И мы уже готовы были пойти на торг, как прибежал Фимет, что оставался на ладье.
— Яромир, там этот, как его, человек явился молодой, нам что-то говорил, но мы так и не поняли. Благо прохожий помог и перевел. Вроде как тебя видеть хочет и на службу пойти.
— Эх. Ну, пойдем, что ли, — со вздохом выдал я.
Выйдя на причал, я заметил ошивающегося возле ладьи молодого норманна, который был мне знаком. Ведь именно его я вчера пощадил, оставив ему шрам на память.
— А этому черту что надо-то?
Глава 19
Я рассматривал молодого норманна, вил он имел замордованный, по-другому и не скажешь. К порезу, который я оставил, он еще заимел пару дополнительных синяков.
— И чего тебе надо от меня? — с усмешкой произнес я, сложив руки на груди.
Молодой парень что-то с жаром забормотал на своем языке, но я его не понимал, как и мои люди, не было среди нас знатоков языка.
— Он говорит, что его выгнали. Он теперь опозорен, а еще, что ты оставил на нем свою метку и он теперь полностью в твоей власти. И просит взять к себе на службу и снять метку, если смерть настигнет его, он умер свободным, — включился в наш разговор стоящий Зорен и перевел слова норманна.
Вот они, местные заморочки, мелькнула у меня мысль.
Я же пробежался взглядом по своим людям, они с недоверием смотрели на норманна, но достаточно равнодушно, кроме Трофима, он бросал взгляды, полные злобы.
— Пусть сначала на вопросы мои ответит, а потом я решу.
И Зорен по-быстрому перевел, и норманн закивал.
— Расскажи мне о том, с кем я вчера дрался, и будут ли мне за него мстить? — задумчиво проговорил я.
И через пару минут Зорен начал переводить слова норманна.
— Ты вчера убил Лора Рыжего. А за день до этого убил Олафа Буйного, они с Лором были какими-то родственниками по матери. Больше близких друзей и родичей здесь у них нет. Так что вряд ли тебе сейчас кто-то будет мстить. Лор — младший сын богатого земледельца, он часто со старшим сыном и братом Лора, ходят в Англию торговать и за добычей. Но Лора редко брали с собой, вот так он со своим родичем Олафом здесь и оказался. Если его отец Клайн или его брат тебя встретят, то, конечно, будут мстить, а о родичах Олафа я не так много знаю. Я вместе с ними тогда оказался случайно, они позвали меня за пенным хмельным напитком сходить.
Внимательно выслушав и запомнив эту информацию, я задал следующий вопрос:
— Вчера рядом с тобой возле помоста здоровяк стоял, кто он?
— Керл Большие пальцы, он старший на одном из драккаров. Это он больше всего вчера орал и предложил выгнать меня.
О как!
— Как тебя зовут?
— Его зовут Хрерик, и он просит великого и сильного колдуна снять свое проклятье, он отслужит, — с усмешкой перевел Зорен.
У меня же уголок губ дернулся.
— Да сколько можно говорить, я не колдун! — вырвался у меня рык. — Переведи этому Хрерику, если он посмеет еще раз назвать меня колдуном, я оторву ему его тупую башку.
Хрерик же глянул на меня испуганно, а Зорен, прежде чем перевести, рассмеялся во весь голос, да и мои люди откровенно начали улыбаться.
Я же сурово на них взглянул и показал кулак, на что они предпочли отвернуться.
— Это просто рана от меча, а не какая-то отметина, — с неудовольствием проговорил я. Не объяснять же Хрерику и остальным, что он мне просто под руку попался, и я на него вызверился.
Зорен же перевел мои слова, а Хрерик стоял и тупил пару минут, глядя на меня коровьим взором.
А после он, вытащив из-за пояса топор, протянул его.
— Он говорит, что твое милосердие не знает границ, и просит взять к себе на службу, и обещает служить тебе с честью, не запятнает свое имя трусостью и никогда не покажет врагам спину.
Я же смотрел на эту картину и офигевал, вчера чуть не убил этого мальчишку, а сейчас он мне в верности клянется. М-да уж, как все просто, оказывается.
Глядя на Хрерика, я раздумывал и склонялся к мысли взять его на службу. Все же он норманн, и неважно, дан он или свей, а может, и вовсе из далекой Норвегии, главное, он разбирается в тех раскладах и, если что, сможет подсказать или рассказать о их жизни и укладе. А в том, что я часто буду с ними сталкиваться, у меня сомнений не было, и здешнее Балтийское море они считают чуть ли не своим задним двором.
Взяв в руки топор, я повертел и осмотрел его. Классический норвежский топор, этакая секира, ручка явно новая, а вот лезвие старое, все в выщерблинах, было видно, не раз его правили и подтачивали, покрутив еще немного топор, я вернул его Хрерику.
— Я беру тебя на службу, платить пока не буду, надо показать себя. Но выдам бронь и щит со шлемом, а также будешь получать долю в добыче.
После того как Зорен перевел мои слова, Хрерик весь засветился от счастья. Ведь, кроме оружия, у него ничего не было. Почти голышом выперли парня.
— Прокоп, пригляди за ним, и чтобы не обижали зря, он теперь у меня на службе.
— Хорошо, пригляжу за ним, — хмыкнул мой подчиненный.
Мы же развернулись и пошли на торг осмотреться с прадедом. Зорен поспешил к себе в лавку, все-таки дел у него хватало, заодно обговорили то, что он займется поиском и скупкой нужных мне товаров. А так как вопрос с норманнами в данный момент решен, то и покидать город мне пока не стоит, и можно спокойно купить все, что мне потребно, а после уже и уезжать.
Чтобы купить все нужное мне, у Зорена ушло три дня, и мне пришлось дополнительно еще с десяток золотых отсыпать.
Сидя вечером накануне отплытия на веранде у Зорена за ужином, я лениво жевал мясо, запивая хмельным медом, который периодически мне подливала заботливая Деспа, супруга Зорена.
— Зорен, вот Волин, торговый город, много здесь гостей торговых бывает из разных земель, да и близок он к землям лютичей и ободритов, — медленно проговорил я.
— Ну, — кивнул дядька, а Рознег с хитринкой на меня взглянул.
— Сейчас дела ободритов и лютичей мне не так интересны. А вот их соседи очень даже, к тому же прадед мне недавно сказывал, что властитель тех земель запретил нашим торговцам у них дела вести, расскажи мне о них, что знаешь?
— Ну-у... — задумчиво протянул он, — в германских землях сейчас к власти пришел Оттон Второй, его уже Рыжим прозвали, о нем мало что могу сказать, ведь он только в прошлом году стал королем, после смерти своего отца Оттона. Так вот этот Рыжий и запретил нам торговлю в своих землях. Знаю еще, что он женат на Феофане, родственнице ромейского императора, это его отец постарался. Судя по тому, как он начал, мира между нами точно не будет, а большего мне и сказать нечего, — поведал мне дядя.
Вероятно, он и станет моим противником в будущем, занимательно, однако.
— А о его отце есть что рассказать? — решил как следует разузнать я.
— О да-а, саксонский выродок, — со злобой прошипел дядя. — Сильный и умный, у него этого не отнять. Он саксонец, после смерти своего отца Генриха Птицелова на съезде германских князей был признан полновластным королем, несмотря на то что у него был старший брат Генрих. Сейчас земли гаволян и лучижан и частично лютичей под их властью. Он их Тюрингской, Северной и Восточной марками назвал да поставил своих ставленников. Храмы христианские строит везде, епископства сделал там, а людишек, что там жили, к себе в войска забирал. В Восточной марке, что на земле лучижан, был поставлен такой Геро Проклятый, так он решил замириться и пригласил к себе старшин лучижан. К нему со всех тех земель съехались, общим счетом тридцать уважаемых людей тех земель, так он их подпоил, запер в доме и живыми сжег, вот какое оно, саксонское гостеприимство, так цена всем их словам головешка и уголек, — и дядька потянулся к кубку, чтобы смочить горло, а после продолжил:
— Не раз и не два там людишки восставали, но сил скинуть владычество германцев у них нет. Даже с мадьярами объединялись.
— Мадьярами? — что-то знакомое, но я так и не смог вспомнить.
— Ага, ну, это они себя так зовут, остальные их венграми кличут, весьма воинственные и беспокойные. Так же Оттон со своим сыном воевал, Лютом. Сначала его наследником назначил, а как женился второй раз и у него родился новый сын, сделал его наследником, в итоге Люта привел к покорности, он и с братом своим старшим, Генрихом, воевал так же. А как, с ними закончил то за венгров взялся, слишком они его беспокоили и годин двадцать назад на реке Лех Оттон окончательно смог разбить венгров. После с войском в Рим ушел, где его короновали императором, и он провозгласил образование Священной Римской Империи. Там он с местными князьями и ромейцами воевал, а после и о супруге для своего сына сговорился. Лет десять его в этих краях не было, в прошлом годе вернулся, здесь и скончался. Его сын Оттон Рыжий был признан королем на сборе их князей.
«Что-то везет мне на рыжих», — мелькнула у меня мысль.
— Ты с такой злобой и ненавистью о нем говорил, — не удержался я от комментария.
Зорен вгляделся мне в глаза и, хмыкнув, заговорил:
— Тех же норманнов можно понять, они такие же. Приходят торговать или за добычей, все просто, уважают чужих богов и своих чтут, капища и храмы не рушат, ограбить могут, то правда. А эти же везде свою веру насаждают, людей целыми поселениями уводят, а на их место своих садят. Я ведь давно здесь, наслушался и навидался всякого.
— Понятно, получается, к ним за добычей соваться не стоит? — решил я сразу уточнить.
— Только если к ближним поселениям саксонцев, то да. Научены теми же норманнами да ободритами и лютичами, с оружием спят. Да еще бедны, те же церковники и маркграфы с них по три шкуры дерут. А на крупные их поселения у тебя явно сил не хватит, — хмыкнул дядька. — Ежели данов обойти, то во Фризию и дальше к франкам можно сходить и добычу взять, но и там даны и всякие норманны на побережье им спокойной жизни не дают, — и дядька хмыкнул.
— Благодарю за рассказ, есть над чем поразмыслить.
— Ну, думай, думай. Ежели что надо, ты скажи, помогу, чем смогу, — и он погладил серебряный медальон, висящий у него на груди, что освобождал его от пошлин.