Нерон женится на Октавии, Агриппина же хлопочет о том, дабы Клавдий его усыновил. В этом ей помогает Паллант, с которым – для упрочение делового союза – императрица вступает в интимную связь.
Одновременно с этим она расправляется с теми, кто, по ее мнению, может составить ей конкуренцию в глазах Клавдия: Лоллия по ложному обвинению высылается из Италии, ее имущество большей частью конфискуется, к ней же самой Агриппина присылает трибуна, вынуждающего несчастную к самоубийству.
Кроме бывших претенденток на замужество с Клавдием, страдают и новые лица: патрицию Кальпурнию император в случайном разговоре назвал красавицей – и Агриппина тут же добивается осуждения потенциальной соперницы.
Шаг за шагом Агриппина шла к верховной власти – ей было мало, что она управляет мужем из-за кулис, и это не является секретом в Вечном городе. Она стремилась к большему.
Нерон. Древнеримская скульптура
Клавдий усыновляет Нерона со старшинством по отношению к своему родному сыну Британику. Она добивается того, что на двадцатом году жизни Нерон становится консулом и начинает появляться – в отличие от сводного брата – в одежде триумфатора: дабы народ заранее привыкал к блеску будущего государя. И – не сомневался, кто будет им.
Она добивается отстранения от командования преторианцами командиров, которые, как она считает, могут быть преданы детям Мессалины, ибо назначены по ее милости. Преторианские когорты отныне подчиняются Афранию Бурру, верному человеку самой Агриппины.
Она въезжает в Капитолий на колеснице, что с древности являлось привилегией лишь жрецов. Рядом с Клавдием она появляется перед строем войск, что также нарушает обычаи, но подчеркивает ее власть, которую она – воистине! – во всем делит с супругом. Власть, которую добыли ее предки, ибо она – дочь императора, сестра другого императора, жена нынешнего и мать грядущего владык.
Мысли ее обращены в будущее – на Нерона, которым она надеется управлять еще более успешно, чем Клавдием. И поэтому она не терпит соперничества и здесь. Особенно – здесь. Сестра ее первого мужа, тетка Нерона, воспитавшая его, Лепида борется с ней за влияние на будущего повелителя. Агриппина действует суровостью и непреклонностью: мечтая о верховной власти для сына, она не желает терпеть его властвования. Лепида же завлекает юношу ласками и щедростью.
Но ласки – оружие слабости. Агриппина побеждает: Лепида обвинена в колдовстве и осуждена на смерть. Ее пытается защитить Нарцисс, чувствующий, чем для него кончится воцарение Нерона. Но здесь он бессилен – и вынужден уехать из Рима и отойти от дел.
Он проиграл свою партию – у Агриппины были развязаны руки: влияние самого фактически сильного временщика закончилось.
Незадолго до этого у него с Агриппиной произошла открытая стычка на глазах Клавдия. Она обвиняла его в алчности и воровстве, он же ее, как деликатно выражается Тацит, «в женских слабостях и излишних надеждах».
Теперь Нарцисса прогнали – формально Агриппина могла торжествовать. Но кое-что из слов отпущенника зацепилось за сердце Клавдия: он начал более трезвыми глазами посматривать на свою половину, постепенно прозревая. Хотя внешне он не противоречил жене – так он осудил с ее подачи проконсула Африки Статилия Тавра, чьи сады и сокровища не давали покоя Агриппине. Но все равно холодок в отношениях становился заметен, ибо многие повторяли слова Нарцисса, что Агриппина «для верховной власти жертвует приличиями, стыдом, телом и всем вообще».
И однажды слово было произнесено: в ответ на похвальные слова отпущенников о правильности обвинительного приговора, вынесенного им женщине за измену мужу, подвыпивший Клавдий громко сказал:
– И мне выпала судьба: иметь жен, отличающихся наглым развратом, и потом казнить их!
Таким образом, с годами его взгляды претерпели значительные изменения: если Мессалине он прощал измены и предпринял меры лишь тогда, когда ощутил угрозы не своей чести, а власти, то теперь все было наоборот. Ничего не поделаешь – возраст. Старый, что малый – дитя.
Повстречав затем Британика, обнял его и пожелал ему вырасти, дабы выслушать отчет отца-императора обо всех поступках, кои довелось ему совершить в жизни. Под конец он громко прокричал вслед уходящему сыну по-гречески:
– Кто ранил – тот и вылечит! – ясно давая ему понять, что, обидев Британика усыновлением Нерона, он намерен сам исправить свою ошибку.
Вскоре он пожелал надеть на несовершеннолетнего еще Британика тогу, прибавив при этом:
– Пусть наконец у римского народа будет настоящий государь!
Об этом он составил и духовное завещание, но магистраты не успели приложить к нему свои печати: Агриппина отравила Клавдия, отравила его любимым блюдом – белыми грибами, о которых в дальнейшем Нерон с глумливой усмешкой, намекая на это событие, будет отзываться, как о пище богов, ибо Клавдия объявили богом.
Агриппина задержала Британика во дворце, а Бурр вывел Нерона к своим преторианцам, которые и объявили его императором. Завещание Клавдия – дабы не смущать умы простого народа – вообще не читали.
Наступило, как казалось Агриппине, ее царство. Она убирает проконсула Азии Юния Силана, ибо в народе начали раздаваться голоса, предпочитавшие его – опытного воина и правителя, также потомка Октавиана Августа – только что вышедшему из детства Нерону, преступлением занявшему трон. Затем приходит через Нарцисса.
У нее были и еще кандидатуры на расправу, но воспротивились Бурр и воспитатель Нерона Сенека, начавшие борьбу за влияние на императора и постоянно объяснявшие наследнику всю недопустимость женского вмешательства в таинство верховного управления Римом. Им помогало и то, что Агриппина по-прежнему продолжала опираться на своего старинного соратника и любовника Палланта. Этот же, несмотря на весь свой изощренный в придворных тайных баталиях ум, имел неосторожность забыться, постоянно демонстрируя свои незаменимость и влияние всем и каждому. Включая и Нерона. Верховная власть не поощряет подобную фамильярность, и император начал ощущать к наглому выскочке стойкую неприязнь, частично переносимую и на мать. Частично же она и сама отвращала молодого повелителя от себя – отвращала тем, что ясно показывала сыну место, отводимое ему в ее планах.
Неприязнь росла, равно с внешними почестями, которые ей воздавали. В первый день своего царствования он дает начальнику дворцового караула пароль: «Лучшая из матерей». Ей предоставляется полное управление частными и государственными делами. Она присутствует при явлениях Нерона сенату, находясь за покрытыми дверьми позади трона и внимательно слушая, не ошибется ли ее сын, не скажет ли чего такого, что идет вразрез с ее планами. Но когда она захочет при приеме армянского посольства сесть рядом с императором на возвышении на глазах у всех – Сенека среди всей толпы, объятой страхом, один даст ему дельный совет, и Нерон не замедлит им воспользоваться: он кинется навстречу матери, оказывая почтительное уважение и предупреждая унижение своей власти.
В это время происходит событие, которое окончательно отвратило Нерона от покорности матери: он влюбился. Его избранницей стала отпущенница Акте. И не просто любовницей – простолюдинкой или рабыней, помогающей повзрослеть подрастающему знатному подростку – зачастую с ведома и одобрения родителей – а возлюбленной, с которой его связывало тщательно скрываемое чувство. Хранить тайну ему помогал старинный приятель – Оттон, вместе с которым юный правитель, переодевшись, бродил по улицам ночного Рима в жадных поисках приключений.
И, действительно, весьма продолжительное время мать ничего не знала об увлечении сына, когда же узнала – ее уговоры успеха не имели, а лишь в значительной мере усилили неприязнь юноши, которого пытались тем самым лишить сразу и любовницы, и любимой игрушки.
Понимая, что с потерей влияния на сына она теряет все, Агриппина круто переменила тактику – явив лицо безграничной ласковости и щедрости, покорности прихотям молодого императора и даже явного угодничества: она оправдывает в Нероне все, передает ему свои богатства, почти равные императорским, и в конце концов, веря в свою красоту и женскую неотразимость, предлагает сыну себя в наложницы.
Однако подобное самопожертвование не заставило смягчиться ни сердце Нерона, ни сердца его ближайшего окружения. Сподвижники, соратники и собутыльники в один голос предостерегали своего коронованного друга:
– Остерегайся коварства женщины, всегда жестокосердой, а на этот раз и лживой.
Лживой, естественно, не в своих предложениях, а в причинах оных, ибо никто не сомневался из знающих Агриппину, что она готова выполнить обещанное. Все знали, что ради верховной власти она всегда была готова на все: вспоминали ее связь из-за этого еще в отрочестве с Лепидом, Паллант был перед глазами все время, а барельефы и статуи бога Клавдия были видны по всем углам.
Нерон посылает ей драгоценные уборы и украшения – подарки различных народов ему, как владыке Рима, предлагая первой отобрать понравившееся, но Агриппина, закусив удила, во всеуслышанье ответствует:
– Не этим должно показывать мне внимание, когда я отстранена от всего прочего, и сын мой делит со мной то, что все имеет по моей милости.
Тут же находятся доброхоты, доносящие о сих словах Нерону. В ответ на это он выбивает опору из-под ног матери – удаляет Паллента, насмешливо бросив вслед этому человеку, еще Клавдием поставленного на должность некоего распорядителя государства:
– Идет Паллант отрекаться от клятвы.
Через несколько лет – в 62 году – Паллант будет отравлен по приказу Нерона.
Пока же император задумывает отравление иного человека: Агриппина, выведенная из себя тем, что ее покорность равно антипатична сыну, как и ее строгость, решает перейти к угрозам и напоминает сыну, что в их семействе есть еще один человек, могущий облачиться в пурпур – Британик. Он, напоминает мать сыну, законный наследник и ему не нужно будет прибегать к преступлениям, как Нерону, дабы занять престол.