно, очень страшно, — Филипп взглянул на меня немигающим взором.
— Кто-то еще выжил из наших? — мне хотелось перевести тему.
— Да, четверо. Амон, Николет, Фотин и Созон.
— Это хорошо, ты сказал, что Андрос с отрядом напал, когда мы пошли в атаку, — убито пробормотал я.
Получается, если бы я не потащил людей в атаку, они бы были живы. Они бы выжили. Перед глазами у меня встали лица погибших товарищей. Это было больно, осознавать тот факт, что я виноват в их гибели.
— Да, я так сказал, не смей винить себя в их смерти, слышишь, не смей, — вдруг заорал Филипп, схватив меня за плечо. — Я говорил с Андросом после битвы, в атаку они хотели идти с рассветом следующего дня, к ним как раз подошла помощь из Мелитены. И если бы мы не пошли в атаку, не отвлекли бы персов, они бы ждали. Ждали день и ночь, и тогда бы и вовсе никто не выжил, слышишь, ты спас нас, ты спас нас пятерых. И не вини себя в их смерти, — уже совсем тихим голосом добавил Филипп.
Стало ли легче после слов Филиппа, да ни хрена подобного. Чувство вины по-прежнему вгрызалось в мою душу.
— Я постараюсь, давно битва была?
— Вчера, — пожал плечами он.
О как, я что, больше суток без сознания провел? Однако.
— Кто тебя подлатал-то? — я начал осматривать наложенные повязки, и то, как они наложены, мне показалось знакомым.
— Врач прибыл с отрядом из Мелитены, воинственный такой, — и Филипп хохотнул. — Тебя еще бездарем называл, да и ругал всячески, но так, по-доброму.
Неужто Евсей тоже здесь?
— Давай подлечу, а остальные где? — я принялся лечить Филиппа, заживляя перелом на ноге и в ребрах.
— Да вон, две соседние палатки, — указал Филипп.
Закончив с его лечением, я направился в соседнюю палатку.
Завалившись в нее, я огляделся, большая, не чета той, в которой я лежал.
Десять коек, на которых валялись раненые. У одного из них Евсей осматривал открытую рану, он обернулся на меня, а его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— О, посмотрите-ка на него, явился, — голос Евсея был наполнен ядом.
— Гхм, — скромно проговорил я, кутаясь в покрывало.
Евсей поднялся и подошел ко мне, смотря снизу вверх.
— В глаза мне посмотри. Так, зрачки нормальные, а судя по движению, все хорошо. Я учу его, пытаюсь вложить знания в эту пустую голову, чтобы она не была такой пустой. А он ей рискует и сдохнуть пытается. Ты мне сразу скажи, может, я время на тебя просто так трачу, пытаясь из тебя хорошего лекаря сделать. А?
— Евсей, ну ты чего? — Я не совсем понимал его реакции.
— Чего, да осел на рынке, на котором воду возят, и то умней тебя, вот чего.
— Я же не только лекарь, но и воин, — твердо посмотрел ему в глаза.
— Тьфу на тебя, бестолочь, — он еще раз зыркнул на меня и отвернулся под смешки раненых.
Я же огляделся, пять наших, остальные незнакомые, и вроде еще одна палатка есть с ранеными.
Медленно направился к Амону, он был без сознания, нос свернут, лицо — сплошная отбивная, голова перевязанная, да и тело тоже. Да и другие были не краше, всем досталось. Из девяноста бойцов только пятеро выжило.
— Ну как, готов поработать? — обратился ко мне незаметно подошедший Евсей.
— Конечно, но всех за раз не осилю, я себя в порядок привел да Филиппу переломы залечил.
— Ничего страшного, каждому по капле, и то хорошо будет, — усталым голосом ответил мне учитель. — Так что лечи, а я пока тебе одежду поищу, а то ходишь, жопой сверкаешь, нехорошо.
Я приступил к лечению, резерва на полноценное лечение действительно было маловато, но каждому из раненых я уделил внимание.
— Вот, надевай, — и Евсей протянул мне вещи. Простую синюю рубашку и такие же штаны, да и про сапоги не забыл.
Одевшись, я поплелся в крепость, хотелось увидеть Далена и Гостивита.
А путь мой пролегал мимо лагеря персов, или, точнее, того, что от него осталось, после того как конница по нему прошлась, уничтожая все на своем пути.
Чуть в стороне от лагеря виднелось пять пепелищ, с которых еще курились дымки, а неподалеку от них сидела толпа связанных персов, за которыми следила вооруженная охрана.
— Яроми-ир, Яроми-ир, — донеслось оттуда, и мне замахали руками знакомые силуэты, а на мои губы сама по себе скользнула улыбка. И я направился к ним.