Много лет спустя мы с великим князем обменялись воспоминаниями в спартанском заведении в Шоньи, близ Парижа, которое французское правительство предоставило в его распоряжение. Великий князь поблагодарил меня за мой вклад в войну и с горечью говорил о многих ошибках прошедшего года, о беспримерных страданиях русского народа, о непонимании и неблагодарности западных держав, которые бросили Россию на произвол судьбы, когда общий враг был повержен. Он также воздал должное Финляндии за борьбу, которую она подняла против большевизма, и поздравил меня с тем, что я смог выполнить свой долг.
Удивительно, что Временное правительство допустило двоевластие, сохранявшееся с Февральской революции до государственного переворота большевиками в ноябре 1917 года. Бок о бок с Временным правительством действовала эта большевистская незаконная организация, которая систематически подрывала позиции первого, тем самым способствуя его растущей беспомощности. Это двоевластие стало главной причиной того, что политическая революция переросла в анархию. Первые меры Советов – приказ № 1 и подавление прессы – ясно показали, чего ожидать. Из их среды вышел российский могильщик Керенский, давший свое имя эксперименту, который восемь месяцев спустя привел к узурпации власти большевиками. Занимая во Временном правительстве одновременно посты министра юстиции и представителя Совета, именно он добился отречения от престола великого князя Михаила и именно он, более чем кто-либо другой, ответствен за переезд императорской семьи в Сибирь, где их ждала мрачная участь. Из-за своей снисходительности к экстремистам и противодействия всем попыткам укрепить исполнительную власть социалист Керенский активно способствовал падению России. Он также ответствен за ошибки сменявших друг друга правительств, прежде всего за проволочки с земельной реформой и выборами в Учредительное собрание. Будь эти меры приняты вовремя, появилась бы возможность стабилизировать ситуацию. Как бы то ни было, выиграли от этого только большевики. Как с тех пор продемонстрировал пример многих стран, социалисты не способны защитить демократию. Было сделано все, чтобы облегчить государственный переворот Ленина, что в действительности было несложно.
Численно большевистская партия была ничтожна и не пользовалась большой поддержкой в стране. Прочные позиции у нее были только в Петрограде и Москве, и перспективы подавления этого чисто анархического новообразования были превосходными. Новые правители России не скрывали своего удивления по поводу легкости, с которой им удалось захватить власть, и того, как неловко они чувствовали себя в седле. Лучшим свидетельством этого было то, что они не осмелились выступить против назначенных правительством Керенского выборов в Учредительное собрание. Когда в конце ноября они произошли, большевики получили всего 9 миллионов голосов из 36 миллионов. К моменту созыва Учредительного собрания в январе 1918 года у Ленина было время укрепить свои позиции, и первое заседание собрания также стало и последним. Указом большевистского правительства Учредительное собрание было распущено. Столь внезапно обретенная свобода оказалась непосильной ношей для русского народа. Он снова погрузился в рабство, ставшее впоследствии мировой угрозой.
Глава 6Освободительная война. Январь—февраль 1918 года
Подготовка к войне. – Начало боев. – Национальное восстание и красный государственный переворот. – Создание фронта и оборонительные бои. – Руководство войной и организация армии
В декабре 1917 года, пробыв в Хельсинки меньше недели, я осознал опасность сложившейся ситуации. Вернувшись в конце года из Петрограда, я понял, что вопрос не в том, будет ли Финляндия втянута в революцию, а только в том, когда.
Главная причина заключалась в близости Финляндии к Петербургу, очагу революции, и в том, что в стране находились многочисленные зараженные ею русские гарнизоны. Едва большевистская партия захватила в России власть, революционные идеи распространились и в нашей стране. Лидеры социал-демократов шаг за шагом были вынуждены уступать позиции экстремистам, и в заявлении от 20 октября они призвали организованных рабочих немедленно создать формирования с целью «самообороны» и быть «готовыми к любым неожиданностям». Вскоре после этого партийное руководство, парламентские социал-демократы и центральная организация профсоюзов объединились в Центральный совет рабочих, призванный функционировать в качестве высшей революционной исполнительной власти. 14 ноября эта организация объявила всеобщую забастовку, в ходе которой их формирования, уже известные как Красная гвардия, совершали убийства и грабежи. Беспорядки продолжались еще неделю после прекращения забастовки.
Во вновь избранном сейме буржуазные партии получили 108 мест против 92 у социал-демократов. С конца ноября исполнительная власть находилась в руках обновленного сената, чьим председателем был вернувшийся ранней весной из ссылки П.Э. Свинхувуд. Одним из первых решений это правительство провозгласило суверенитет Финляндии, и 6 декабря 1917 года сейм этот акт ратифицировал. 4 января Совет народных комиссаров во главе с Лениным признал независимость Финляндии, а вскоре последовало признание и ряда других стран[14].
Несмотря на официальное признание, Россия игнорировала просьбу сената Финляндии о выводе своих войск, которые явно оставались для обеспечения скорейшего объединения нашей страны с Советской республикой. Действуя по указанию Выборгского солдатского Совета, именуемого «районным комитетом», русские гарнизоны поощряли все демонстрации и бесчинства. Законное правительство Финляндии не могло остановить растущую анархию и предотвратить подготовку к государственному перевороту.
Тем не менее я был твердо убежден, что у нашей страны гораздо больше перспектив сохранить цивилизацию и общественный уклад, чем у России, где я столкнулся лишь с пассивной безнадежностью. В Финляндии, напротив, все демонстрировали непоколебимую решимость бороться за освобождение своей страны. Вначале меня проинформировали об обширной подготовительной работе, проделанной Военным и Активным комитетами. Первый состоял из офицеров расформированной в начале века финской армии, последний был центральным органом молодых борцов освободительного движения. Я увидел, что финский народ обладает не только волей, но и средствами для освобождения своей страны. По настоянию друзей я стал членом возглавляемого генерал-лейтенантом Шарпантье Военного комитета.
Только тогда мне стало известно, что 1800 финских добровольцев проходили подготовку в Германии в составе корпуса, который назывался 27-м егерским батальоном. Это значительно укрепило мою уверенность, что этот отборный батальон молодых людей из всех слоев общества внесет большой вклад в решение одной из величайших наших проблем – обеспечение нашей новой армии офицерами. Во всех волостях страны создавались боевые организации, маскировавшиеся под спортивные клубы и добровольные пожарные команды. Обучение начала горстка вернувшихся из Германии егерей, но в скромных и совершенно недостаточных масштабах, в некоторой степени потому, что, пока страну оккупировали русские, его приходилось вести тайно. Также ощущалась серьезная нехватка оружия. Отчасти его тайно приобрели в Германии, отчасти – у недисциплинированных русских солдат, а также контрабандой доставили из Петрограда. Однако по сравнению с красными, распоряжавшимися обширными русскими запасами оружия и боеприпасов, в вооружении наши силы обороны были сильно ограничены. Лучше всего военная организация укрепилась в Южной Остроботнии, и именно там мы раздали большую часть приобретенного нами оружия. Поэтому в предстоящей освободительной войне эту провинцию решили сделать базой.
Информация Военного комитета о численности Красной гвардии была расплывчатой, но одно можно было сказать наверняка, а именно что после всеобщей забастовки их организация значительно выросла. В декабре красные лидеры организовали отдельные отряды по округам в качестве основы для мобилизации. Благодаря дружеским отношениям с русскими солдатами красногвардейцы были в изобилии снабжены оружием и боеприпасами, а в случае необходимости могли воспользоваться русскими складами. Но самой большой опасностью для нас были русские войска в стране. Они состояли из 41-го армейского корпуса со штабом в Выборге, а также крепостных гарнизонов, береговой артиллерии и пограничников, усиленных войсками. К этому добавился базировавшийся в Хельсинки Балтийский флот. В январе 1918 года общая численность войск составляла примерно 40 000 человек.
Моя уверенность в способности Военного комитета вести систематическую организационную работу серьезно поколебалась на самом первом заседании, на котором я присутствовал. Академически и подолгу обсуждались различные и неважные вопросы, и вскоре я увидел, что комитет совершенно не способен справиться со стоявшей перед ним великой задачей, а также испытал большие сомнения, стоит ли в нем оставаться и разделять ответственность за его решения.
На третьем заседании я решил с комитетом порвать. Одним из пунктов повестки дня был доклад командира шюцкора[15], который заявил, что, тщательно изучив возможности захвата некоего прибрежного форта и складов русского оружия и боеприпасов, он пришел к выводу, что это практически осуществимо, и собирается привести свой план в действие. Члены комитета стушевались, и никто, казалось, не горел желанием начинать дискуссию. Когда все присутствующие высказались, этот вопрос был снят, и начали обсуждать какое-то незначительное дело. После того как председатель объявил заседание закрытым, я попросил разрешения выступить. Я поблагодарил комитет за оказанное мне доверие, но сказал, что не могу продолжать сотрудничество. Время и силы комитета тратились на незначительные дела, а действительно важное откладывалось в долгий ящик. Последствия действий, которые собирался предпринять командующий шюцкора, несомненно, могли быть серьезными. Они могли привести к войне, а к ней мы готовы не были. Наши три последние встречи проходили в разных местах, что свидетельствовало о том, что чувствовали мы себя неуверенно, что земля горела у нас под ногами. Нас в любой день могли застать врасплох и арестовать, а что станет с нашим движением, если разгромят его организационный центр?