После трех дней допросов их отправили домой, даже тех, у кого не было другого дома, кроме «Виа Терра». Усадьба — место преступления, его нужно огородить.
Так получилось, что они все вместе сели на пятичасовой паром, пересекающий залив. Сорок восемь человек — без Освальда, который столько лет был их путеводной звездой. Без работы и планов на будущее. Потрясенные и пристыженные. Некоторые — подавленные и сбитые с толку. Другие втайне испытывали возбуждение и облегчение.
Первой открыла рот Мадлен — при виде ее бесцветных глаз у Симона мурашки побежали по телу.
— Это все неправда, я никогда не предам Франца, — сказала она. — София просто спятила.
С ней согласилась Анна, которая всегда была влюблена в Освальда.
— Видели Эльвиру? Она ныла, как ребенок, когда ее выводили. Фальшиво до ужаса.
— Франца скоро отпустят, — сказала Мадлен. — Он вернется. Вы же понимаете? Нужно держаться вместе, пока все снова не станет как прежде.
Но Мира, которая за время своего пребывания в секте в основном выполняла штрафные работы, выглядела потерянной, сидя на своей скамейке.
— Я, пожалуй, поеду домой и обдумаю все это хорошенько, — пробормотала она.
— Да что тут думать? — заявил Буссе, правая рука Освальда. — «Виа Терра» — единственная истина. Понятно, что они пытаются заставить Франца замолчать. Само собой, мы должны держаться вместе.
И дальше все в том же духе. Либо ты всей душой принадлежишь группе, либо оказываешься изгоем.
Но Симон сидел, погруженный в собственные мысли, не в силах заставить себя участвовать в этом странном разговоре. Целых три года он не покидал остров. Когда они только взошли на паром, он был уверен на все сто процентов, что вернется к родителям на хутор в Смоланде и начнет работать на земле; ничто больше не связывало его с Туманным островом. Ни одна живая душа не знает, что он на самом деле думает и чувствует, а также о том, что это он помог Софии сбежать, — и пусть все так и останется. Но когда на горизонте тонкой полосой замаячили очертания материка, Симона начали терзать сомнения. В голове зазвучал резкий голос матери. Он увидел перед собой грустные глаза Даниэля в тот роковой вечер. Симон поклялся себе никогда не возвращаться. Никогда не прощать мать. Запихнуть весь этот проклятый хутор в некий душевный архив. И вот теперь он направляется из огня да в полымя… Симон не видел никакого выхода. Не мог заставить себя принять решение.
Оторвавшись от своих размышлений, он оглядел группу, которая теперь разделилась на два лагеря. Те, кто за, и те, кто против.
Тех, кто за, оказалось явно больше. Андерс и Мона, родители Эльвиры, сидели молча, прислонившись к бортику. Мадлен тоже заметила, что они не проронили ни слова.
— А вы? Что вы собираетесь делать?
Мона сжала губы и отвернулась. Но тут Андерс поднялся и положил руку на плечо Моне.
— Мы с тобой, Мадлен. Эльвира сама виновата, что все так получилось. Она все время говорила нам, что хочет быть с Францем. Мы не предадим «Виа Терра» ради нее. Правда, Мона? Мы вытесним из памяти все, что связано с Эльвирой.
Мадлен издала радостный возглас:
— Вот это правильно!
Симон почувствовал прилив гнева. Он встал и сделал пару шагов в сторону Андерса, охваченный желанием двинуть ему хорошенько и выкинуть за борт. Но как раз в эту секунду паромщик Эдвин Бьёрк выкрикнул из кабины его имя.
— Тут кто-то ищет тебя по моему мобильному телефону. Подойди и поговори, пожалуйста.
Растерявшись, Симон подошел к Бьёрку и взял из его протянутой руки телефон.
Женщина с незнакомым голосом представилась как Инга Херманссон, владелица пансионата в деревне. После долгих извинений и вздохов по поводу ужасной ситуации с сектой Инга перешла к делу: она наслышана о том, что и как выращивает Симон, и теперь хотела бы предложить ему работу, поскольку пансионат планирует использовать только экологическое сырье и овощи собственного производства. Инга продолжала рассказывать, как много хорошего слышала о Симоне от гостей «Виа Терра». Сердце сжалось у него в груди. Мысли унеслись к теплицам и полям «Виа Терра», к виноградным лозам и томатной рассаде — все это завянет и исчезнет. Поля скоро зарастут бурьяном. Перед глазами встало все, что создано его руками за последние годы и что сейчас будет заброшено и испорчено. На мгновение вернулся голос матери, но тут же удалился, слившись со звуком воды, бьющейся о киль парома. То, что давило на грудь, отпустило.
— Когда приступать? — спросил Симон.
— Как можно скорее.
— Приеду назад следующим паромом, — ответил он Инге Херманссон и, не дожидаясь ответа, дал отбой.
В тот же день Симон вернулся на остров и начал работать в пансионате. Стоило ему прикоснуться к земле, как воспоминания о секте поблекли и растворились. Но теперь его стал волновать вопрос: а вдруг «Виа Терра» возродилась, словно живой организм, задышала, зашевелилась? Где-нибудь… Каким-то образом…
Когда он закончил свой рассказ, все некоторое время сидели молча.
— Но ты же не думаешь, что они вернутся на остров? — с ужасом спросила Эльвира.
— Кто знает… — Симон вздохнул. — Меня не покидает ощущение, будто что-то затевается.
— Да ну, если Мадде[2] возьмется править, получится сущая ерунда, — отмахнулся Беньямин. — Да и о чем нам беспокоиться? Что они могут нам сделать? Ничегошеньки.
— Я не в состоянии даже думать об этом, — проговорила София. — Но ведь ты можешь на всякий случай приглядывать за этим местом, правда, Симон?
Симон кивнул. Он не чувствовал внутренней уверенности — однако лучше промолчать, пока у него не будет чего-либо конкретного.
— Но что же ты будешь делать теперь, Эльвира? — спросила София. — У тебя есть кто-нибудь, кто позаботится о тебе?
— Я сейчас живу у тети в Лунде. Хочу закончить школу. Потом посмотрим.
Ее взгляд вдруг помрачнел, между светлыми бровями пролегла морщинка. Девочка явно над чем-то размышляла, и Симон был почти уверен, что дело тут не в судебном процессе. Черные круги под глазами, казалось, поселились там навсегда. Красные прожилки в глазах были у нее уже в то утро. С Эльвирой что-то не так.
— Ты уверена, что тебе не нужна помощь? Тебя огорчило, как поступили с тобой Андерс и Мона? — спросил он.
— Да нет, все нормально. У нас по-любому никогда не было доверительных отношений. Я люблю их и все такое, но мы всегда входили в какие-нибудь религиозные группы, а теперь с меня хватит. Папа упорствует до конца. Он говорит, что мы должны отказаться от всего материального. Понимаете? Без разницы, где ты живешь и закончил ли школу.
— Или что какая-то садистская свинья изнасиловала твою дочь, — добавила София и тут же втянула губами воздух, словно пытаясь засосать обратно свои слова. Но Эльвира, похоже, не расстроилась, только кивнула и закатила глаза, так что длинные ресницы почти коснулись бровей.
— Хотя одно я все же не понимаю, — признался Беньямин. — Как получилось, что Андерс и Мона позволили тебе давать показания против Освальда? Ты ведь несовершеннолетняя.
— Они сказали, я могу делать все, что захочу. Они вытеснили меня из сознания. Я для них больше не существую.
— Просто безумие какое-то! — воскликнула София.
— Лучше уж так. Я хочу быть нормальным человеком, а не ребенком секты. Найти друзей. Закончить девятый класс.
Симон глянул на Софию, сидящую напротив него. Ее щеки снова порозовели, а в глазах появился блеск. Он подумал, что с ней все будет хорошо — теперь, когда процесс закончился.
— А ты чем собираешься заниматься? — спросил он. — Нашла себе работу?
— Я ищу, — ответила София, и взгляд ее тут же стал замкнутым. Симон понял, что наступил на больную мозоль.
4
И вот снова он. Вопрос, по поводу которого она тревожилась, которого ожидала и знала, что его обязательно зададут. Ответ она раз за разом повторяла про себя — всю дорогу до места встречи. Внушала себе, что на этот раз все пройдет прекрасно. Надо просто держаться спокойно, почти небрежно.
Женщина с круглым лицом посмотрела на Софию поверх очков, прищурив серые глаза.
— Так-так, а где ты работала в последние два года?
София приготовилась отвечать. Проклятие! Снова заговорила сбивчиво, голос зазвучал хрипло и виновато, как-то по-идиотски сконфуженно, словно тетка застала ее на месте преступления.
— Дело в том, что я немного сбилась с пути… Вступила в секту.
Женщина вздрогнула.
— Из которой я уже вышла, — поспешила прибавить София. — То есть я теперь не имею к ней никакого отношения.
— Вот как? А какая секта, можно узнать?
— Вероятно, вы о ней не слышали. «Виа Терра».
Но женщина, сидевшая напротив, конечно же, слышала про «Виа Терра». Она подняла брови, поджала губы и посмотрела в окно на газон. Стоял серый облачный день. Мимо проплывали тяжелые облака, через приоткрытое окно тянуло свежим воздухом с запахом дождя. София поежилась. Попыталась встретиться глазами с женщиной, но та смотрела теперь в стол. Между ними повисло какое-то нервозное напряжение, которого не ощущалось раньше. Атмосфера в кабинете стала неуютной.
— Ну что ж, у меня есть твое резюме, так что я свяжусь с тобой, если мы заинтересуемся.
«Черта с два ты со мной свяжешься».
И снова внутри все упало. Несколько интервью по приему на работу заканчивались именно так. И никто больше с ней не связался. «Виа Терра». Стоит произнести эти слова, и она автоматически становится непригодной. Человек, совершивший такой идиотский поступок и вступивший в секту, по определению никому не подходит. После возвращения в Лунд София неоднократно пыталась устроиться на работу. Ей хотелось работать в библиотеке. Но найти работу оказалось труднее, чем она думала. Особенно будучи бывшей сектанткой.
Женщина подняла глаза, теперь с легким раздражением.
— Ну что ж, тогда договорились.
Настал тот момент, когда надо подняться, поблагодарить и больше никогда не обращаться в это место в поисках работы. Но сегодня София вела себя не так, как обычно. Ей отчаянно хотелось получить работу ассистента библиотекаря в университете. Библиотеку она обожала. Запах высохшей на солнце пыли и старой кожи. Свет, когда солнце заглядывает в большой зал. Яркие осенние краски листьев на деревьях за окном…