Мицура злится, как будто у брата уже есть поезд. И чтобы утешиться, заказывает вокзал, где обязательно остановится поезд Баруцу. А если не остановится, то Мицура поставит на рельсы чемодан, и поезд перевернётся вверх тормашками.
Баруцу уверен, что паровоз перережет чемодан на две половинки, и советует сестре не рисковать столь драгоценной вещью. Ну что ж, посмотрим. Сначала надо соорудить вокзал, а потом уже поезд. Это вполне естественно: не станут же пассажиры покупать себе билеты и папиросы в поле. Кроме того, пассажиры должны поглядывать на большие перронные часы.
Баруцу требует сначала поезд. Мы успокаиваем ребят, пообещав, что поезд и вокзал появятся одновременно. Отлично! Мы их убедили, и они с нами согласились.
Но вокзал не должен быть большим, как настоящий. Мицуре нужен вокзал точь-в-точь по мерке для поезда, маленький, крохотный вокзальчик, не больше собачьей конуры, и с большой вывеской. После недолгих размышлений мы назвали вокзал «Мак-мак». Вывеска должна светиться, чтобы её видели даже ночью. Это сделать не трудно. Главное другое: как быть с носильщиками и другими работниками? Девочка мечтает, чтобы все они, начиная от начальника вокзала и кончая стрелочниками, были живыми человечками, а не жестяными куклами. Таких человечков понадобится очень-очень много, чтобы заполнить весь перрон Мак-мака. Почта тоже должна быть малюсенькой, письма и конверты — величиной с фасолинку, а марки, сами понимаете, и того меньше. Когда мы говорим, что их нельзя будет приклеить, Мицура отвечает, что она лично будет работать на почте и всем управлять, даже телефоном и телеграфом.
Жена начальника вокзала будет сидеть дома, облокотись на подоконник, и смотреть на поезд. Она должна быть красивая, с косичками и в платье с кружевами. Значит, придётся приобрести не только вокзал со всеми служащими, но и жену начальника вокзала. Ничего, купим в магазине. А если не достанем, то закажем в специальной мастерской. Так и быть! Ну, кажется, всё? Нет, не всё. Оказывается, не бывает вокзала без собачки. Необходима ещё и собачка. Но ведь она будет до того маленькая, что даже страх берёт — вдруг она потеряется или её съедят мухи! Не волнуйтесь. Собачка будет сидеть на подоконнике рядом с женой начальника вокзала и тоже смотреть в окно. Хозяйка позаботится, чтобы собачка не упала с такой громадной высоты — целых тридцать пять сантиметров. Это же настоящая пропасть! Ну, как будто теперь всё в порядке… Если кто-нибудь потеряет сумочку и зонтик, мы отнесём их в камеру хранения. А если какая-нибудь старушка потеряет связку баранок, их нужно поскорее съесть, чтобы они не зачерствели.
— А мне ты дашь баранку? — спрашивает с тревогой Баруцу.
— А ты мне дашь паровоз? — спрашивает Мицура.
Это надо хорошенько обдумать. Всё не так просто. Стоит ли из-за какой-то баранки отдавать в чужие руки паровоз?
— Не надо мне баранок! — решительно отказывается Баруцу.
Он жертвует баранкой ради своего паровоза.
Мицура упрямо настаивает, с трудом сдерживая слёзы. По-видимому, она тоже решила пожертвовать баранкой.
— Он говорит, что не хочет баранку, — жалуется она.
— Я думаю, что он тебе одолжит паровоз, если и ты ему дашь ненадолго вокзал.
— Нет, вокзала я не отдам! — резко выпаливает Мицура.
Теперь Баруцу загорелся мечтой о вокзале, понимая, что это достойный соперник поезда.
— Она говорит, что не даст мне вокзал! — жалуется он.
Припёртые ребятами к стенке, мы опять пытаемся их примирить.
— Ты же не сможешь один вести паровоз, — убеждаем мы сына, — у тебя только две руки. Пусть Мицура управляет дымом, а ты — гудком.
Баруцу тоже больше по душе гудок, он согласен сидеть на куче угля и издалека приказывать паровозу гудеть.
Поезд набирает ход. Прислушайтесь только: «Пуф-пуф… Пуф-пуф!» Баруцу визжит от восторга, Мицура приплясывает от радости.
Мы всё обговорили и, чтобы ещё больше порадовать ребят, ставим в паровоз холодный сифон. При желании дети смогут пить газированную воду. А чтобы поезд выглядел красивее, мы ставим сифон наверх, рядом с трубой паровоза.
Теперь мы только ждём, когда будет готов вокзал…
Октав Панку-ЯшСТРАНАГДЕПЯТНИЦАБЫЛАВЧЕТВЕРГ
— Где ты был на каникулах? — спросила девочка, которая живёт на первом этаже, мальчика, который живёт на втором.
— Не скажу, где, — ответил мальчик. — Не могу сказать.
— Почему?
— Потому что ты не поверишь.
— Поверю, — сказала девочка, — ты обычно не врёшь.
— В том-то и дело. Сегодня мне пришла охота врать. С самого утра. Вначале она была совсем маленькая, почти что незаметная, а потом стала расти, расти и сделалась большая. Отчасти и я ей помог.
— Как?
— Я притворился, что не замечаю её, и она поверила. Сначала она была с камушек, а теперь с дом. Поэтому сегодня ни о чём меня не спрашивай.
— Не могу, — сказала девочка, — мне всё время хочется спрашивать.
— Ладно, если так — спрашивай!
— Где ты был на каникулах?
— В странегдепятницабылавчетверг.
— Где, где?
— В странегдечетвергбылвпонедельник.
— Не понимаю.
— В странегдевторникбылввоскресенье.
— Что за глупости?! — засмеялась девочка.
— Вовсе не глупости. Это враки.
— И что ты там делал?
— Ловил медуз и приучал их чистить зубы.
— У медуз нет зубов.
— Знаю. Я и не говорю, что у них есть. Я только сказал, что приучал их чистить зубы.
— А потом?
— Там, где я был, нет никаких «потом». Там всё бывает в одно время. Ешь и в это же время спишь, читаешь стихи, играешь в футбол, думаешь о дедушке, пройдёт ли у него ревматизм, зеваешь и рвёшь вишни.
— Так не бывает, — сказала девочка.
— Бывает, когда врёшь. Когда врёшь, всё бывает.
— Ничего не понимаю! — пожала плечами девочка. — Ты же был на море. Лучше бы прямо сказал, что был на море.
— Нет, не лучше.
— Почему?
— Потому что ты и так знаешь. Зачем я буду говорить?
— Ты и на теплоходе ездил.
— Ну какой интерес говорить? Ты даже это знаешь.
— Ты ракушки привёз.
— Вот видишь, всё тебе известно. А я могу рассказать такое, чего ты не знаешь.
— Чего?
— Например, у меня есть чернильница, и в ней живёт голубой сверчок. На ночь я открываю чернильницу, сверчок вылезает на балкон и поёт. А ещё однажды я нашёл у себя в ухе кузнечика. Он участвовал в бегах, получил приз — корону из листьев, но ему захотелось есть, и он её съел.
— Ну что ты выдумываешь?! — сказала девочка. — Так ты можешь до завтра говорить. Давай лучше пойдём купим точилку-автомобильчик.
— У меня нет денег, — сказал мальчик.
— У меня есть. Меня послали купить кофе, но я скажу, что играла с тобой и потеряла их.
— Э, так не пойдёт! — сказал мальчик.
— Почему? Это ведь тоже враки.
— Мне такие не нравятся. Мне нравятся только мои враки.
И он отправился играть с кузнечиком, которого нашёл у себя в ухе. А после надо было отвинтить крышку с чернильницы, потому что уже вечерело, сверчкам пора было на балкон петь.
Октав Панку-ЯшМУЖЧИНЫ, ЗАЙЦЫ И АСПИРИН
— Добрый вечер, дорогие товарищи, — сказала с улыбкой телетётя, которую все хорошо знают.
— Добрый вечер, — ответил папа.
— Познакомьтесь с программой передач на сегодня…
— На нас сегодня, пожалуйста, не рассчитывайте, — сказал папа. — Мы посидим только несколько минут, не больше. Мы, если хотите знать, простужены, мы кашляем и чихаем. Нам надо пить чай и принимать аспирин. Через пятнадцать минут чай будет готов, и мы перейдём в другую комнату, ляжем в постель и укроемся двумя одеялами. А вы продолжайте.
— Вас, конечно, интересует, какой будет погода…
— Вообще-то интересует, — ответил папа, — но сейчас мы не собираемся выходить из дому.
— В горах отмечаются снегопады…
— Приятная новость, — заметил папа. — У меня в Предяле друг, вы его, наверное, знаете, это усатый милиционер с вокзальной площади. В сильные метели он похож на снеговика. Только нос у него собственный, а не морковный, как у прочих снеговиков.
— Дунай сковало льдом…
— Вот это мне совсем не нравится! — сказал папа. — В дунайских водах живёт множество рыбок у них ни пальто, ни валенок.
— Самая низкая температура отмечена в городе Пьятра Нямц…
— Скажите! — оживился папа. — Как интересно! Значит, именно в Пьятра Нямц… Наверное, на улице. А в пекарне, должно быть, жарко, как на летнем солнцепёке.
— На побережье скорость ветра превышала сто километров в час…
— Вечно он куда-то торопится! А куда, хотел бы я знать? Какие у него дела? Впрочем, это нас не касается. Я его знаю хорошо и уверен, что у светофоров и на опасных поворотах он замедляет скорость.
— Мы передавали сводку погоды…
— Одну минуту, — сказал папа. — Вы рассказали про Пьятра Нямц и побережье, но не упомянули о Васлуе. А там живёт наш дедушка. Когда начинаются холода, у него колени ломит. Мы послали ему электрическую грелку — пусть лечит колени, а он и смотреть на неё не желает. Что вы скажете об этом непослушном дедушке?
— Передаём телевизионные новости…
— Напрасно вы переменили разговор, — сказал папа. — Эту историю с дедушкой мы так не оставим. А вот, кажется, засвистел чайник. Очень сожалею, но нам придётся расстаться. До завтра, уважаемая. — И папа протянул руку, чтобы выключить телевизор.
— Послушаем ещё немножко, папочка, — сказал мальчик.
— Судно «Галац» возвратилось из дальнего океанского плавания, — сообщил телевизор.
— Очень вас прошу, не говорите одновременно, а то я запутаюсь, — сказал папа.
— Послушаем ещё немножко…
— Рейс протекал в самых благоприятных условиях. Экипаж здоров.
— Ничего не разберу, — сказал папа. — Вы говорите одновременно, поди пойми вас.
И выключил телевизор.
— Что ты сказал? — обратился он к мальчику.
— Чтобы ты его не выключал. Я не хочу ложиться.