Ф е д я. Эх, ты, незнайка! Со школьной скамьи!.. Не зная производства!.. Всех учить! Ни с кем не считаться! Срывать бригаде план! Аветис Иванович! Я тебе его рекомендовал по просьбе Забродина. Извини. Ошибся. Извините, товарищи! Черт с моим самолюбием! Я — мастер, мне нужен план.
С т е п а н. Ты еще и комсорг цеха, Федя.
Ф е д я. Я комсорг после пяти часов вечера. А сейчас я — мастер.
Г а л я. Уже половина шестого.
Ф е д я. Что? (Взглянул на часы.) Опять ты!.. Не остроумно! Аветис Иванович, пока на этом важнейшем участке Груздев, я за план отвечать не могу. С завтрашнего дня, Груздев, я перевожу тебя с этой работы. Место тебе на заводе найдется, ты человек грамотный… Все.
И в а н. Увольняешь?
Ф е д я. Увольняю. Вот наши дела, Аветис Иванович.
Г а л я (умоляюще). Аветис Иванович!
М а л ь я н (внимательно поглядел на Ивана). Так. Значит, ходишь, выясняешь. А кто дал тебе право норму свою не выполнять? Хочешь, чтоб бригада без брака работала, — думай. Предлагай. А план давай! Святое дело план! А то скажите — доцент: сидит, изобретает, а план его не касается.
Ф е д я. Вот-вот.
М а л ь я н. Хочешь научить других — сам научись работать, как Забродин! Лучше! Вот что, останешься выпускающим и придумаешь, как бригаде без брака работать. Понял?
С т е п а н. И все.
В е р а. Слава богу!.. А то у нас чуть что — уволить!.. По-человечески, нужно…
Ф е д я. Аветис Иванович, ты что, отменяешь мое решение?
М а л ь я н. Пусть поработает.
Ф е д я. Отменяешь?
М а л ь я н. Вот еще… Ну, отменяю.
Ф е д я. Та-ак…
М а л ь я н. И, кроме Забродина и Груздева, все по домам, пожалуйста! Нечего здесь сидеть.
Галя подходит к Мальяну.
Что вы, Галя?
Г а л я. Спасибо вам, Аветис Иванович…
М а л ь я н. Пойдем, Федя! Сдавай смену.
М а л ь я н и Ф е д я идут в цех. И в а н уходит за ними. Груня выносит ведро на площадку. Степан подходит к Бабушкиной.
С т е п а н (радостно). Подумай, Бабочка, как удачно, что Ваня подметил это колесо! И у меня появилась по этому поводу одна гениальная мысль.
Бабушкина молча одевается.
Ты что, Бабочка? Обиделась! Бабочка! Бабушка! Бабка! Эх, ты, баба-яга! Я же знал, что он тебя… Что ты меня… Да ты рассмейся. Хочешь, станцую тебе танец подхалима? (Комикует.) Пириям-бам-бам…
Б а б у ш к и н а. Отстань! Оставь! Сама проживу! (Почти рыдая, убегает.)
С т е п а н. Бабушка-а!.. (Убегает за ней.)
А л е к с е й. Груня, посиди, посмотри, как мы с Иваном работаем. Тебе полезно поучиться.
Г р у н я. Нет. Ты другу помогай. А я уж сама как-нибудь… Вера!..
В е р а. Что тебе?
Г р у н я (обнимает Веру). Пойдем со мной на каток. Что ты все сторонишься меня?..
В е р а. Не пойду с тобой. У меня здесь дела.
Г р у н я (с сожалением). Не хочешь. Одна пойду.
Г а л я. Я с тобой, Груня! (Берет ее под руку.) Ох, сегодня на льду я всех обставлю!..
Г р у н я и Г а л я уходят.
А л е к с е й (Вере). А ты почему домой не уходишь?
В е р а. Негодяй! Изменщик. Водонос. Поломойка. В кухарки к ней иди.
А л е к с е й. Будет. Не до этого мне.
В е р а. Мало тебе Груздев всыпал, больше надо было. Ходит в бригаде, как бог, как святой… (С отчаянием.) Что молчишь?
А л е к с е й. Понимаешь… Голова другим занята. Ваня тут по неопытности наговорил всякой чепухи, ему надо помочь разобраться… Ну, что ты так на меня смотришь? Понимаешь, и вообще… Ты не думай, я к тебе не переменился. Я тебя уважаю. Ни с кем у меня ничего нет. Но… Забыла бы ты меня лучше, честное слово! Ну что, если я себя не могу переделать! А, Вера?
В е р а, не отвечая, снимает халат и уходит. Из цеха выходят Ф е д я и М а л ь я н.
Ф е д я (Алексею). Что это Вера у тебя все время плачет?
А л е к с е й. Да нет, так… А! Жалею я их. (Уходит в цех.)
Ф е д я. Аветис Иванович, так я не могу.
Мальян молча выжидает.
Не понимаешь? Я должен знать, кто отвечает за бригаду — ты или я. Я не боюсь ответственности, я хочу ее! Но я хочу свободы. А ты приходишь и отменяешь мои распоряжения. Не могу так работать. (Вопросительно смотрит на Мальяна.)
М а л ь я н. Продолжай, Федя.
Ф е д я. Но ведь нужен план! Ты сам меня так учил. Ведь все, что делаю, — ради плана. Мне план этот сниться стал. Как будто хочу втиснуться куда-то и не могу. Дурацкий сон. Жена ругаться стала: «Что тебе, в конце концов, этот план?» А откуда я знаю, что он мне! Когда он у меня вот тут сидит! (Стучит себе в грудь.)
М а л ь я н (медленно). И снял Груздева! А ведь он дело говорил. До сих пор мы с тобой на кого по-настоящему рассчитывали? На одном Забродине качество держалось.
Ф е д я. Да, мы с тобой растили передовика Забродина, поднимали на щит, поощряли — мы его вырастили. Да, я горжусь Забродиным. Что ж, это было неверно?
М а л ь я н. Это-то было верно… Ты понимаешь, что такое выступление Груздева? (Задумчиво.) Не могут люди жить в одиночку!.. Не желают!
Ф е д я. Ты мне скажи, ты со мной как член партбюро разговариваешь или просто как товарищ?
М а л ь я н. Я не могу, как ты: до пяти — мастер, после пяти — комсорг. Я… сплошной.
Ф е д я. Ты хочешь, чтоб мы вместо рабочих какими-то воспитателями стали.
М а л ь я н. Не вместо, а вместе с работой. И, может быть, это самое важное… А как ты думаешь, что правильнее: вести за собой, как детей, и за вас все решать, или пустить самих плыть, ошибаться, разбивать себе носы?
Ф е д я. Я думаю, что именно Забродин сейчас обеспечивает нам государственный план!
М а л ь я н. Что ж, это очень плохо.
Ф е д я. Не понимаю тебя, Аветис Иванович.
М а л ь я н (вздохнув). Вижу.
Ф е д я. Аветис Иванович! Ты знаешь, я не хвалюсь ни тем, что мастер, ни умом особенным, но у меня есть дорога в жизни — это план. Установка! Ты сам учил меня этому. И с этой дороги не сверну, хоть бы отец родной поперек стал, не то что Груздев. (Пауза.) Я пойду. Мне в комитет… (Не оглянувшись, уходит.)
М а л ь я н. Груздев!
И в а н подходит к Мальяну.
(Медленно, думая о другом.) Вот что хотел я тебе сказать… Часы, часы… Вихры, вихры причесывай — девушки смеяться станут. Что смотришь, как встрепанный воробей, будто я драться собираюсь? С матерью живешь?
И в а н. С матерью.
М а л ь я н. Завтра вечером что делаешь? Ничего не делаешь. Приходи ко мне домой, поговорим о твоем предложении. Расчетов будет много — помогу. А у Забродина учись. Понял? Мастерству учись. (Уходит.)
Входит А л е к с е й.
А л е к с е й. Ваня, я нарочно не хотел говорить при всех. Может, тебя кто-нибудь настроил против меня?
И в а н. Нет, Леша.
А л е к с е й. Значит, тебя в студентах испортили. Захотел, не зная дела, на одной критике в лауреаты выйти. Хорошо, что Мальян оставил тебя. Научишься. Я помогу.
И в а н. Ну… Покажи, как работаешь.
Идут к столу.
А л е к с е й. Смотри. Рабочий человек работу уважает, а не слова. Вот беру часы. (Слушает механизм.) Что здесь? Баланс не в порядке. (Слушает другой.) Здесь? Волосок звенит. (Слушает третий.) Ну, тут просто пыль… Вот как нужно слышать механизм. Что, может твоя бригада так работать без меня? Или без Куренкова? Неправ ты, Ваня, в корне! Часы должен выпускать один человек, самый способный. Искусство! Я должен пройтись по часам с начала до конца. Своими руками. Один. Молчишь? Не согласен?
И в а н. Нет. Ты знаешь, что я думаю… Леша, а ведь можно выучиться твоим приемам. А? Обучить каждого всем операциям… Лешка! Тогда каждый сможет контролировать товарища… Понимаешь? Чтоб предупреждать брак… Выпускающим станет каждый! Техшколу организовать. Идея, Леша? (Вынимает блокнот.) Спрашивать буду — объясняй.
А л е к с е й. Техшколу! Да ты сам учись!
И в а н. Дело не во мне, Леша. Я ведь о всей бригаде говорил.
А л е к с е й. Брось! Каждый сам за себя отвечает.
И в а н. Неправда! Вот Степан же сегодня…
А л е к с е й. Что — Степан? (С презрением.) Степан стихи сочиняет, он что угодно сболтнуть может. Вот тебе — собрание прошло. Неужели не видишь, — каждый о себе старался! Вера только и мечтает, чтоб все разошлись, — со мной поругаться. Галка ищет, где бы сострить, повеселиться. Степан перед Бабушкиной пляшет. Бабушкина спит и видит, как меня догоняет, чтобы на красную доску попасть…
И в а н. Это только кажется, будто каждый лишь о себе думает. Видишь, что человек хорошо поступил, по-товарищески, и по привычке начинаешь искать, какая у него здесь была выгода. А ему — никакой выгоды… Просто он уже не может иначе. Жизнь заставляет. Ведь мы живем все вместе, неразрывно. Как одно товарищество. И отношения у нас… человеческие! Конечно, бывает, их не сразу заметишь… Поэтому, Леша, первым делом — коллектив!
А л е к с е й (перебивает). Коллектив, коллектив! Заладил с первого дня… (Помолчав.) Ты что же, будешь разворачивать бучу, которую затеял сегодня?
И в а н. Да, буду.
А л е к с е й. Против меня?
И в а н. При чем здесь ты?
А л е к с е й. Специальность мою — к черту? Как не было?
И в а н (твердо). Да.
А л е к с е й (резко отодвинулся, встал). Может, вообще выжить меня из цеха, с завода?
И в а н (с укором). Леша!..
А л е к с е й. Молчи! Продал уже! Бригаду против меня настраиваешь! Хочешь, чтоб без меня обошлись? (С бешенством.) Я не теленок — дерусь за себя. Слышишь?
И в а н (встал против него). Ну?
А л е к с е й. Врешь! Не обойдутся. Всех обучить хочешь? Возьмись. Провали. Пробуй.
И в а н. Обойдутся.
А л е к с е й. Так. Быстро же кончилась твоя дружба, Иван!