ее душе.
В эту ночь Питер не сомкнул глаз. Джанин тоже почти не спала. Но когда горничная рано утром принесла ей чай, у нее в руках был огромный букет прекрасных, только что срезанных алых роз с каплями росы на лепестках. Вместе с букетом Джанин получила короткую записку в запечатанном конверте:
«Прости меня за вчерашнюю ночь. Это произошло потому, что я люблю тебя. Я никогда к тебе не прикоснусь, если только ты не придешь ко мне по доброй воле. Я люблю тебя. Питер».
Джанин прижала к лицу алые розы, и ее щеки запылали, сравнявшись в цвете с лепестками садовых красавиц. Она взглянула на горничную:
— Где месье?
Горничная сообщила, что месье ушел рано, взяв купальные полотенца.
«Он пошел купаться, — подумала Джанин, — когда вернется, я скажу, что мне нечего прощать. Я все понимаю. И сама испытала такое… если бы он остался, мы по-настоящему стали бы мужем и женой. И я была бы счастлива».
Она приняла ванну, надела свое самое красивое платье и спустилась в гостиную, чтобы дождаться Питера.
Джанин смотрела, как он входит в отель, и ощутила какой-то странный жар. Причиной было чувство восхищения и гордости этим человеком. Загорелое лицо, испытавшее солнце и ветер, глаза, синие, как Средиземное море, Питер словно лучился энергией и здоровьем. Это ее муж — красивый, сильный мужчина, почти такой же светловолосый, как она. Его тело после купания еще было влажным и блестело от морской воды, от него исходили уверенность и спокойствие.
На миг он остановился рядом с ней:
— Ты получила мои цветы?
— Да. — Его удивили мягкость и дружелюбие в ее ирландских глазах. Он боялся, что Джанин будет сердиться. — Спасибо, — мягко добавила она.
— Ты меня простила?
Джанин внезапно охватило столь характерное для слабой половины человечества вечное желание флиртовать и кокетничать с возлюбленным.
— Когда оденешься, спустись ко мне, и я тебе отвечу, — лукаво поведя глазками, сказала она.
Его взгляд упал на ее изогнутые в улыбке губы, Внезапно Питер побледнел.
— Джан! — только и нашелся сказать он.
А девушка отвернулась, красная, как роза. Питер побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. В его сердце проснулась надежда.
Джанин вышла на террасу «Этуаль», твердя про себя: «Когда он придет сюда снова… я скажу ему, что буду его женой… по-настоящему… и что я люблю его».
Она замерла на месте. Ее очаровательный румянец сменился бледностью. У нее на пути стоял изящный молодой человек в белых фланелевых брюках. Никко.
Она бы прошла мимо, но Никко схватил девушку за руку:
— Джан… я должен поговорить с тобой.
— Нам нечего сказать друг другу.
— Говорю, мы должны встретиться, — повторил он. — Идем погуляем в саду.
— Нет…
— Да, ты должна, Джанин. Я попал в чертовски неприятную ситуацию.
Теперь она заметила, что его лицо бледнее обычного, оттого темные глаза казались ярче. Он явно был в смятении, если не в тревоге.
— В чем дело? — недовольно спросила Джанин. — Что произошло?
— Я попал в ужасную ситуацию. Из-за денег.
Она уставилась на него:
— С какой стати меня должны волновать твои финансовые проблемы?
— Моя дорогая Джан… какая перемена! Когда-то тебя волновали все мои проблемы.
Она покраснела, но гордо подняла белокурую головку:
— Сожалею, Никко. Но все изменилось. Я жена Питера Уиллингтона, У нас с тобой нет ничего общего.
На секунду отставной возлюбленный замолчал и только гневно взглянул на нее.
Дела Никко были плохи. Рано утром он встретился с Клэр. Ему пришлось пережить ужасное потрясение. Но первой это потрясение испытала она, распечатав письмо от своих поверенных в Англии. В послании сообщалось, что Клэр потеряла все свои деньги. Большая их часть была в австралийских инвестициях. Произошел ужасный экономический спад… паника. Стоимость принадлежащих ей облигаций и акций упала. Продажи ее имущества едва хватит заплатить долги. Неудивительно — ведь она была расточительна, да и Деррик умер по уши в долгах. Другими словами, Клэр Уиллингтон разорена. Вне себя от гнева и горя, женщина рыдала в объятиях Никко.
— Ты меня не покинешь… поклянись, что ты меня не покинешь, — умоляла она его.
Никко же пребывал в гневе. Он уверился, что его ждет роскошная, спокойная жизнь после женитьбы на Клэр. Половина очарования миссис Уиллингтон была для Никко в ее богатстве. Нищая же Клэр и наполовину не казалась такой соблазнительной. Он не решился сказать ей это. Он ее поцеловал, утешил и подтвердил, что будет верным, что они найдут выход. Но у Никко хватало своих проблем. Когда он завел роман с Клэр, то начал швыряться деньгами направо и налево. Покупал дюжинами новые костюмы, шелковое белье, шляпы, разные новые запонки — словом, вещи, которых требовала его утонченно-расточительная натура. К тому же он уволился из «Этуаль». Там сейчас нанимали нового танцовщика для показательных выступлений. Никко не только залез в долги, но и потерял работу.
— Послушай, Джанин, — жалобно заныл Никко. — Ты меня любила. Ведь ты не захочешь видеть мое разорение… банкротство?
— Ты хочешь сказать, что залез в долги и тебе нужны деньги?
— Да, — просто сказал он.
Джанин смотрела на него и молчала. Она поняла, как сильно презирает бывшего партнера.
— После того, как ты со мной обошелся… как ты смеешь приходить и плакаться, что тебе нужны деньги? — негодующе воскликнула девушка. — Во-первых, у меня нет денег и…
— Но они есть у твоего мужа, — перебил Никко.
Джанин залилась румянцем.
— Ты предлагаешь мне просить моего мужа дать деньги для тебя?
— Послушай, Джанин. — Никко прищурился и тяжело дышал. — Я попал в беду… в чертовски большую беду. И ты должна мне помочь.
— Иди к миссис Уиллингтон.
— Клэр не может мне помочь.
— Почему?
— Это мое личное дело. Она помочь не может. Но ты можешь. И должна.
— Ты сошел с ума? Знаешь, что у меня нет ни гроша.
— Но деньги есть у Питера Уиллингтона. А мне придется гнить во французской тюрьме… а ты знаешь, на что похожи французские тюрьмы… если не найду на этой неделе тысячу фунтов.
— Тысячу?
— Да. Я должен целую тысячу. Джанин… ты должна попросить мужа дать ее тебе.
— Ты действительно не в себе, Никко. Как будто Питер станет платить твои долги. Он тебя ненавидит!
Никко нехорошо засмеялся:
— Он меня ненавидит, вот как? Что ж, он влюблен в тебя. Он даст тебе тысячу для тебя самой.
— Нет. Никогда. Я никогда об этом не попрошу.
— Тебе теперь на меня наплевать?
— Думаю, да.
— Может, ты в него влюбилась?
— Может быть, — гордо сказала она.
Никко снова засмеялся:
— А мистер Питер знает, что до него ты была замужем за мной… даже если наш брак не был законным?
У Джанин изменился цвет лица.
— Я не хочу, чтобы он знал. Не было необходимости ему рассказывать. Ведь как ты правильно заметил, наш брак не был законным и мы никогда не были женаты на самом деле, — сказала она со все возрастающим беспокойством.
— А если ему скажут, что мы провели нашу… э… брачную ночь вместе?
Она посмотрела на него испуганно, ошеломленно:
— Но это неправда!
— Конечно неправда. Но какой мужчина поверит, что я не провел с тобой ту ночь… когда считал тебя своей женой?
У Джанин так заколотилось сердце, что она почувствовала боль.
— Никко… ты не можешь говорить это всерьез. Ты знаешь, что мы никогда не были… на самом деле женаты… никогда…
— Но Питер Уиллингтон, если он влюблен в тебя, этому не поверит. Он знал, как ты по мне с ума сходила.
— Ах ты, мерзавец!
— Сожалею, но я должен выбраться из неприятной для меня ситуации.
— Другими словами… ты пытаешься меня шантажировать.
Никко пожал плечами:
— Называй как тебе нравится. Дай мне тысячу фунтов наличными… их ты легко сможешь получить от Уиллингтона. Если он в тебя влюблен. Скажи, что хочешь купить драгоценности, одежду или что-нибудь еще. Или я пойду к нему и расскажу веселенькую историю о нашем браке и… э… о печальной ошибке, которая за этим последовала.
— Я скажу ему правду… — задыхаясь, произнесла Джанин.
— Но ты не можешь доказать, что не провела со мной брачную ночь… не забывай об этом, — парировал Никко.
Она бросилась в «Этуаль»… белая как мел… с испуганными глазами. Потому что знала — это правда. Она не может ничего доказать. Питер мог выяснить у регистратора в Монте-Карло, что Никко брал лицензию и что в горной часовне ее обвенчал безумный старый священник. И с какой стати ему верить, что Джанин не провела эту ночь с Никко… когда она сама призналась, что увлечена своим партнером. Она любила Питера… теперь… и хотела, чтобы у них все было хорошо. И не могла рисковать. Ведь иначе можно потерять его. Это было бы невыносимо. «Я все расскажу Питеру», — думала Джанин.
Несколько минут спустя Джанин сидела одна в гостиной своего номера люкс. Из своей туалетной комнаты вышел Питер. После купания супруг выглядел необыкновенно привлекательно. Он страстно и с восхищением смотрел на свою молодую жену. Какая она красивая! Прекрасна, как лилия, в шелковом теннисном платье цвета слоновой кости и маленьком шелковом жакете без рукавов, над кармашком которого алым шелком вышиты ее инициалы. Немного алого цвета в тон ее великолепным алым губам. Он подошел прямо к Джанин:
— Джан… дорогая моя… ты простила меня… за прошлую ночь? Я так боюсь, что причинил тебе боль… обидел тебя и недостоин прощения.
Секунду она молчала. Потом подняла на него глаза. У нее закружилась голова, когда она увидела в его глазах страстную тоску. Предательская дрожь желания пробежала по телу, у нее перехватило дыхание… Сегодня утром она уверилась, что любит Питера. Ей вновь безумно захотелось почувствовать те яростные, безжалостные поцелуи, что он дарил ей ночью… более того… она мечтала полностью уступить его любви. Но прежде Джанин хотела рассказать о своей неудачной свадьбе с Никко. Но не смела. Питер мог ее заподозрить, мог поверить словам Никко и никогда не простил бы за то, что она вышла за него, скрыв правду. И она никогда не испытает восторга его любви.