— Что вызывает у Хорралейна самый большой страх? — Правда уже начала доходить до меня. — Чего здесь бояться?
Не все страхи связаны с монстрами и болью. Твои — нет. Твой самый большой страх — это…
— Заткнись! Мы, блядь, говорим не обо мне. Чего здесь бояться? Люди. Широкие открытые пространства.
Ты мыслишь слишком буквально, Эскара. Страхи — это не вещи. Это мысли. Вы, люди, боитесь не столько ножа, сколько того, что он может сделать.
— Решения! — Все это казалось таким очевидным, когда я получила ответ. Каждый человек в собравшейся толпе не просто кричал, они задавали вопросы, просили о помощи, требовали принятия решения. Хорралейн не боялся толпы, он боялся ответственности, которую возлагал на себя главный.
Я встала перед Хорралейном, заслоняя его массивную фигуру, насколько могла, и повернулась лицом к собравшейся толпе. Мне пришлось повысить голос до крика, чтобы меня услышали.
— Меня зовут Эскара Хелсене. — Мне пришла в голову мысль, что я должна играть по правилам игры. — Канцлер Эскара Хелсене. Я здесь, чтобы принимать решения от имени... — Я оглянулась на здоровенного головореза, съежившегося на своем троне. — Короля Хорралейна?
Толпа продолжала кричать, показывать пальцами и махать, привлекая внимание. Я выделила одного из них, высокого мужчину с раздвоенной бородой и в желтом шелковом одеянии:
— В чем ваша проблема?
— Два моих корабля погибли в море во время шторма. Мне нужны деньги, чтобы вновь построить их, иначе я пропал.
Почему это могло быть делом короны, я понятия не имела, но могла только догадываться, что эти проблемы были плодом собственного воображения Хорралейна:
— Казначейство предоставит вам деньги на восстановление одного корабля; ссуду вы вернете, как только заработаете достаточно, чтобы построить второй.
Мужчина склонил голову: «Благодарю вас, мудрый король».
Затем он исчез.
Я указала на другого члена толпы, пожилую женщину, у которой морщин было больше, чем волос. «Что ты хочешь принести королю?» Я не смогла сдержать насмешки в голосе, но демоны Хорралейна, казалось, этого не заметили.
— Мой муж умер и оставил после себя только дочерей и дочерей моих дочерей. Судья говорит, что мой дом должен перейти к брату моего мужа.
Я только усмехнулась:
— Этот дом ваш. Он принадлежит вам и тому, кому вы его оставите.
— Спасибо. Благодарю вас. — Пожилая женщина сделала неуклюжий реверанс и исчезла, как и мужчина, стоявший перед ней.
Ты когда-нибудь задумывался, сколько времени требуется сострадательному правителю, чтобы вынести решение в отношении своих подданных? Страх Хорралейна вызвал к жизни не менее двухсот этих вопящих демонов, и я справилась с каждым из них. К концу первой десятки мне стало невыносимо скучно, и я изо всех сил старалась держаться на ногах. К тому времени, когда последний из толпы испарился, мне уже хотелось оставить Хорралейна гнить там. Тем не менее, я думаю, что справилась довольно хорошо. Несмотря на то, что королевство конструкта было воображаемым, я принимала решения, основываясь на том, что считала справедливым, и на том, что, казалось, будет достаточно правдоподобным, чтобы его принять. Если бы только мое собственное правление было бы так же хорошо воспринято. Или, может быть, если бы я почаще сохраняла хладнокровие в подобных дискуссиях.
Как только последний из просителей удалился, я повернулась к Хорралейну. Он обхватил голову руками, слезы текли между пальцами.
— Они ушли, Хорралейн, — сказала я. — Слышишь? Ты слышишь тишину?
Пальцы шевельнулись, и Хорралейн выглянул из-под ладоней единственным глазом, который метался из стороны в сторону. Затем он опустил руки и поднял голову. «Они ушли», — сказал он своим медленным голосом, как будто ему нужно было тщательно обдумывать каждое слово, прежде чем оно слетит с губ.
Я кивнула.
— Все они. Я справилась со всеми ними. — Я шагнула к мнимому королю, и мою спину пронзила боль. Когда боль начала проникать в конструкт? — Теперь мы можем идти? Здесь больше нечего бояться.
— Спасибо. — Голос Хорралейн сорвался на этом слове.
— Не за что. А теперь вставай и пойдем. Сссеракис, как нам отсюда выбраться?
Просто. Просто сделай первый шаг прогресса.
Я издала стон.
— Хорралейн. Встань и отойди от трона.
Здоровяк поднялся на ноги, сделал шаг вперед и исчез.
Я осталась.
— Сссеракис? Почему я все еще здесь?
Я на самом деле почувствовала замешательство ужаса. Похоже, ты превратила этот конструкт в свой собственный. Ты действительно так жаждешь пыток?
Я взглянула на свою тень и увидела, что вокруг ее ухмыляющейся пасти разливается зеленый свет. Неприятно видеть, как твоя тень движется независимо от тебя, даже когда ты знаешь, как это происходит.
— Прогресс, а? — Я сделала два шага вперед, повернулась и опустилась на трон.
А потом я снова оказалась в замерзшем амфитеатре. Мои друзья собрались вокруг меня. Хардт накинул мне на плечи плащ, а Тамура, смеясь, рисовал что-то палочкой на песке. Но хуже всего были полные благоговения глаза Хорралейна, устремленные на меня.
Глава 6
Я уже давно обнаружила, что обладаю странной способностью, чем-то уникальным, одновременно удивительным и устрашающим. Я думаю, это одна из граней внедренной в меня некромантии, той магии, которую навязал мне Железный легион. Я могу впитывать воспоминания мертвых. Не все, только фрагменты, которых бывает недостаточно, чтобы составить что-то, кроме краткого представления о жизни другого человека. Но иногда краткого представления достаточно.
Это не мои воспоминания. Они принадлежат Джозефу.
Джозеф скользит на полу и останавливается, но слишком поздно. Уже слишком поздно. Портал захлопывается, и вместе с ним гаснет свет. Он лежит в темноте, сердце бешено колотится, дыхание прерывается короткими резкими вздохами. Он хочет двигаться, пытается двигаться. Не может. Тьма повсюду, везде. Она окутывает его, душит, превращает мир в ничто, в котором ничего нет кроме монстров, крадущихся во тьме. Крадущихся. Выслеживающих его. Он ненавидит темноту. Он всегда ненавидел темноту. Внизу, в Яме, никогда не было ничего, кроме темноты. Он сделал бы все, чтобы выбраться. Он действительно сделал все, чтобы выбраться. Он сделал то, чего никогда не хотел делать.
Он сворачивается в клубок. Делает себя маленьким и тихим. Прячется от тварей в темноте. Прячется от страха. Прячется от собственных мыслей. Это не работает. Это невозможно. Его сердцебиение отдается громом в ушах. Его мысли эхом отдаются в голове. Такие громкие. Такие нежеланные.
Как же он все еще жив? Снова. Как он до сих пор жив? Эска! Она знала. Она видела его. Она знала! Железный легион, Лоран Орран. Что он сделал? Это был он. Это все он. Это всегда был он. Всегда.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Новый звук. Не его. За ним пришел один из монстров. Он сворачивается еще туже, ничего не видя в темноте, его сердцебиение грохочет внутри, снаружи, повсюду.
Невнятное бормотание, что-то резкое, похожее на ругательство. Он не узнает язык, но слова имеют определенный вес, и этот звук безусловно язык. В них нет магии, но слова сами по себе обладают магией. Правильные слова могут творить чудеса, манипулировать эмоциями так же верно, как любая эмпатомантия. И слова могут разрушать чары. Его страх отступает. В этой тьме нет чудовища, но есть что-то. Кто-то.
— Привет? — Его голос хриплый. Слова царапают горло. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз говорил? Сколько времени прошло с тех пор, как Йорин провел ножом по его коже, когда лезвие вонзилось в плоть, оборвав его жизнь, оставив его истекать кровью в темноте, которой он так боится.
Снова невнятные слова. Постукивание становится ближе. Раздается ворчание, так близко, что Джозеф чувствует, как воздух касается его кожи. «И они называют меня слепым». Голос хриплый, он скорее пережевывает слова, чем произносит их вслух.
Внезапно раздается треск, и неподалеку вспыхивает пламя. Джозеф вздрагивает. Отскакивает назад, когда языки пламени открывают маленькое, мохнатое, безглазое личико с маниакальной ухмылкой и острыми, зазубренными зубами. Тарен! Он никогда раньше не видел ни одного из них, но оно не могло быть ничем иным. Маленькое существо поседело от старости, и часть его шерсти поредела. Оно носит пояс, охватывающий его чресла, с кожаных петель свисают безделушки. Выше и ниже каждой руки перекрещиваются ремни, украшенные маленькими карманчиками.
Существо скребет когтистыми лапами свой выпуклый живот и указывает на фонарь.
— Возьми это, — говорит оно своим хриплым голосом. — Мне он не нужен.
Джозеф встает и медленно протягивает руку. Маленькое существо выглядит безобидным, но самые опасные существа часто бывают такими. Он хватает фонарь и быстро отступает. Он светит вокруг себя. Он в какой-то лаборатории. Здесь есть большой письменный стол, заваленный книгами и скомканными бумагами, огромный Источник, который используется в качестве пресс-папье. Вдоль ближайшей стены тянутся ряды книжных полок, каждая из которых заставлена фолиантами.
— Полагаю, ты избранный? — говорит тарен, ковыляя прочь.
Джозеф качает головой:
— Нет! Я так не думаю. Я просто...… Меня зовут Джозеф Йенхельм.
— Инран из Скального Шлема, — говорит тарен. — И, если его светлость привел тебя сюда без сопровождения, ты, должно быть, особенный человек.
— Где это сюда? — спрашивает Джозеф.
— В личном кабинете его светлости. Где ты был раньше?
— До'шан.
Инран со свистом выдыхает:
— Полмира отсюда. Он доводит свою порталомантию до предела.
Тарен подходит к ближайшему столу и прогоняет крысу, которая грызла остатки еды с тарелки. Он берет тарелку и ближайшую кружку, принюхивается к содержимому и трясет головой.
— Она ушла. Ты не видишь где-нибудь поблизости бутылку? Мне нужно убрать ее, прежде, чем его светлость попробует из нее глотнуть.