Третья навигация под бомбами
Несмотря на то что в январе советским войскам наконец удалось прорвать блокаду, пробив небольшой коридор вдоль южного берега Ладожского озера, и появилась сухопутная связь с Ленинградом, от налаженной трассы через озеро отказываться не стали. Во-первых, построенная вдоль южного берега озера железная дорога обладала низкой пропускной способностью, во-вторых, находилась прямо под носом у противника и постоянно повреждалась артиллерийским огнем и авиацией.
В начале навигации 1943 года Ладожская военная флотилия получила значительные пополнения. Сюда прибыли четыре бронекатера и два тральщика. 13 апреля снова вступил в строй отремонтированный сторожевой корабль «Конструктор». Правда, канонерскую лодку «Шексна» из-за сильного износа пришлось исключить из состава боевых кораблей и переквалифицировать в транспорт. Позднее в июне на Ладогу были доставлены еще и две подводные лодки XII серии («малютки») – М-77 и М-79.
Канонерские лодки прошли модернизацию. Так, на «Бире» установили третье 100-мм орудие, а на «Селемдже» аналогичные изношенные орудия заменили более мощным калибром 130-мм. На «Бурее» и «Норе» устаревшие 76-мм пушки также заменили 130-мм орудиями. Удалось усилить и зенитное вооружение. На большинстве канонерок вместо 45-мм зениток появились скорострельные 37-мм автоматы.
29 марта, расталкивая льдины, по озеру прошли первые транспорты. Однако работала пока лишь малая трасса Кобона – Осиновец, да и то с трудом. 6 апреля был зажат льдами и затонул транспорт «Вилсанди» тоннажем 350 брт, что стало тяжелой потерей. Посему основной объем перевозок пока выполняли вездесущие «немецкие» канонерки. Лишь 22 апреля по большой трассе из Новой Ладоги в Осиновец прошел первый крупный конвой, и с этого момента грузы нескончаемым потоком хлынули в Ленинград и его окрестности[197].
В целях усиления противовоздушной обороны на Ленинградский фронт была переброшена 240-я ИАД полковника Г. В. Зимина, в состав которой входили 156, 630 и 744-й ИАП. Перед ней была поставлена задача – прикрывать от возможных налетов люфтваффе железнодорожные мосты через Волхов, ГЭС имени Ленина, железнодорожные станции Волховстрой-1 и Волховстрой-2, а также объекты ладожской водной трассы. Истребители базировались на аэродромах Валдома, Кипуя и Волхов, причем на последнем разместился и штаб дивизии. В распоряжении 240-й ИАД была одна РЛС РУС-2 «Редут», способная засекать вражеские самолеты на расстоянии до 150 километров. Она располагалась на лесной поляне северо-западнее Волховстроя[198].
Между тем в мае немецкие самолеты-разведчики стали все чаще появляться в окрестностях Ладожского озера, производя аэрофотосъемку железных дорог, мостов, озерных портов и кораблей. При этом нередко самолеты пролетали из Финляндии на юг и возвращались в обратном направлении. Появились также и ночные самолеты-разведчики, применявшие для аэрофотосъемки осветительные бомбы. Все это наводило на мысль, что следует опасаться скорых авиаударов по этим объектам.
Действительно, весна – начало лета 1943 года стали новым звездным часом бомбардировочной авиации люфтваффе. В преддверии предстоящего летнего наступления вермахта все эскадры были пополнены и доведены до штатной численности. В общей сложности на 1 июня у немцев на всех фронтах имелись 2365 бомбардировщиков, в том числе 1224 Ju-88 и 760 Не-111, а также свыше 500 штурмовиков Ju-87D.
Полностью оправившись после Сталинградской катастрофы, германская авиация приостановила деятельность по поддержке сухопутных войск, приступив к широкомасштабным стратегическим налетам на русские тыловые объекты. Наиболее массированным ударам подвергались железнодорожные узлы и перегоны, причем на всем протяжении фронта.
Не стала исключением и Ладога. Однако к началу июня число бомбардировщиков, которые можно было использовать для ударов по кораблям и портам, несколько сократилось. Сначала в конце марта в Орел улетела III./StG1, в апреле для отдыха и пополнения в Германию была отозвана II./KG53, а потом в конце мая в Брянск перебросили и III./KG1. В итоге к началу июня в 1-м воздушном флоте остались только одни «Хейнкели» из эскадры «Легион Кондор»: на аэродроме Плескау-Зюд – 35 He-111H-11 и H-16 из III./KG53, а на аэродроме Коровье Село – 6 He-111H-6/H-14 из штабной эскадрильи и 36 He-111H-16 из I./KG53.
Правда, в мае из Германии на аэродром Плескау-Зюд в качестве своеобразной компенсации прибыла учебно-боевая авиагруппа II./KG101 оберста Альберта Бёма, вооруженная пикирующими бомбардировщиками Ju-88A. В ее составе имелись лишь две эскадрильи, а третья была сформирована уже в Пскове. Большинство экипажей еще не имели никакого боевого опыта.
Прикрывать бомбардировщики в случае надобности должны были 35 FW-190A-4/A-5 и 3 Bf-109G-2 из I./JG54, а также 36 Bf-109G-2/G-4 и 18 FW-190A-4/A-5 из II./JG54. Они по-прежнему действовали из давно обжитых Красногвардейска и Сиверской, а также с аэродрома Рельбицы, расположенного приблизительно в 40 километрах юго-западнее города Луга.
В конце мая командир KG53 майор Покрандт получил приказ силами своей эскадры разрушить русские порты на берегу Ладожского озера, а также железнодорожные станции и узлы, через которые осуществлялось снабжение Ленинграда и Ленинградского фронта.
Днем 24 мая мрачные берега озера наполнились гулом авиационных моторов. Большая группа «Хейнкелей» в сопровождении «Фокке-Вульфов» приближалась к Осиновцу. Несмотря на сильный заградительный огонь пушек 95-го ОЗАД, самолеты упорно шли на цель и волнами атаковали ее. Прямыми попаданиями бомб были разрушены продовольственный склад и нефтехранилище. Огромный столб черного дыма поднялся высоко над западным берегом озера. При этом погиб начальник Осиновецкого порта капитан 1-го ранга М. А. Нефедов. Правда, смерть его была нелепой. Он руководил тушением пожара на складе, когда неподалеку упала фугасная бомба. Она не взорвалась, но отброшенный при ее ударе о грунт прибрежный камень попал Нефедову прямо в голову[199].
В ночь на 25 мая 58 He-111H из I. и III./KG53 нанесли удар по топливным складам в порту Морье, а также по причалам в гаванях Осиновца, Гольсмана и Новой. Первыми над западным берегом озера появились самолеты-цельфиндеры, которые, сбросив осветительные ракеты, подсветили цели для летевшей позади основной группы. По воспоминаниям очевидцев, на берегу стало светло как днем. В то же время с юга уже слышался гул подходящей армады примерно из 70 бомбардировщиков.
Хотя, по советским данным, 15–20 процентов сброшенных бомб не взорвались, портовые сооружения получили сильные повреждения. Так, в Осиновце полностью сгорели два продовольственных склада и был поврежден волнорез.
Некоторые осветительные ракеты, опускавшиеся на парашютах, не сработали и в разных местах опустились в озеро. И наблюдатели приняли их за мины. Часть авиабомб разорвалась на позициях 95-го ОЗАД, было разбито одно 45-мм орудие, имелись потери и среди личного состава. Огонь по самолетам вела также 5-я отдельная железнодорожная батарея под командованием старшего лейтенанта П.И. Гагарина. При этом зенитчики заявили о трех сбитых «стервятниках», и еще на один самолет претендовали комендоры канонерской лодки «Лахта»[200]. Однако в действительности все «Хейнкели» благополучно вернулись на свои аэродромы[201].
Ранним утром 25 мая из облаков над Осиновцем внезапно выскочили два Bf-109 и начали пикировать на причалы. Грузчики и матросы судов бросились на землю, ожидая взрывов, но, пройдя с ревом над портом, самолеты удалились. Видимо, их целью было лишь зафиксировать результаты ночного налета.
Вечером того же дня 30 He-111H из KG53 совершили третий подряд налет на Осиновец. База получила новые разрушения, и, хотя зенитчики 95-го ОЗАД заявили, что сбили ведущий самолет, это опять не подтверждается имеющимися данными противоположной стороны. Затем в полночь по порту отбомбилась еще одна мелкая группа «Хейнкелей».
В общем, на Ладоге, как и на Балтике, также с удивительным сходством повторялся сценарий годичной давности. Причем первые массированные налеты на порты почти совпали, как по числу самолетов, так и по датам. Однако если в 1942 году все ограничилось тремя авиаударами, то теперь дело приняло длительный оборот.
В 20:40 26 мая около тридцати «Хейнкелей» под прикрытием 18 «Фокке-Вульфов» из JG54 нанесли новый удар по Морью и Осиновцу, сбросив свыше 170 бомб всех калибров. В итоге в портах имелось много убитых и раненых, на станции Морье были уничтожены железнодорожные пути и здание почты. В Осиновце были разрушены пирсы, повреждены земснаряд «Свирь-2» и два катера, а еще один катер затонул от прямых попаданий. На берегу взорвались три вагона с боеприпасами и возникли многочисленные пожары. Часть бомб снова упала на позиции 95-го ОЗАД, уничтожив два орудия.
Со своей стороны зенитчики утверждали о том, что ими был сбит один бомбардировщик. На перехват бомбардировщиков по тревоге также взлетели восемь МиГ-3 и четыре И-16 из Ладожской авиагруппы. Однако все вылеты закончились безрезультатно, и в 21:46 последний истребитель приземлился на аэродроме.
В тот день действительно был потерян один He-111H унтер-офицера Зигфрида Томаса из 9-й эскадрильи KG53, при этом он, по немецким данным, числится сбитым истребителем. Все четыре члена его экипажа погибли. Зенитным же огнем был подбит FW-190A-5 WNr.1501185 из 6-й эскадрильи JG54, который совершил вынужденную посадку около Осиновца. О дальнейшей судьбе его пилота – лейтенанта Вернера Лохманна – ничего не было известно, и он был объявлен пропавшим без вести[202].
В ночь на 27 мая и весь следующий день группы Не-111 атаковали Новую Ладогу, Осиновец, Кобону, Леднево, Шлиссельбург, Морозово, Морье, Кареджскую косу и даже остров Сухо. В Новой Ладоге была разрушена судоремонтная мастерская, а в Кобоне разрушен склад тыла Ленинградского фронта.
Вечером 27 мая около 30 «Хейнкелей» под прикрытием 10 FW-190A и Bf-109G снова совершили налет на Новую Ладогу, сбросив на нее около 200 фугасных и тяжелых зажигательных бомб. В итоге в городе было разрушено множество зданий, огонь охватил целые кварталы. В порту были разрушены причалы и поврежден катер МО-206.
На сей раз зенитчики 11-го ОЗАД заявили о четырех сбитых самолетах, еще на два претендовали моряки канонерок «Бира» и «Бурея». Характерно, что, по советским данным, в течение суток истребители 11-го ИАП произвели 32 самолето-вылета «для прикрытия Новой Ладоги и Кобоны», но «встреч с самолетами противника не имели»[203]. Где они при этом летали и кого прикрывали, история умалчивает.
Согласно имеющимся данным, в тот день KG53 «Легион Кондор» потеряла два He-111H. Первый принадлежал 7-й эскадрилье, и его пилотировал командир III./KG53 майор Хуберт Мёнх. Второй бомбардировщик, унтер-офицера Карла Кестрела, был из 2-й эскадрильи. О судьбе обоих экипажей ничего не было известно, и все летчики были объявлены пропавшими без вести.
Командир 7-й эскадрильи KG53 обер-лейтенант Эрнст Эбелинг позднее рассказывал: «В одном из вылетов мы недосчитались майора Мёнха. Ни один из экипажей не видел воздушного боя или взрыва от прямого попадания. Лишь в 1955 г. мы узнали от его штурмана, гауптмана Фолксена, что их самолет был подожжен истребителями. Майор Мёнх, который не хотел оказаться в русском плену, отказался покидать самолет, но тем не менее предоставил эту возможность своему экипажу. Но выпрыгнуть на парашюте удалось только Фолксену. Вскоре после того, как раскрылся купол, он увидел, что самолет взорвался. В ходе многодневных пеших переходов по ночам он пытался достигнуть позиций своих войск, однако все же был замечен русскими солдатами. Он провел в плену до 1955 г., пережив много испытаний. До тех пор его жена с пятью детьми жила в неизвестности в Галле, также оккупированном русскими»[204].
Затем в ночь на 28 мая последовал очередной мощный удар по Новой Ладоге, Кобоне и Морью. В результате порты получили новые разрушения, в частности, в Кобоне были разбиты железнодорожные пути, линии электропередачи и бензохранилище. Наперехват вылетели истребители 11-го ИАП. На сей раз командир 2-й эскадрильи капитан А.А. Трошин заявил об атаке двух «Хейнкелей-111», причем обоих он якобы «завалил». Однако, согласно данным люфтваффе, в тот день не было потеряно ни одного бомбардировщика этого типа.
Налеты продолжались с неослабевающей силой. В 14:37 30 мая 40 He-111H из I. и III./KG53 «Легион Кондор» под прикрытием 11 FW-190A из эскадры «Грюнхерц» совершили новый массированный налет на Кобону. В результате были снова разрушены железнодорожные пути, а также дебаркадер и все склады тыла Ленинградского фронта.
Затем вечером 25 «Хейнкелей» атаковали Морье и Осиновец, обрушив на них около 300 фугасных и зажигательных бомб. В Осиновце был поврежден понтон и полностью разрушен химический склад, а в порту потоплен мотобот № 122. В Морье взрывы разрушили все подъездные железнодорожные пути и мазутный трубопровод, повредили сторожевой катер КМ-42. Зенитные батареи вели сильный заградительный огонь и заявили об уничтожении трех самолетов[205].
Волховский мост
Вечером 30 мая операторы РЛС РУС-2 засекли несколько групп немецких самолетов, снова шедших в направлении порта Осиновец. Всего, по советским данным, в налете участвовали 47 бомбардировщиков He-111H и Ju-88A, которых сопровождали 20 FW-190A и Bf-109G. В воздух были подняты истребители сразу из нескольких полков 240-й и 275-й ИАД. По командам наземного КП они вышли на перехват быстро приближавшихся целей.
Вскоре шесть Як-7Б из 86-го ИАП во главе со старшим лейтенантом Коротковым на высоте около 5500 метров встретили группу из 14 Не-111, заходивших на Осиновец с севера. «Яки» попытались с ходу атаковать бомбардировщики прямо в лоб. Однако немецкие бортстрелки были начеку и открыли ожесточенный заградительный огонь. Младший лейтенант Хорошков, понимая, что времени у него в обрез, спикировал на один из «Хейнкелей» и своим винтом ударил по его хвостовому оперению. Однако сам Як-7Б тут же был атакован «Фокке-Вульфом». В результате истребитель загорелся, и Хорошков был вынужден покинуть его на парашюте.
Тем временем бомбардировщики продолжали следовать к своей цели и вскоре атаковали порт Осиновец, причинив ему большие разрушения. На обратном пути экипажи KG53 снова выдержали многочисленные атаки истребителей, совершивших в общей сложности 79 самолето-вылетов.
Всего после завершения этого налета, который по масштабам севера стал настоящей воздушной битвой, советские летчики заявили о 18 сбитых вражеских самолетах: 7 бомбардировщиках и 11 истребителях. Так, восемь Р-40 «Киттихаук» из 191-го ИАП атаковали группу Не-111, и майор Митрохин в течение 15 минут в районе Шлиссельбурга сбил два «Хейнкеля» и один «Фокке-Вульф», пилот которого якобы выпрыгнул на парашюте и попал в плен. Собственные потери составили три самолета. Еще на два «сбитых» претендовали расчеты 5-й отдельной железнодорожной зенитной батареи[206].
Фактически же 30 мая KG53 потеряла один самолет обер-фельдфебеля Вилли Пфлюгера из 1-й эскадрильи. Его экипаж был объявлен пропавшим без вести. Несколько «Хейнкелей» получили осколочные и пулевые попадания, но вернулись обратно. На одном из бомбардировщиков 9-й эскадрильи во время атаки советских истребителей погиб бортстрелок обер-фельдфебель Гётц Вернер[207]. Боевых же потерь в составе I./JG54 не было вовсе.
Всего в течение мая 1943 года немецкие самолеты, главным образом «Хейнкели» из I. и III./KG53, совершили шесть налетов на Кобону, семь – на Осиновец, столько же – на Морье, три – на Новую Ладогу, два – на маяк на Кареджской косе и по одному – на остров Сухо, Леднево и Шлиссельбург[208].
Тем временем люфтваффе нацелились на важнейший стратегический объект, игравший ключевую роль во всей уязвимой транспортной системе, проходившей вдоль южного берега Ладожского озера. Это был трехпролетный железнодорожный мост через реку Волхов, расположенный в одноименном городе.
31 мая большая группа Ju-87 из I./StG5 дважды атаковала железнодорожный мост через Волхов, однако пилоты штурмовиков не добились успеха.
Вечером 1 июня 70 Не-111 из KG53 «Легион Кондор» совершили налет на Волховстрой. Такого удара Ладожская трасса еще не видывала. Непосредственно бомбардировщики сопровождали 24 FW-190A, а еще 16 истребителей летели впереди, чтобы расчистить им дорогу. Соединение было засечено советскими РЛС, и около 16:00 данные о его приближении поступили в штаб 240-й ИАД. Полковник Зимин приказал направить навстречу немцам дежурные эскадрильи из 86-го и 156-го ИАП, а остальным летчикам готовиться к вылету.
Через 20 минут шестерка Як-7Б во главе с капитаном Ходаковым оказалась над линией фронта, где советские летчики увидели большую группу самолетов, приближавшуюся с юго-запада на высоте 4000–4500 метров. Не теряя времени, Яки попытались атаковать «Хейнкели» с фронта и даже успели обстрелять их с большой дистанции до того, как им самим в хвост зашли сразу 12 «Фокке-Вульфов». Завязался воздушный бой, и в то же время в 16:35 боевые порядки бомбардировщиков атаковали восемь ЛаГГ-3 из 156-го ИАП во главе с капитаном Пастуховым[209]. Советские летчики заявили о двух сбитых Не-111, но в имеющихся немецких документах в тот день не зафиксировано никаких потерь в составе KG53.
«Хейнкели» продолжали полет и в 16:45 оказались над Волховстроем. Удар был нанесен по мостам через реку Волхов и железнодорожной станции. К этому времени в состав ПВО Волховстроя входили восемь зенитных артдивизионов: 1, 25, 37, 69, 214, 251, 253 и 432-й ОЗАД, в которых в общей сложности насчитывалось 95 орудий, в том числе 72 – среднего калибра и 23 – малого, а также 28 пулеметов и 44 прожектора[210]. Однако немецкие экипажи, используя высотные прицелы Lofte 7D, могли поражать цели, не входя в зону эффективного зенитного огня.
В результате прямых попаданий в реку рухнул 98-метровый пролет железнодорожного моста. Кроме того, сильные повреждения получили два пролета моста-дублера, построенного в марте 1942 года. Сама станция Волховстрой была практически полностью разрушена, разбиты все находившиеся на ней поезда. Большие потери понесли подразделения железнодорожных войск и спецформирования Народного комиссариата путей сообщения. Среди гражданского населения также были убиты и ранены сотни людей.
Железнодорожник Я. М. Майоров вспоминал: «Всюду виднелись следы разрушений. Зияла воронками земля, там и тут валялись искореженные взрывами, обгоревшие остовы вагонов, фермы мостов. Группы красноармейцев подбирали и грузили на ручные тележки обрубки рельсов, шпал, складывали в кучки поржавевшие накладки, костыли, болты, подкладки… станции Волховстрой и Тихвин лежали в развалинах. Гитлеровцы не оставили целым ни одного здания, ни одного железнодорожного сооружения».
Таким образом, налет люфтваффе завершился полным успехом, железнодорожный мост, имевший стратегическое значение, был разрушен. Это не только оказало прямое воздействие на снабжение Ленинграда, но имело и иные, более отдаленные последствия. Огромные обломки ферм, рухнувшие в Волхов, заблокировали фарватер реки, полностью прервав сквозное судоходство по ней до 1944 года.
Аналогичные операции в это время шли по всему фронту. Пользуясь затишьем на всех направлениях, когда войскам не требовалась поддержка с воздуха, люфтваффе сосредоточились на стратегических операциях.
В мае германские бомбардировщики выполняли непрерывные налеты на железнодорожные узлы, вокзалы и станции в прифронтовых районах с целью парализовать железнодорожные перевозки в рамках подготовки наступления на Курской дуге. Апофеозом этой акции стала операция «Кармен» – массированный авиаудар по железнодорожному узлу в Курске, состоявшийся на следующий день после разрушения моста через Волхов.
Название было выбрано не случайно. В опере Жоржа Бизе, которую публика впервые увидела в 1875 году, в четырех актах разыгрывается драматичная история любви, заканчивающаяся трагедией. Главный герой – Хосе убивает свою возлюбленную. Операция «Кармен» была спланирована как серия из четырех комбинированных массированных налетов с участием пикирующих, обычных бомбардировщиков, а также штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков. Итогом «драмы» должно было стать полное уничтожение крупного транспортного узла.
Первый налет был произведен на рассвете 2 июня. Во втором, состоявшемся в 7:20 по берлинскому времени, участвовало 55 бомбардировщиков, в том числе 20 Bf-110 из I./ZG1, 11 Ju-88A из III./KG1, 24 Не-111 из II./KG4 и несколько FW-190 из штабной эскадрильи JG51. Аэрофотосъемка, сделанная вскоре после бомбежки самолетом-разведчиком Ju-88D из 4.(F)/11, показала, что вся территория узла охвачена пожарами, а на путях горят сразу несколько эшелонов[211]. После этого последовал еще один удар, а затем в ночь на 3 июня массированный ночной налет. Это была одна из крупнейших операций такого рода с начала войны, в результате которой железнодорожный узел Курск был практически стерт с лица земли. По советским данным, было сбито 145 немецких самолетов, хотя на самом деле люфтваффе потеряли только пять бомбардировщиков и три истребителя.
Последний акт драмы
Советское командование было напугано таким размахом налетов. Тем более в начале мая была проведена масштабная операция по уничтожению немецкой авиации на аэродромах в полосе групп армий «Митте» и «Зюд», в ходе которой командование ВВС отчиталось об уничтожении 500 самолетов и разгроме десятков авиабаз. И тут люфтваффе, словно в июне 1941 года, снова господствуют в воздухе, средь бела дня летают где хотят и каждый день сравнивают с землей важнейшие объекты.
Принимались срочные меры по укреплению противовоздушной обороны. Коснулись они и ладожских портов, хотя еще недавно они казались надежно защищенными от ударов с воздуха. В соответствии с приказом наркома ВМФ адмирала Кузнецова от 4 июня 1943 года командир Ладожской военной флотилии капитан 1-го ранга Чероков распорядился сформировать так называемый базовый район ПВО ЛВФ. Ему были подчинены 11-й гв. ИАП, 11-й и 95-й ОЗАД, отдельные зенитные артбатареи № 60 и 194.
Тем временем 1-й воздушный флот продолжал удары. Днем 5 июня, согласно данным советских РЛС и постов ВНОС, сразу 80 Не-111 совершили массированный налет на порт Новая Ладога. Однако надо заметить, что в тот момент в штабной эскадрилье, I. и III./KG53 насчитывалось 77 бомбардировщиков, а других «Хейнкелей» в составе 1-го воздушного флота не было. Около 13:00 по московскому времени самолеты пересекли линию фронта, следуя в северо-восточном направлении. «Хейнкели» шли длинной колонной группами по девять машин, над ними на высоте 5000–5500 метров летели 16 истребителей FW-190.
На перехват бомбардировщиков вылетели восемь МиГ-3 и шесть И-16 из Ладожской авиагруппы, а также многочисленные «Киттихауки» и Як-7 из 13-й воздушной армии. Однако, прибыв в «район перехвата» около станции Жихарево, советские летчики смогли увидеть лишь пустое небо. Дело было в том, что командир 240-й ИАД полковник Зимин ошибочно решил, что удар снова будет нанесен по Волховстрою.
Вскоре по радио пришло сообщение, что немцы изменили курс и теперь летят в сторону станции Новый Быт, расположенной приблизительно в 33 километрах юго-западнее Новой Ладоги. Шесть Як-7Б во главе со старшим лейтенантом Дергачем на форсаже помчались вдогонку и сумели настичь противника, а точнее, концевую группу примерно из 27 «Хейнкелей». Дергач попытался повести своих подчиненных в атаку, однако сильный заградительный огонь бортстрелков бомбардировщиков заставил их отвернуть. Одновременно сверху на Яки спикировали восемь «Фокке-Вульфов».
Далее в районе Нового Быта бомбардировщики атаковали еще шесть ЛаГГ-3 из 156-го ИАП. А затем уже на подходе к цели их настигли еще два ЛаГГа.
Около 13:20 на Новую Ладогу посыпались фугасные и зажигательные бомбы. Были разрушены многие здания, взлетел на воздух склад боеприпасов, вышла из строя электролинейная связь главной базы Ладожской флотилии[212]. Были убиты и ранены десятки людей. После этого немцы развернулись и ушли на свои аэродромы.
Истребители ВВС Ленинградского и Волховского фронтов произвели около 90 самолето-вылетов на перехват бомбардировщиков. По возвращении летчики заявили об уничтожении 11 самолетов, в том числе 7 Не-111, 3 FW-190 и 1 Bf-109. При этом собственные потери составили два истребителя. Еще три «Хейнкеля» записали на свой счет зенитчики 11-го ОЗАД подполковника И. Ф. Рыженко.
Фактически эскадра «Легион Кондор» потеряла только один He-111H-16 лейтенанта Карла Хайнца Андрезена из 1-й эскадрильи. Его экипаж погиб. Несколько бомбардировщиков получили повреждения в результате осколочных и пулевых попаданий. В ходе отражения атак истребителей на одном из самолетов 8-й эскадрильи был убит бортстрелок унтер-офицер Эрвин Зеебер[213].
В результате массированных налетов ладожские порты были сильно разрушены, а начало навигации сорвано. Напуганное размахом бомбежек командование ВВС Ленинградского фронта попыталось нанести удары по авиабазам люфтваффе. Впрочем, у его штаба явно не хватало разведданных. Группы KG53 «Легион Кондор», разбомбившие мост через Волхов, базировались на аэродромах Коровье Село и Плескау (Псков), однако основной удар почему-то было решено нанести по аэродрому Сиверская, где якобы находилось «до 70 самолетов разных типов».
На рассвете 9 июня летное поле атаковали сразу 99 советских самолетов (17 Пе-2, 18 Ил-2 и 64 истребителя), чьи пилоты затем заявили об уничтожении «до 20 самолетов». Аналогичным образом затем 18 июня в общей сложности 106 самолетов нанесли одновременные удары по аэродромам Сиверская, Бородулино и Сиворицы.
В середине июня сила ударов люфтваффе несколько ослабла. Это было связано с тем, что начиная с 4 июня бомбардировочная авиация начала массированные налеты на важнейшие промышленные объекты в советском тылу, прежде всего в городах Горький, Ярославль и Саратов. В связи с этим часть авиагрупп из 1-го воздушного флота временно передали в распоряжение отвечавшего за проведение этих налетов командира 1-й авиадивизии генерал-лейтенанта Альфреда Бюловиуса. Так, Ju-88 из II./KG101, базировавшиеся в Пскове, участвовали в налетах на авиамоторный завод в Рыбинске. Все это дало некоторую передышку частям ПВО в районе Ладоги и позволило частично восстановить ладожские порты и прилегающие железные дороги.
Однако во второй половине июня авиаудары возобновились с новой силой. В течение 17, 18, 19 и 21 июня «Юнкерсы» и «Хейнкели» вновь атаковали Волховстрой, сбросив на него около 1500 бомб всех калибров. В результате этот важнейший транспортный и энергетический узел был надолго выведен из строя. В ходе этих налетов повреждения получили еще несколько «Хейнкелей» из III./KG53, но все они смогли вернуться на аэродром Плескау. Правда, при этом не обошлось без потерь среди экипажей. 18 июня погиб бортстрелок унтер-офицер Хайнрих Кларе из 7-й эскадрильи, а 21 июня – бортмеханик унтер-офицер Еуген Мерц из 9-й.
Вечером 22 июня 34 Не-111 из KG53 под прикрытием FW-190 и Bf-109 из JG54 совершили налет на Морье и Осиновец, сбросив на них около 130 бомб весом от 50 до 250 килограммов. В результате были повреждены судоремонтная мастерская, трубопровод жидкого топлива и ряд других объектов.
23 июня немцы снова предприняли серию налетов на порты и коммуникации в районе Ладожского озера. В 10:30 по московскому времени 30 штурмовиков Ju-87 под прикрытием FW-190 совершили налет на станции Войбокало и Пупышево. В результате на первой были разрушены все железнодорожные пути, и, хотя восстановительные работы авральными темпами велись без перерыва в течение всего дня, движение удалось кое-как восстановить только к 19:00. На перегоне Пупышево – Новый Быт был уничтожен товарный поезд, потери составили 17 вагонов и 10 платформ. Погибли 9 человек, а еще 17 получили ранения[214].
В 11:05 шестерка бомбардировщиков сбросила бомбы крупного калибра на порт Осиновец. Мощные взрывы разрушили железнодорожные пути и пирс, потери составили четыре человека. Затем в 13:15 четыре самолета атаковали и потопили баржу-паром, буксировавшуюся тральщиком ТЩ-63. На ней находились восемь вагонов, загруженных пиритом[215].
Потом уже вечером в 21:00 был совершен еще один массированный налет на порты Морье и Осиновец, в ходе которого немецкие самолеты сбросили около 350 фугасных бомб. В итоге в Морье были повреждены шесть железнодорожных путей, уничтожены два паровоза, разбиты насосная станция и продовольственный пирс, сгорела яма с мазутом и перебиты нефтепроводы. Несколько бомб разорвалось на позициях отдельной зенитно-артиллерийской батареи № 194. Людские потери оказались невелики: один убитый и трое раненых. Но пожары полыхали до утра, пламя и дым поднимались на сотни метров над озером. В Осиновце также пострадали подъездные пути, были уничтожены семь вагонов, сильно повреждены два пирса, а также затонула одна баржа.
Советская истребительная авиация в Ладожском районе в течение 23 июня произвела в общей сложности 102 самолето-вылета, в том числе 59 – на прикрытие озерных портов. Летчики заявили о том, что якобы сбили 13 самолетов: пять FW-190, четыре Ju-88, два Bf-110, по одному Do-215 и Не-111. Зенитная артиллерия претендовала еще на шесть Ju-87! При этом собственные потери составили три истребителя[216].
Характерно, что, несмотря на то что несколько Do-215 в небольшом количестве использовались лишь в составе разведывательной авиагруппы оберст-лейтенанта Теодора Ровеля, да и то в основном в 1941 году, их упорно продолжали «сбивать» в самых разных уголках Восточного фронта и в последующие годы.
В донесении штаба Ленинградского фронта товарищу Сталину от 23 июня говорилось: «Противник продолжает массированные налеты бомбардировочной авиации на наши жел. дорожные и водные коммуникации, стремясь вывести из строя ж.д. мосты через Волхов, разрушить ж.д. станции и перевалочные базы в Ладожском районе»[217].
Казалось, налетам и разрушениям не будет конца. Но на следующий день внезапно наступило затишье. Как оказалось, 23 июня было последним днем операции 1-го воздушного флота по разрушению коммуникаций в тылу Ленинградского и Волховского фронтов.
В ходе налетов в мае – июне 1943 года в ладожских портах были потоплены два парохода и три баржи, еще 17 различных судов получили тяжелые повреждения и были выведены из строя. Но наиболее сильно пострадали не корабли, а береговые сооружения, прилегающие железнодорожные станции и перегоны, был разрушен важнейший мост через реку Волхов. Если бы авиаудары такой мощи начали наноситься хотя бы год назад, а силы для этого имелись, то 1-й воздушный флот люфтваффе вполне мог если не полностью прекратить работу Ладожской трассы, то как минимум крайне затруднить ее и свести к минимуму. Но тогда основные силы люфтваффе были брошены на Крым, Черное море и удары по коммуникациям, связывающим Севастополь с Кавказом.
Об эффективности налетов свидетельствует еще и тот факт, что в июне 1943 года с занимаемой должности был снят командующий Ладожским дивизионным районом ПВО генерал-майор артиллерии С.Е. Прохоров, а на его место назначен полковник Н.В. Травин.
По советским сведениям, в ходе отражения этих налетов зенитной артиллерией и истребителями было якобы сбито 67 немецких самолетов. Интересно, если сравнивать подававшиеся командованием ПВО страны данные об итогах налетов на различные тыловые объекты с фактическими результатами бомбардировок, то выявляется прямая зависимость между ними. Чем больше ущерб от налета, тем больше было число якобы сбитых бомбардировщиков. Вероятно, так руководство ПВО пыталось попросту снять с себя часть ответственности за произошедшее.
Имеющиеся данные люфтваффе говорят о том, что в течение мая – июня общие боевые потери основного ударного подразделения KG53 «Легион Кондор» составили 21 He-111H, в том числе пять, сбитых непосредственно во время налетов на указанные объекты.
Со второй половины лета 1943 года активность германской авиации в районе Ленинграда заметно снизилась и далее продолжала быстро идти на убыль. Сначала 1 июля на аэродром Олсуфьево, расположенный недалеко от Брянска, убыли He-111H из штабной эскадрильи, I. и III./KG53 «Легион Кондор». Затем в августе в Германию улетели и «Юнкерсы» из II./KG101.
В августе началось широкомасштабное советское наступление на фронте от озера Ильмень до Азовского моря, а на Средиземном море американцы и англичане высадились сначала на Сицилии, а потом и в Южной Италии. В этих условиях у командования люфтваффе больше не было возможности держать на второстепенных участках фронта, где велась позиционная война, бомбардировочные и штурмовые авиагруппы.
В итоге под Ленинградом остались лишь одни истребители FW-190A из JG54 «Грюнхерц». Теперь им приходилось в одиночку сражаться с советской авиацией, все возрастающей по численности. Так, по состоянию на 1 июля в составе ВВС КБФ насчитывалось 229 самолетов, в том числе 121 истребитель, в 13-й воздушной армии Ленинградского фронта – 303 самолета, из которых 137 были истребителями, а в 14-й воздушной армии Волховского фронта – соответственно 186 и 46.
Правда, надо отменить, что иногда немцам все же помогали и финны. Так, 1 сентября 12 Ju-88A-4 из 44-й авиаэскадрильи (LeLv44) во главе с командиром 1-го звена капитаном Эркки Итёвуори атаковали мост в поселке Сясьстрой и корабли у юго-восточного берега озера.
Всего в 1943 году по Ладожскому озеру было перевезено 556 тысяч тонн различных грузов, в том числе 120 тысяч тонн продовольствия. Однако если в 1942 году на водную коммуникацию пришлось 90 процентов всех грузов, доставленных в осажденный город, то теперь ладожские суда перевезли лишь пятую часть оных. Были потеряны два крупных транспорта – «Стензо» тоннажем 315 брт и «Вилсанди», около 25 барж и несколько катеров.
Летом и осенью Красная армия больше предпринимала крупных наступательных операций в районе Ленинграда. Этот участок Восточного фронта, по сути, стал уникальным. В том смысле, что здесь в течение без малого двух с половиной лет шла позиционная война. Линия фронта на значительном протяжении не изменялась годами, несмотря на постоянные попытки советского командования прорвать ее. Все это очень напоминало Первую мировую войну. Гитлер, понятное дело, требовал удерживать позиции под Ленинградом во что бы то ни стало. Не потому, что по-прежнему вынашивал планы захвата «большевистской твердыни». С их крахом он, похоже, смирился еще осенью 1942 года. А потому, что всегда стремился удержать все и везде.
Ну а собственно воздушная битва за Ленинград практически закончилась летом 1943-го. Отдав все подразделения ударной авиации на другие участки фронта, 1-й воздушный флот занял глухую оборону и больше не пытался активно воздействовать на противника. Люфтваффе так и не достигли здесь ни одной из своих целей. Не смогли полностью разрушить ленинградскую промышленность, хотя и вывели из строя множество производственных и энергетических объектов. Не смогли принудить Ленинград к сдаче, хотя разрушили сотни жилых домов и убили массу людей. Не смогли окончательно уничтожить Балтийский флот, хотя потопили и вывели из строя половину его кораблей. Ну и так и не смогли парализовать и даже серьезно нарушить перевозки по Ладожскому озеру. Хотя многократно утюжили порты и отправили на дно десятки судов.
К ярости Гитлера, который еще в далеком сентябре 1941 года решил, что с Ленинградом покончено, город продолжал жить, работать и обороняться. Конечно, это был не тот цветущий садами и парками, кишащий толпами людей Ленинград июня 41-го. Большинство жителей покинули его и разъехались по просторам страны, сотни тысяч других лежали в братских могилах на окраинах города. Артобстрелы продолжались, и взрывы снарядов на центральных улицах стали такой же обыденностью, как проезжающие трамваи.
На фронте до начала 1944 года почти ничего не менялось. Если не считать отдельных, так сказать, передвижений и перегруппировок. В ночь на 4 октября немцы внезапно ушли из Киришей – города на восточном берегу реки Волхов, который был оккупирован еще в октябре 41-го во время наступления на Тихвин. Причем по ту сторону линии фронта этот факт заметили, лишь когда взлетел на воздух мост через Волхов.
Утром 14 января войска Волховского и Ленинградского фронтов перешли в решающее наступление от Ленинграда до Новгорода. Однако операция снова пошла не по плану. Вместо в очередной раз планировавшегося Ставкой разгрома 18-й армии и стремительного наступления к Прибалтике, получилась серия фронтальных ударов и медленное выдавливание противника с его позиций. Немцы изматывали передовые советские части, а потом отходили на заранее подготовленные рубежи. Через неделю, продвинувшись на расстояние от 3 до 12 километров, красноармейцы наконец взяли станцию Мга и сделали то, что не удавалось их предшественникам начиная с 1941 года.
А 29 января Октябрьская железная дорога и автомобильное шоссе на Москву были полностью освобождены от немцев. Тем временем последние начали отход и с берега Финского залива, где линия фронта долгие месяцы проходила ближе всего к Ленинграду. Блокада была окончательно снята.
Использованная литература и источники