Тут раздался звонок. Папа подошёл к двери, открыл её. На пороге стояла девочка по имени Симона. Она вежливо кивнула головой в шапочке с помпоном и сказала:
— Добрый вечер.
— Добрый вечер, Мария, — ответил папа.
— Мария — это моя сестра, — рассмеялась она.
— Вот как! — удивился папа. — А я подумал, что это ваша сестра. Чем могу служить?
— Сейчас будет передача «Забавный Ашкиуцэ». Можно я тоже посмотрю?
— Конечно, — ответил папа. — Милости просим. Только мы, извините, не сможем смотреть с вами. Мы простыли, у нас, возможно, даже насморк. Мы немедленно ляжем в постель, примем аспирин и запьём его чаем.
— Папочка, можно я тоже немного посмотрю? — спросил мальчик.
— Теперь, если бы я и позволил, нельзя, — ответил папа.
— Почему?
— Потому что к нам пришла Мария.
— Мария — моя сестра, — рассмеялась девочка.
— Извините, я всё время ошибаюсь. Но сейчас неважно — вы, ваша сестра или любой другой ребёнок. Это решительно всё равно.
— А почему? — спросила девочка.
Но папа был занят и ничего не ответил. Он взял мальчика за руку, отвёл его в другую комнату, уложил в постель и накрыл одеялом. Потом он включил телевизор и побежал на кухню за чаем. Он принёс белую чашку с гномиками и трилистником.
В соседней комнате говорил Ашкиуцэ:
— Как поживаете, ребятки? Здоровы, веселы?
Мальчик молчал.
— Что же ты не отвечаешь? — спросил папа. — Скажи ему, что ты чихаешь, горло немного болит, но пусть не тревожится, скоро всё пройдёт, и не сегодня-завтра ты опять выйдешь во двор играть.
— Не могу. Мне плакать хочется. Если бы не эта Симона, ты бы мне позволил посидеть ещё немного у телевизора. Ведь позволил бы, правда?
— Как мы будем с тобой говорить — как мужчины или как зайчишки? Разница только в одном: мужчины не лгут.
— Как мужчины.
— Отлично, — сказал папа. — Тогда скажу, что, конечно, позволил бы. Жалко ведь пропускать передачу с Ашкиуцэ. Но теперь уже нельзя: вдруг девочка заразится насморком?
Мальчик стукнул кулаком по подушке.
— И зачем она только пришла? И именно теперь! Зачем?
— А может, ты хочешь задать другой вопрос? — сказал папа. — Может, хочешь спросить, почему я её впустил?
— Нет.
— Кто произнёс это «нет»? Мужчина или зайчишка? Ладно, можешь не отвечать. Прими аспирин.
Мальчик проглотил таблетку и поморщился:
— Почему таблетки всегда такие горькие?
— Будь моя воля, я бы их делал послаще, — ответил папа. — Те, кто их делает, видно, забыли о маленьких. Выпей чай, а я пойду угощу Симону печеньем. Ты ещё сердишься на неё?
— Ага.
— Так, может, дать ей не печенье, а аспирин? Мальчик сделал глоток. Потом оглядел гномика на чашке и сделал ещё глоток.
— Ну, хорошо, — сказал папа, — я угощу её аспирином.
Он взял таблетки и вышел в другую комнату. Мальчик услышал его голос:
— Милая Симона…
— Теперь правильно, — рассмеялась девочка.
— Я ошибался, когда было всё равно, вы это или ваша сестра.
— И вдруг стало не всё равно?
— Вот именно. Вдруг стало не всё равно. Кое-что изменилось. Правда, мне это трудно объяснить, но, может быть, вы и так поймёте. Есть, знаете ли, такие люди: когда у них что-то не в порядке — заболели, настроение плохое или и то и другое вместе, — они жалеют, что другие здоровы и веселы. Вы таких встречали?
— Нет.
— Очень рад за вас, но такие люди есть. Я думал, что их становится всё меньше и меньше, а оказывается, наоборот. Мне даже показалось, что сегодня к ним прибавился ещё один. Не хотите ли аспирина?
— Но я же здоровая, — рассмеялась девочка.
— Тогда, может, хотите, чтобы я выключил телевизор?
Девочка посмотрела папе в глаза и промолчала. Умолк и забавный Ашкиуцэ. Стало слышно, как тикают ходики: тик-так, тик-так, тик-так…
— Папа, — крикнул мальчик, — если тебе нужно печенье, мама положила его в буфет на верхнюю полку.
— А мне печенья не нужно, — ответил папа.
— Поищи на верхней полке.
— Хорошо. Сколько тебе принести?
— А мне оно вовсе не нужно. Я не для себя.
— Постой, постой, я в толк не возьму — кто это говорит? Мужчина или зайчишка?
— Мужчина.
— Это точно?
— А теперь, дети, — проговорил забавный Ашкиуцэ, — айда на прогулку в парк.
— С удовольствием, — ответил папа. — Захватите с собой и вот эту девочку. А одного мальчугана сегодня с вами не будет. У него насморк, гулять с вами он не сможет, но он сегодня не грустит. Мужчины не завидуют здоровым и весёлым. Зайчишки — те другое дело… Но теперь не о них речь. Верно, Мария?
— Мария — моя сестра, — рассмеялась девочка. — Опять ошиблись.
— Теперь это опять всё равно, — сказал папа.
Октав Панку-ЯшПРОСТО ТАКАЯ ИГРА
Наверное, стоит заметить с самого начала, что сказка эта вовсе не для рыболовов, так что пусть они её не читают, даже если им делать нечего. Да и вообще, это не совсем то, что принято называть сказкой. Скорее что-то вроде… Как бы это лучше выразиться… Словом, по понедельникам мы обычно собираемся в гараже нашего дома, под лестницей, где стоят коляски малышни. И вот как-то раз является Виолета, в нарядном платье, каких у неё полно, и с новым зонтиком. То и дело поглядывает на свои часики — то к уху их подносит, то трясёт рукой, чтобы показать, что они не игрушечные, и, хотя никто её ни о чём не спрашивает, говорит:
— А знаете, куда мы ездили вчера на папиной машине?
А нам это вовсе не интересно. Но она трещит без умолку, выкладывает, как они поехали в Брашов, как она там ела мороженое и до того наелась — крючки на платье полетели… Наплевать нам на эти крючки, пускай себе летят… А вдруг она подумает, что мы завидуем, что и нас там не было и у нас не летели крючки? И тогда мы тоже начинаем придумывать, что было с нами в воскресенье. Теперь, наверное, всем понятно, что это за сказка; не настоящая сказка, а просто такая игра: у нас выходит забавнее — и это прямо-таки здорово…
Услышав про брашовское мороженое, мы сперва брезгливо морщимся: неужели Виолета, у которой такой зонтик и такие часики, не знает, что в Брашове мороженое делают на рыбьем жире?
— Неправда, — говорит Виолета. — Оно с ванилью и шоколадом.
— Ничего-то ты не знаешь, — отвечаем мы. — Они добавили, наверное, ложку ваксы, вкус и изменился…
— Это вы от зависти так говорите, — твердит Виолета.
— С тобой обсмеёшься, — отвечаем мы. — Какая ещё зависть, когда только сегодня утром передавали по радио, чтобы детям ни под каким соусом не давали мороженое!
— А со мной ничего не стряслось. Я здоровая.
— С тобой обсмеёшься, — отвечаем мы. — Ты вся побледнела, посмотри на себя в зеркало, поставь градусник, увидишь — у тебя больше тысячи градусов.
— Ничего подобного, — говорит Виолета. — Я знаю — вы просто злитесь.
— С тобой обсмеёшься, — отвечаем мы. — С чего бы нам злиться, когда мы вчера так здорово провели время!
И начинается потеха…
— Вчера мы были на рыбалке.
— Из дому вышли затемно.
— Все ещё спали. Одни мы поехали на рыбалку. Автобусы и те ещё не проснулись.
— Каждый получил по три удочки.
— И ещё какие!
— Специальные!
— У моей на кончике висели часики. Они показывали рыбе точное время обеда.
— А у моей на кончике висел пароходик. Рыбки думали, пароходик прогулочный, влезали на палубу, садились, а я тут как тут: хлоп! — вытаскиваю их наверх. «Безбилетников прошу в банку!»
— А что у моей было на кончике, это секрет. Там было такое… Нет, нельзя! Я и так сказал слишком много. Нехорошо…
— А сколько мы рыбы наловили!
— Полный трамвай.
— С двумя прицепами.
— Только рыба да ещё мы сами и поместились. А кондукторша…
— Да что кондукторша! Расскажи лучше про того кита.
— Погоди, до кита ещё далеко.
— Ничего. Теперь я буду рассказывать. Это был кит ростом с наш дом; у него были даже балконы и чёрная лестница, только под лестницей были не коляски, как у нас, а лодки.
— Он даже позволил нам покататься.
— И мы приплыли к острову.
— Жаль, об этом нельзя рассказывать. И так наболтали лишнего.
— Нет, можно, только на другом языке. Чтобы никто не понял. Барабим тира сала колим.
— Мара вара дун.
— Заси доро бурулин.
— И ещё мы наловили красных рыбок.
— Уж до чего симпатичные рыбёшки!
— С одной мы даже подружились. Она сказала нам… Помните, что?..
— Помним, только про это нельзя говорить. Даже на другом языке.
— А потом мы разделись и искупались.
— И я ничуть не боялся раков.
— И я тоже ничуть не боялся раков.
— Нас научили, как их ловить. Мы бросали им хлеб с…
— Тихо! Мы и так наболтали лишнего.
— Рино коко собала?
— Коко моко ринола.
— И костёр разожгли настоящими спичками.
— Дома нам позволили взять их сколько угодно.
— Чтоб зажарить рыбу.
— Её надо жарить, пока не услышишь: «хруст-хруст!»
— Когда ешь рыбу, надо молчать.
— А мы и молчали.
— Мы ели с закрытым ртом.
— После обеда смотрели кино.
— Там есть кинотеатр для рыб. И показывают фильмы не только про червяков.
— Показывают разные фильмы. И про дуэли с выстрелами.
— Пух, пух, пух!
— Бррр-бум!
— Защищайтесь!
— Мы посмотрели штук десять фильмов.
— И все бесплатно.
— И сидели в первом ряду.
— И ели конфеты с начинкой из…
— Тихо!
— Я забыл. Это тайна…
— Мы и так наболтали лишнего.
— Вали сума?
— Сума гума.
— Гума думарабамбума.
И так далее и так далее…
Вот почему я и говорю, что сказка эта не для рыболовов. Да и какая это сказка! Так, что-то вроде смешной игры. Понимаете? Я бы её на миллион мороженых не променял.
Октав Панку-ЯшПРИДЁТСЯ МЕЧТАТЬ О ЧЁМ-НИБУДЬ ДРУГОМ
Славно думать о том, что скоро у тебя будет новый велосипед со звонком, насосом, — словом, всем, что положено новому велосипеду. Об этом можно мечтать каждый вечер: как войдёшь с папой в веломагазин, он пожмёт тебе руку, подмигнёт, а потом и говорит продавцу: