— Да, господин. А это для того, чтобы паромщик смог меня удержать, если я попытаюсь броситься в Стикс[5]. — Он ухмыльнулся, и Деметрий увидел три одиноких зуба.
Сзади него откашлялся Мелеагр.
— Может быть, нам лучше поискать пристанище? — Вопрос прозвучал не очень грубо, но с таким пренебрежительным нетерпением, которое едва ли позволительно опытному караванщику по отношению к своему господину.
Деметрий повернулся к своим спутникам. Мелеагр наморщил лоб. Правой рукой он дергал один из несущих ремней большой дорожной сумки, которая висела у него за спиной и доставала до затылка. Прексасп стоял рядом с ним, широко расставив ноги. По лицу перса было видно, что он немного повеселел, несмотря на то что был грязным и усталым после путешествия. Худощавый Леонид переминался с ноги на ногу, а Микинес пытался снять свою тяжелую поклажу.
— Идите вперед, — сказал Деметрий. — Перед самым кратером, недалеко от конца косы, стоит гостиница Рави. Передайте ему привет от Деметрия Преждевременного и постарайтесь снять для нас две комнаты. Я скоро приду.
— Деметрий Преждевременный? Будем надеяться, ты расскажешь нам интересную сказку о том, как получил это прозвище, господин. — Мелеагр поднял руку и махнул остальным.
Деметрий задумчиво смотрел им вслед. Была вторая половина дня, и здесь, на северной стороне полуострова, закрытой грядами острых скал и зданий, стояла невыносимая жара. Только наверху ветер трепал кроны пальм. Между прибрежной кромкой и домами там и сям сидели мужчины. Они беседовали или дремали. Мимо него, в том же направлении, куда пошли спутники Деметрия, прошлепал огромный негр. На нем была только кожаная набедренная повязка, а на левом плече он нес бурдюк из козьей шкуры. Великан плеснул из него в ладонь немного воды, жадно проглотил ее и ухмыльнулся. Деметрий увидел, что у чернокожего остро подпилены клыки. Его волосы были окрашены в рыжий цвет. Неожиданно негр споткнулся обо что-то, то ли о корягу, то ли о собственные ноги, и растянулся на земле. Поднявшись, он с радостной улыбкой покачал бурдюком, который остался невредимым.
— Нубо, Рыжий Балбес, — пояснил старый раб. — Якобы сын одного князя из Куша. А ты Деметрий Преждевременный. Деловой партнер богатого и очень грубого торговца Хархаира, не так ли?
Старик не мог слышать, как Деметрий назвал это имя на борту корабля.
— Откуда ты это знаешь?
— Я видел тебя здесь несколько лет назад. Тогда ты меня, наверное, не заметил, господин, но я тебя помню.
Деметрий посмотрел на изборожденное морщинами лицо старика. Так могла бы выглядеть иссушенная солнцем, безжизненная поверхность земли, долгое время не знавшая дождя.
— Поведай мне свою историю, — попросил Деметрий. — Если она мне понравится, то ты получишь вот это. — Он вытащил из ремня серебряную монету достоинством полдрахмы.
— Дневной заработок свободного человека. Настолько хороша должна быть моя история? — В голосе раба звучала горькая ирония.
Деметрий присел на корточки и еще раз внимательно посмотрел на него.
— Каким образом римлянин мог стать рабом в Адене? Почему раб вынужден попрошайничать? Что ты еще запомнил, кроме моего имени и того, что я приезжал к Хархаиру?
Старик закрыл глаза и монотонным голосом стал рассказывать:
— Мне семьдесят три года. Пятьдесят пять лет назад я был одним из воинов, с которыми Элий Галл отправился на разведку в Аравию. И я один из тех, кто не вернулся из похода. Я был ранен. — Он поднял обрубок левой руки. — Меня взяли в плен. С тех пор я раб. Здесь, там и везде. В Адене я уже двадцать лет. Был рабом караванщика Мухтара, а последние несколько месяцев я раб его сына.
Деметрий перебил его:
— Так старый Мухтар умер? Когда?
— Ранней весной.
— Рано или поздно богам хочется пообщаться с нами в подземном царстве, — заметил Деметрий. — Спрашивается, зачем? Ну да ладно, продолжай.
— Мухтару Младшему я сказал, что, хоть он и унаследовал богатство своего отца, мудрость отца не перешла в его дурную голову. Поэтому теперь я должен попрошайничать, чтобы прокормиться. Если я соберу достаточно денег, я смогу купить себе свободу. Если нет, он прикажет отрубить мне голову. Думаю, мне повезет и я успею умереть от голода раньше, чем это произойдет.
— В какой срок ты должен себя выкупить, чтобы не быть обезглавленным?
— До конца этого месяца.
— Значит, до послезавтра?
Старик кивнул.
— А как велика цена выкупа?
— Она не так уж велика, господин Деметрий. Хороший работоспособный раб стоит сейчас в Адене полторы-две мины, то есть двести драхм. Мухтар требует за бесполезного старого раба всего лишь сто драхм. — Он открыл глаза и посмотрел на Деметрия острым взглядом. Насмешливо подмигнув, старик продолжил, теперь, правда, по-гречески: — Никому не нужный раб, который, между прочим, многое запомнил: пути через пустыню, все колодцы между Аденом и страной набатеев, цены на всевозможные товары, лица важнейших купцов и разбойников. Кроме того, этот раб говорит на всех языках, которые в ходу между Аденом и Сирией.
Деметрий бросил ему полдрахмы и встал.
— Как тебя зовут?
— Опитер Перперна.
— О боги! Твоего имени уже достаточно для того, чтобы тебя обезглавить. Неужели здесь поблизости нет римлян, которые могли бы тебя выкупить?
— Есть. Но зачем им это нужно? — На изможденном лице появилось подобие улыбки. — За имя?
— Я подумаю и расспрошу о тебе. Не торопись умирать от голода, слышишь?
— Так и быть. Я постараюсь не спешить с этим делом.
Собираясь идти дальше, Деметрий посмотрел на противоположный берег. Фигурки людей, сновавших вдоль берега, делали какие-то загадочные движения с жердями, столбами и досками.
— Что там происходит? — спросил он, указывая на них.
Перперна пожал плечами.
— Они готовят беговую дорожку.
— Что за беговая дорожка?
— Перед заходом солнца там состоятся гонки паланкинов. Мои соотечественники, — он медленно перевел взгляд в западный конец бухты, — хотят поучаствовать в соревновании, чтобы арабы для разнообразия могли посмеяться над римлянами, вместо того чтобы все время плакать.
— Ты постоянно смотришь на запад. Я предполагаю, что все местные римляне живут там, за городом.
— А кому понравятся римские воины в городе?
— Воины?
— Чему ты удивляешься? Неужели ты знаешь здесь хоть одно место до самой Индии, где бы не было римских воинов?
Деметрий кивнул.
— Мне известно несколько таких мест, поэтому я думал, что и в Адене их нет.
Из уст Перперны вырвалось что-то вроде хрипа.
— Доверие хорошо, надзор лучше, а после разрушения и разора лучше всего недоверчивый надзор.
Деметрий побрел в сторону косы, бросив старику напоследок:
— Твои земляки, не мои. И кому от этого хорошо?
Рави был родом из большого портового города Муцириса на западном побережье Индии. Тридцать лет назад он сошел на берег в Адене с целью построить гостиницу для купцов и моряков. Властители Адена «позаботились» о том, чтобы он не смог соорудить ее в порту. Благодаря этому Рави теперь стал здесь одним из самых богатых людей, потому что воздвиг свое детище под пальмами, северо-западнее порта и кратера, где находился центр города. Именно там заканчивалась коса, через которую проходили приезжающие и уезжающие купцы. Первое здание, которое они видели, была его гостиница. До нее было легче всего добраться. Кроме того, у Рави были отличные конюшни, замечательный повар, тоже родом из Индии, самые красивые девушки со всех концов света и свежая вода. Все это давало ему преимущество и выгодно отличало его гостиницу от остальных.
На Аденском полуострове были цистерны и три источника, которые обеспечивали жителей водой. Конечно, этого было недостаточно, и Рави долго долбил скальные породы под своим домом, прежде чем нашел воду. Раньше ему приходилось ежедневно покупать несколько бурдюков с водой у водовозов, доставлявших воду с севера на ослах.
На первом этаже гостиницы находилась закусочная. Стены ее были сложены из камней, скрепленных раствором. Помещение достигало в высоту два человеческих роста. Потолок перекрывали мощные балки. На втором этаже находились спальные помещения. Здесь стены были сложены из глиняных кирпичей. Первый этаж украшали два ряда деревянных колонн с красивой резьбой; между ними душа подвергалась очищению, как пояснил Деметрию один испанский торговец, приехавший сюда издалека. С ним Деметрий познакомился, когда был здесь в прошлый раз. Справа от колонн располагались кухня и кладовые.
Прексасп сидел, прислонившись к колонне. В одной руке он держал большой глиняный сосуд, другой рукой делал странные движения. Перед ним стояла девушка, одна из штатных проституток Рави. Ей было около двадцати. Одетая в короткий хитон из светлого льна с широкой светло-розовой лентой на бедрах, она выглядела весьма привлекательно. Черты ее лица напоминали скорее изображения персидских княгинь, чем арабских гетер.
— Она моя землячка, — пояснил Прексасп. — С гор восточнее Вавилона.
Он скрестил пальцы правой руки, делая собеседнице какие-то знаки. Девушка улыбнулась и в ответ стала жестикулировать обеими руками.
— Она немая?
— Глухонемая, господин. И очень гибкая, как она утверждает. В качестве компенсации.
— Я не знал, что ты умеешь общаться с помощью пальцев.
Прексасп пожал плечами.
— По свету поездишь — всему научишься.
В этот момент из глубины задних покоев вынырнул Рави. Издав какие-то нечленораздельные звуки радости, он бросился в объятия Деметрия.
— Тысячу лет я был лишен возможности видеть тебя, — с чувством произнес Рави, когда они закончили обниматься. — Я уже думал, ты не приедешь до того, как я брошу свое ремесло.
Деметрий взглянул в лицо индийца.
— Ты постарел, как и все мы, — грустно сказал он. — И выглядишь хуже.
— Как и все мы, — повторил индиец.
— Не похоже, чтобы ты шутил. Что это значит: «…до того как я брошу свое ремесло»?