— Да, вполне. У нас были известны случаи, как в некоторых родах и на протяжении двенадцати поколений рождались одаренные, так что такое имеет место быть.
— Благодарю за интересный разговор. И, Венетий, я сейчас в другом месте обосновываюсь, так что тебе придется поехать со мной, ты как, не против?
— Нет, ради такого ученика можно и на край света, — задумчиво произнес он.
— У меня же там есть еще Ефим, ты видел его поделки. Может, и его чему научишь.
— Хорошо.
Оставшийся вечер мы проговорили с Венетием, обсуждая разные нюансы. Рознег поглядывал издали и не спешил прерывать нашу беседу, как, впрочем, и другие.
А с утра пораньше я одолжил прадеду лошадь и направился к Возгарю. Только дома его не оказалось, на выделке дегтя был. Это неудивительно, сезон все же.
Место по выгонке дегтя располагалось недалеко от его селения, в той стороне дымы стояли, так что найти было несложно.
Добравшись туда, я увидел огороженную территорию с высоким тыном и открытыми воротами. Где под навесами стояли бочки.
А во дворе возле кострищ, на которых стояли большие глиняные кувшины, сновал народ.
— А ты кто еще такой? — обратился ко мне один из мужчин.
— Яромиром звать, к Возгарю я. Где он? — сразу перешёл я к делу.
— А вон там подальше следит, как новый жбан корой набивают, — кивнул мне мужчина в сторону дальних костров.
Пройдя по указанному направлению, я обнаружил Возгаря, который внимательно следил, как один из мужчин набивал глиняный жбан мелко порубленной березовой корой.
Дождавшись в стороне, пока они закончат и Возгарь отвлечется, я подошел к нему.
— Здрав будь, Возгарь, — и я поклонился ему.
— И ты здрав, добрый молодец, — он внимательно в меня всмотрелся. — Лицо твое знакомое, а припомнить не могу, видать, годы мои подходят.
— Яромир, сын Велерада и правнук Рознега, — представился я.
— О, вспомнил, голова моя дубовая, — он ухмыльнулся и запустил пятерню в бороду. — Сказывали мне, что ты к ромеям подался вместе с дядькой своим Колояром, но так от них и не вернулся.
— То правда, был я в тех краях. Сейчас торговыми делами занялся и близ Новгорода обосновался. Вот прибыл в родные края, — и я развел руками.
— И с чем прибыл ко мне? Неужто опять на пруссов сходить, я буду только рад. Прибыльно с вами в походы ходить, — и он рассмеялся.
— Пока нет, но, если пойду сам или родичи мои вознамерятся, буду знать, что тебя стоит первого звать, — с улыбкой ответил я ему.
— То правильно. Так какое дело-то у тебя, али дегтя решил у меня прикупить?
— Дело у меня действительно к тебе есть. Есть у тебя холопка Бажена, она Снежане помогала годины три или четыре назад, — начал пояснять свой интерес.
— А, кажется, припоминаю, это когда ты еще моего родича Валуя.
— Было дело. Купить ее у тебя хочу и ребенка ее.
— Вот оно как, — протянул он. — Нет, не продам!
Глава 15
«Нет, не продам, — билось у меня в голове. — Мой сын холопом не будет!»
В груди начал разгораться гнев. И я смотрел на Возгаря исподлобья сузившимися глазами. А внутри чувствовал свою силу, стоит только ее позвать, и она откликнется, а после взмахнуть рукой, и он упадет сломанной куклой.
Прикрыв глаза, я выдохнул и попытался взять себя в руки, а потом не мигая уставился на Возгаря. Он нахмурился и хмыкнул.
— Щука, ты за старшего, пригляди, — проорал он. — А мы с тобой пойдем и прогуляемся до моего подворья, я тебе кое-что расскажу.
Я лишь механически кивнул, боясь сорваться.
Выйдя за ограду, Возгарь заговорил:
— Видел мое хозяйство? — с удовольствием произнес он. — А ведь годин двадцать назад этого всего не было. Деготь помаленьку гнали, каждый сам себе. Я же решил гнать на продажу. Родичи смеялись и говорили, кому это надо? Кто у тебя ее возьмет, ежели сам может его выгнать, — с затаенной грустью произнес он. — Но я все же пошел наперекор им и начал это дело. Никто меня не поддержал из них, никто, кроме Валуя, ему тогда весен двенадцать было. Он помогал мне кору собирать и заготавливать, да и иное, он верил и поддерживал меня. А когда вместе с ним я заготовил около десяти бочек, да попробовал продать в нашей Устке, ничего и не вышло, — Возгарь махнул рукой и улыбнулся.
Я слушал, не перебивая, и не совсем понимал, как это все относится к моему делу.
— А что, городище маленькое, потребностей таких нет. Тогда отец Валуя предложил в Волин отвезти, а там уже продать. И он смог договориться, чтобы твой дед Деян взял меня с собой в Волин, у него там дела были. В Волине я смог распродаться и с монетой вернулся. А твой дед ничего за помощь и не взял. Потом и Валуй рассказал, как ты ему помог, как со Снежаной из-за него ругался и чуть ли не против богов готов был за него пойти, — спокойно произнес Возгарь. — Я и отправил к Снежане Божену. А что, девка она видная и недурна собой, — глянул на меня Возгарь с хитринкой в глазах.
А мы тем временем подошли уже к его подворью и остановились возле ворот.
— Оттого и не отказал твоим родичам в помощи, помогла ваша семья все же мне, и родичам моим. А Божену я тебе не продам, а подарю, и мальца ее забирай. Я еще тогда хотел это сделать, но как-то все завертелось и закрутилось, я и позабыл невзначай, а опосля и ты с дядькой к грекам ушел, — проговорил с лёгкой улыбкой на губах Возгарь, внимательно на меня смотря.
— Благодарю тебя за дар твой, — и я поклонился ему в пояс, а выпрямившись, добавил: — Ты прости меня, что худое я о тебе подумал.
Он только хмыкнул на мои слова, а после произнес:
— Обожди. — И скрылся за воротами.
Я же думал над его словами. Вот такой привет из прошлого от деда. Узы, которые связывают нашу семью с другими окрестными жителями Устки, далеко идут.
Вот только не всем словам Возгаря я верю. То, что он отправил Божену к Снежане, как некая благодарность мне, видимо, правда, поди, еще и наказал чего. А вот то, что еще тогда решил подарить ее мне, вызывает сомнения. Захотел бы, подарил бы сразу.
Да, наш род сейчас должен Возгарю за его помощь. А мой род в окрестных землях набрал большой вес, и с нами многие предпочитают дружить. А таким подарком Возгарь делает уже лично меня должником, и в случае чего я буду стоять за него, а там, где я, там и весь мой род. И отношения с ним или его семьей переходят уже маленько в другое русло, уже не «я тебе — ты мне», а вполне дружеские. Молодец, красивый ход, и лично я против него ничего не имел. Возгарь, конечно, хитрец и своего не упустит, так нет в этом ничего страшного. А гнили и пустой злобы в нем я не видел.
Спустя с десяток минут ожидания, за которые я весь извелся, раздался скрип ворот.
И из них выплыла Божена, одетая в простое платье, за плечами ее была котомка с вещами. И за руку она держала мальца лет трех, одетого в большую рубаху, свисающую по самые щиколотки. Малец щурил глаза от яркого солнца.
А позади них стоял Возгарь, сложив руки на груди, и лыбился во все тридцать два зуба.
Божена с недоумением и удивлением смотрела на меня, а в ее глазах начали плескаться узнавание и радость.
— Я, Возгарь, сын Листвяна, при свидетелях говорю, что отныне Божена и ее сын более мне не холопы, и я дарю их Яромиру, сыну Велерада, — торжественно произнес Возгарь.
Я же продолжал смотреть на Божену и мальца и без всякого дара понимал: это моё, это мой сын!
— Я, Яромир, сын Велерада, при видоках говорю, что Божена и сын ее отныне свободные люди, и слово мое в том крепко.
Божена вскрикнула. Все, она свободна отныне.
А Возгарь с неодобрением помотал головой и махнул рукой.
Я же сделал шаг навстречу Божене, и вот она уже в моих объятьях.
— Яромирушка, — прозвучал мне на ухо нежный голос Божены.
— Кхм, пойду-ка я, — произнес Возгарь и скрылся за воротами.
— Я ждала, — смутившись, проговорила она, когда я выпустил ее из объятий.
— Все хорошо, все будет хорошо, — произнес я и присел на корточки перед мальцом. Он с недоверием на меня взглянул, сделал маленький шаг и спрятался за мамку. — Как его зовут? — в моем голосе прорезалась дрожь.
— Велемар, — тихо произнесла Божена.
— Здрав будь, Велемар, меня зовут Яромир, — и, потянувшись, я потрепал парня по голове. А когда к нему прикоснулся, непроизвольно выпустил силу жизни. И отклик пришел незамедлительно. Я ощутил его точно так же, как и сестру Варну или отца.
Он мой сын, я отец!
А он же, зыркнув на меня, пуще прежнего и схватился за одежку мамки.
— Ха-ха, — засмеялся я и, подхватив мальчишку на руки, закружил его.
Малец не испугался и не заплакал, а начал улыбаться, его смех вторил мне, а после и Божена присоединилась к нам.
Немного покружившись, я вернул Велемара матери. Сам же отвязал коня от столба и, подхватив мальца, усадив его в седло.
— Ой, — произнесла Божена, когда он попытался вылезти из седла и потянулся к ней.
Успокоив Велемара, мы направились на подворье к прадеду, по пути рассказывая друг другу новости. В основном говорил я, рассказывая о своем путешествии и жизни у греков. А Божена лишь кивала и не сводила с меня глаз.
Добравшись до подворья Рознега, я разыскал Мирославу и попросил ее позаботиться о Божене и Велемаре, заодно уточнил у нее, где прадед.
Посмотрев, как Мирослава уводит Божену и мальца в дом, я направился к храму Триглава, где был прадед.
В сам храм я не стал заходить, усевшись неподалеку в ожидании, когда Рознег закончит.
А дожидаться его на подворье не хотелось, все-таки мысль, что у меня есть сын, так до конца и не уложилась в голове, хотелось побыть в одиночестве и свыкнуться с тем, что я теперь отец. Да и поговорить с Рознегом об этом хотелось без лишних свидетелей, а на подворье всегда кто-то ошивается. А вдруг поругаемся на этот счет и пойдут слухи?
Да и ситуацию с Боженой стоит обдумать, жить-то я с ней буду и Велемара признаю своим сыном. Вот только жениться на ней не смогу. Невыгодна будет эта женитьба мне.