Как только Южная Остроботния была освобождена, я выступил с обращением к финскому народу, заявив, что считаю совершенно необходимым разоружить русские гарнизоны, поскольку худшие представители нашего народа, объединившись с русскими солдатами, встали на путь насилия, грабежа и убийства мирных граждан. Восставшие предатели родины подлежат преданию суду. В обращении говорилось, что всем русским солдатам, добровольно сдавшим оружие, гарантируется личная безопасность, а по достижении Финляндией и Россией соглашения – немедленное освобождение.
Хотя в сложившихся обстоятельствах соглашение о репатриации пленных было невозможным, я приказал переправлять пленных на лошадях через границу по северному берегу Ладоги. Эти перевозки действительно имели место, но после приграничных столкновений прекратились. Украинцев и поляков освобождали немедленно. Все русские офицеры, кроме задержанных, имели право снимать частные квартиры[20].
Я отправил информацию о победе в Стокгольм, откуда новость распространилась по всей Европе. В надежде, что начатая импровизированной финской армией борьба с большевизмом будет воспринята всеми ответственными и мыслящими людьми в нашей части мира как общее дело, я закончил послание призывом ко всем, кто мог и хотел, поспешить нам на помощь в борьбе, касающейся не только Финляндии.
После создания в Южной Остроботнии базы для Освободительной войны крайне важно было обезопасить тыл и связь со Швецией через Торнио[21] и Хапаранду. Поэтому 28 января я телеграммой приказал шюцкору в Южной Остроботнии разоружить русских и красноармейцев, если те в течение шести часов не сложат оружие.
На севере противник к такому повороту событий был готов, поэтому без боя сдались немногие. В Оулу русские и красногвардейцы успели объединиться. После того как 30 января не удалось разоружить тамошний гарнизон, я отправил в Оулу достаточно сильный отряд под командованием Игнатиуса. 3 февраля он сломил сопротивление противника и одержал победу. В Оулу мы понесли первые тяжелые потери. Ожесточенные столкновения также произошли в Торнио.
За эти дни шюцкор разоружил около 7000 русских солдат, захватив 2500 винтовок и большое количество другого военного снаряжения. 6 февраля вся Северная Финляндия до границы со Швецией была в наших руках. Мы могли не беспокоиться за тылы.
В конце января и начале февраля у моего штаба не было четкого представления общей ситуации. Связь наладить не успели, и сообщение между отдельными звеньями высшего командования находилось на очень низком уровне. Однако по мере поступления сведений из отдаленных районов картина прояснялась.
Еще до того, как были начаты решительные военные действия в Южной Остроботнии, части шюцкора под командованием капитана Эгглунда сформировали на южном берегу реки Вуокси фронт, который сохранялся всю войну и в дальнейшем стал базой последней операции – закрытия государственной границы и освобождения Выборга. После того как 3 февраля в Антреа прибыл только что получивший соответствующее назначение капитан егерей Аарне Сихво, Карельский фронт обрел в его лице единого командующего.
В провинции Саво Красную гвардию также принудили к сдаче, а после направления в Куопио по железной дороге Хаапамяки—Пиексямяки дополнительных подразделений, нам удалось спасти золотой запас Государственного банка Финляндии. Безопасность только что освобожденных районов обеспечил подрыв железной дороги к югу от города Миккели. А после освобождения, несмотря на сопротивление сильного гарнизона красногвардейцев, города Варкаус, что на полпути между Пиексямяки и Савонлинна, вся Северная и Центральная Финляндия была в наших руках.
Противник решил бросить все силы против моих передовых отрядов. Ситуация стала критической. В конце января численность красногвардейцев достигла 30 000, а если учесть, что действовали они совместно с русскими войсками, то силы противника действительно были весьма значительны. Я выступил с еще одним обращением к русским солдатам, гарантировав им личную безопасность, если они не поднимут оружия против законных вооруженных сил правительства, и мои слова не остались неуслышанными.
Атаковавшие мои авангарды русские стремились главным образом освободить своих разоруженных товарищей, а красногвардейское командование в Хельсинки после активных действий шюцкора в Остроботнии посчитало наши силы куда значительнее реальных и не решилось послать подкрепления на север, тем более что в Южной Финляндии произошли столкновения между красной гвардией и местным шюцкором.
Самым опасным было наступление противника в районе железнодорожной станции Хаапамяки, ее захват означал разделение нашего фронта на две части. Наступлением командовал полковник Свечников, назначенный командующим армией Западной Финляндии.
После неудачного наступления на Вилпуллу силами двух батальонов при поддержке артиллерии Свечников попытался окружить город с запада, одновременно ведя многократные фронтальные атаки. Ожесточенные бои на фронте протяженностью в 30 миль продолжались 10 дней, и только 12 февраля наступление прекратилось. С 5 февраля этим сектором командовал полковник Ветцер, его силы составляли всего тысячу стрелков, семь пулеметов и четыре полевых орудия.
В провинции Саво, где 1 февраля командование принял генерал-майор Лефстрем, развернулись ожесточенные бои. Требовалось остановить продвижение противника вдоль железной дороги от Коуволы до Миккели. Укрепленная позиция, которую мы создали в Мянтюхарью, продержалась до конца войны.
На участке фронта между Саймой и русской границей все атаки на линию Вуокси были отбиты капитаном егерей Сихво и его карелами.
Первая фаза Освободительной войны носила характер партизанской, и те, кто с таким энтузиазмом бросился в борьбу, казалось, думали, что освобождения можно добиться таким образом. Окончательная победа, однако, достигается только наступлением, для чего требуется армия, а для ее формирования, организации и руководства сначала необходимо создать Генеральный штаб. Я не закрывал глаза на то, что потребуется много недель, чтобы создать армию, способную победить врага, в чьем распоряжении все ресурсы Южной Финляндии и Петербурга. Тем не менее я ни на секунду не сомневался в результате.
Для создания ставки Верховного главнокомандующего и организации ее работы ощущалась острейшая нехватка опытных штабных офицеров. Помимо призыва к Европе с просьбой о добровольцах в моем победном заявлении после взятия Ваасы я незадолго до этого с той же целью отправил курьера в Стокгольм. Мой призыв встретили с энтузиазмом, но, к сожалению, шведское правительство не сочло возможным выделить большое количество опытных офицеров Генерального штаба.
Тем не менее 17 февраля пять шведских офицеров явились ко мне в штаб Верховного главнокомандующего, тогда находившийся в Сейняйоки. Это были полковник Эрнест Линдер и капитаны Г.М. Тёрнгрен, граф У.А. Дуглас, Генри Пейрон и К. Петерсен, за которыми вскоре последовали другие. Во время Освободительной войны в финской армии служили 84 шведских офицера, 34 из них числились в списках действующей шведской армии. С каждым днем становилось все яснее, насколько ценным было наше усиление опытными офицерами. Их задача была трудной, тем более что, за редким исключением, они не знали финского. Однако их энтузиазм и преданность нашему делу помогли преодолеть многие трудности как в Генеральном штабе, так и в войсках, где наиболее опытные офицеры служили начальниками штабов, а в некоторых случаях и командовали войсками.
Я давно знал и ценил способности полковника Линдера, уроженца Финляндии, и поэтому решил назначить этого офицера, столь преданного родине своего отца, на высокий пост. Чтобы ознакомить его с условиями, в которых мы сражались, а также воспользоваться мнением этого опытного офицера о ситуации, я отправил его с инспекционной поездкой на Карельский фронт, где шли тяжелые бои. С ним я послал для капитана Сихво 10 или 12 винтовок – все, что смог выделить главнокомандующий! Неделю спустя полковник Линдер вернулся, полный восхищения храбрыми карелами, которые творили чудеса, имея очень небольшие средства. В то же время он поделился со мной своим беспокойством по поводу импровизированного состояния соединений и нехватки вооружения. Вполне естественная реакция. Вскоре полковнику Линдеру, как командующему группой «Сатакунта», пришлось столкнуться с теми же трудностями и преодолеть их.
Поскольку иного военного руководства не существовало, было ясно, что задача Ставки Верховного главнокомандующего будет носить самый всеобъемлющий характер. Действительно, правительство создало в Ваасе что-то вроде военного представительства под руководством сенатора Фрея, однако это учреждение не обладало ни одним из необходимых для выполнения работы качеств.
Ставка Верховного главнокомандующего разделялась на четыре главных отдела: Генеральный штаб, штаб вооружений, квартирмейстерское управление и управление генерального инспектора по подготовке войск.
Капитан, впоследствии генерал-майор, Йоста Теслеф был назначен начальником Генерального штаба, и его мягкие и вежливые манеры во многом способствовали сглаживанию неизбежных в существующих условиях разногласий.
Самый энергичный член Военного комитета капитан, впоследствии генерал-лейтенант, Игнатиус стал генерал-квартирмейстером. Этот офицер долгое время принимал активное участие в политической жизни и единственный в моем окружении обладал знаниями и опытом, позволявшими ему решать множество проблем. Благодаря этому опыту и блестящему уму Игнатиус был для меня бесценен. Под его началом находились три шведских штабных офицера, впоследствии полковники, Тёрнгрен, Дуглас и Пейрон, оказавшие самые ценные услуги.
Начальником штаба вооружений, в задачу которого входило приобретение, хранение и распределение оружия, был полковник, впоследствии генерал-майор, А. фон Рехаузен, надежный и добросовестный офицер старого финского офицерского корпуса.