Квартирмейстерское управление под скромным названием скрывало организацию с очень широкими полномочиями, занимавшуюся не только административными и экономическими вопросами действующей армии, его главе также приходилось исполнять обязанности, обычно возлагаемые на военного министра и различные ведомства и технические органы. Более того, в исключительных условиях того времени он часто был вынужден вмешиваться в гражданскую администрацию либо лично, либо через своих представителей в окружных штабах. На этот чрезвычайно важный пост мне посчастливилось найти человека, который как в то время, так и позже завоевал мое безоговорочное доверие. Это был выдающийся промышленник, майор, впоследствии генерал пехоты Рудольф Вальден.
У меня будет возможность еще раз упомянуть этого человека, моего лучшего друга и соратника в меняющихся условиях, с которым я познакомился, когда ставка была переведена в Сейняйоки. Услышав о его репутации организатора, я назначил его комендантом города. Через несколько дней в Сейняйоки воцарился идеальный порядок. Следующим его должностным местом стал пост главы округа Вааса, где требовался человек его уровня. Когда наконец был организован Генеральный штаб, его назначение квартирмейстером вселило в меня чувство огромной уверенности, полностью оправдавшейся последующими событиями. Хотя до конца организовать работу этого штаба так и не удалось, он удовлетворительно действовал на протяжении всей войны, и это было исключительной заслугой Вальдена и его сотрудников из сферы промышленности и торговли, которых он собрал вокруг себя.
Начальником управления генерального инспектора по подготовке войск был генерал-майор Пауль фон Герих, проявивший инициативу и способность вселять энтузиазм в военнослужащих шюцкора, когда они проходили подготовку в Остроботнии. Позже он работал в этом штабе вместе с генерал-майором Мексмонтаном, прекрасным представителем старого финского офицерского корпуса.
Одним из первых, кто предложил мне свои услуги, был бывший государственный секретарь[22], генерал от инфантерии барон Август Лангхофф, который пользовался большим уважением на родине и в империи и за плечами которого была долгая и выдающаяся карьера штабного офицера и командира. Он оказал мне ценную помощь в качестве генерального инспектора, причем, не будучи в центре внимания, никогда не выказывал ни малейшего недовольства от этого.
Были и другие, менее скромные, чем этот самый старший по званию в финской армии офицер. Найти подходящую работу для всех старых товарищей по оружию и бывших сослуживцев-курсантов было нелегкой задачей. Хотя некоторые из них занимали важные посты во время войны великих держав, у них было слишком мало опыта работы в финских условиях, чтобы оказать помощь в этой войне, где все приходилось импровизировать, а участников в большинстве случаев можно было назвать любителями в военном искусстве. Другие занимали высокие посты, не участвуя в боевых действиях, а потому вряд ли могли получить должность, соответствующую их званию. Порой успешная работа на государственной службе, в промышленности или торговле была лучшей подготовкой к выполнению той работы, которая требовалась на этой войне.
В связи с предстоящими операциями, которые потребуют стольких личных жертв, я счел желательным создать некое внешнее отличие за храбрость на поле боя и за хорошо проведенные военные операции и в середине февраля дал нашему знаменитому художнику Аксели Галлену-Каллеле, одному из первых добровольцев на фронте Вилпулла, задание подготовить эскизы ордена Креста Свободы и медали Свободы, статут которых разработала Ставка и несколько недель спустя принял сенат.
Мой призыв к миру привел в добровольческих формированиях к созданию шведской бригады, в которой также были датские и норвежские добровольцы. Это была единственная группа иностранных добровольцев в Освободительной войне. К сожалению, лишь малая часть приехавших в Финляндию шведских добровольцев смогла реализовать свои намерения.
Ввиду предстоящего наступления требовалось создать новые подразделения, и сначала мы обратились к призыву. Указом сената уже были созданы небольшие подразделения рядового состава, и одно из них стало основой нашего первого кавалерийского полка, получившего столь славное традициями название Нюландский драгунский полк.
Вскоре стало ясно, что призыв наряду с добровольцами в свободных формированиях решение не очень удачное и его следует рассматривать как временную меру, пока не будут найдены способы мобилизации мужского населения освобожденной Финляндии. Поэтому, по моей настоятельной просьбе, сенат 18 февраля постановил ввести обязательную военную подготовку на основании закона 1879 года, по которому все мужчины в возрасте от 21 года до 40 лет были обязаны нести военную службу под знаменами. Не было недостатка в голосах, предостерегающих или выражающих сомнение. Газета «Свенска дагбладет»[23] писала, что перспектива вооружить «в своих собственных рядах» левые элементы – «тех же людей, с которыми мы сражались на юге» – заставила сенат колебаться, хотя в конце концов ему пришлось уступить сильному давлению военного руководства.
Лично я не могу припомнить каких-либо расхождений во мнениях по этому вопросу между мной и сенатом, а тем более какого-либо «сильного давления». Однако я, несомненно, ясно дал понять, что пришло время принять соответствующие меры. Что до опасности вооружения народа, то все наше предприятие было основано на вере, что большинство людей хотят освободить страну и ради этого готовы жертвовать кровью и жизнью. Наша вера в наш народ подтвердилась в первых боях, когда плечом к плечу сражались представители всех сословий. Число не откликнувшихся на приказ о призыве было обнадеживающе мало, а боевые качества призывников полностью оправдали и мою личную веру в них. Я не знаю ни одного случая политической обструкции в Белой армии.
На доступной Ставке статистической информации, она приступила к планированию армии, основанной на всей оборонительной мощи страны, учитывая не только непосредственные требования ситуации, но и будущую готовность. На завершающей стадии этот план был нацелен на армию в девять дивизий из двадцати семи пехотных и других родов войск полков. Что касается офицерского и унтер-офицерского состава, то план опирался главным образом на подготовленных немцами егерей. 27-й егерский батальон вырос в крупное подразделение, состоявшее из четырех рот егерей, двух пулеметных и одной саперной рот, одной батареи, отделения связистов и кавалерийского отделения. Помимо серьезной подготовки, батальон принимал активное участие в боевых действиях на Восточном фронте.
Эти егери стали неоценимым подспорьем, когда необходимо было обучать вновь сформированные подразделения призывников и командовать ими, а от их уже вернувшихся товарищей мы знали, насколько они хорошо подготовлены для выполнения этой задачи. Возвращения батальона ждали с нетерпением, если не сказать – с волнением, поскольку дорог был каждый день.
Еще в Хельсинки я настаивал, чтобы сенатор Свинхувуд без промедления вызвал батальон, и продолжал настаивать на этом из Ставки, добавляя, что одновременно необходима присылка максимума оружия и боеприпасов.
17 февраля в порт Ваасы прибыл первый отряд из 80 егерей с ценной партией приобретенных в Германии русских военных трофеев[24], но основные силы, ИЗО человек, прошли через льды Балтики только 25 февраля.
На параде в Ваасе хорошо обученные егери являли впечатляющее зрелище: молодые, выносливые, обстрелянные бойцы с горящими энтузиазмом глазами, каких больше не встретишь на мировом театре военных действий. В приветственной речи я напомнил им, что они не отчаялись, когда судьба Отечества рисовалась мрачной, и финская армия рассчитывает на них как на своих инструкторов и лидеров, и перед ними стоит великая и славная задача.
Идея принадлежности к полкам, чьи командиры вышли не из их собственных рядов, егерям не понравилась, и поэтому я решил создать необходимое количество подразделений в виде самостоятельных батальонов, названных егерскими батальонами. Их было 18, сгруппированных в шесть полков, образовавших три бригады. Кроме того, кавалерийский полк и несколько батарей были сформированы из призывников, а егери стали офицерами и унтер-офицерами. Общая численность егерских войск составляла 14 000 человек.
Окончательно фронт был организован в середине февраля, когда войска были разделены на следующие оперативные корпуса: корпус «Сатакунта», дислоцированный между Ботническим заливом и озером Нясиярви, где 20 февраля принял командование полковник Эрнест Линдер, корпус «Тавастланд», дислоцированный между озерами Нясиярви и Пяйянне, под командованием полковника Мартина Ветцера, корпус «Саво» между озерами Пяйянне и Сайма под командованием генерал-майора Лефстрема, корпус «Карелия» между озерами Сайма и Ладога под командованием егеря капитана Арнольда Сихво.
Нам все еще приходилось оставаться в обороне, а потому я предупредил командиров корпусов, чтобы они не позволяли втянуть себя в даже самое незначительное наступление.
Настало время передать передовые войска под единое командование, поскольку вскоре их выносливость подверглась суровому испытанию. В первой половине февраля русские и красные предприняли безуспешные яростные атаки на несколько ключевых позиций на белом фронте. Ко 2 февраля противник собрал 10-тысячные силы для начала широкомасштабного наступления, стратегической целью которого была линия Ювяскюля—Хаапамяки—Кристинестад. Половина этих сил атаковала центральный сектор Вилпулла—Руовеси с заманчивой целью – Хаапамяки. Уже к 25 февраля стало очевидно, что это первое масштабное вражеское наступление провалилось.
Одновременно с атаками в Сатакунте и Тавастланде красные начали наступление в Карелии, оказавшееся притом значительно более продолжительным. После набора в Петрограде новых отрядов и снабжения красногвардейцев оружием и боеприпасами 10-тысячные силы атаковали линию Вуокси. Главный удар был направлен на сектор Антреа. Поскольку число белых защитников едва достигало двух тысяч, опасность была серьезной, тем не менее, несмотря на то что с других фронтов не удалось выделить резервы, карелы смогли отразить все атаки, совершив один из величайших подвигов в Освободительной войне. 9 марта наступление красных на Карелию, которому так и не удалось прорвать белый фронт, прекратилось.