Приобретаемые таким путем богатства, действительно, сыплются как из рога изобилия. Роскошь требует денег. И Феодора любила их еще с раннего детства, хотя и не могла тогда удовлетворить свою страсть к ним. После же знакомства с Юстинианом все изменилось – отныне она могла иметь желаемое. И это желаемое рьяно ей приобреталось. Уже к моменту брака с Юстинианом богатства, доставшиеся ей, были очень велики. В дальнейшем ее владения, как Августы, освобождаются от всех налогов и повинностей. Она вмешивалась в торговлю шелком, видя в продаже этого столь высокоценимого и дорогого товара возможность для приобретения значительных сумм, налагает штрафы на купцов.
Наличие значительного частного богатства Феодоры и, следовательно, большого количества материально зависимых от нее лиц способствовало росту ее могущества. Ибо с момента воцарения богатство не было целью, но лишь средством. Этими же средствами были конфискации по опале, подорожные завещания, фальшивые дарственные, которые подводили итог многим частным состояниям.
Этой же цели – власти – служили и перманентные ротации чиновничества, вынужденного давать при своем назначении подарки в государственную казну, а иногда – и отдельно императрице, ибо все знали, что, заняв какой-нибудь пост в обход Феодоры, очень легко расстаться и с ним, и с головой. Плюс быстрая сменяемость чиновничества имела и еще одну положительную сторону – они не успевали в полной мере осмотреться и в полной мере использовать свое положение для личного обогащения. Кроме этого, она хотела управлять государством по своему желанию, для чего ей были нужны исполнительные и преданные кадры. Преданные лично ей.
Слепо следовавшие ее воле всегда могли рассчитывать на ее покровительство, поддержку и защиту. Нарушившие ее по нерадению или сознательно знакомились в свою очередь с ее всесокрушающим гневом, с ее злопамятностью, мстительностью и изобретательной жестокостью. У нее везде были свои шпионы, она знала обо всем, что происходит во всей империи, и горе было тому, кто возвысил голос против Феодоры, кто делом или намеком попытался воспротивиться ей.
Она никогда не преследовала никого ни с чьей подачи, но лишь исходя из собственных побуждений и по своей инициативе. Если она решала, что некто достоин гибели – человек умирал, и ничье ходатайство не в силах было отклонить ее волю. В этом был ее характер. Но был и простой психологический расчет: убедившись неоднократно в ее непреклонности, мало кто рисковал вставать на ее пути. Даже смерть не избавляла провинившегося от целительного забвения, ибо ее гнев переходил на его потомков. И уже даже когда сама она была смертельно больна, и тогда никто не мог добиться у нее милости для того, кого она осуждала окончательно и бесповоротно.
Ее жертвы наказывались публичными порками и пытками, их ссылали в отдаленные провинции и насильно постригали в монахи. Их казнили – согласно законам того не слишком либерального времени. Но едва ли не самый большой ужас навевали ее тайные подземные тюрьмы, в которых человек бесследно пропадал. Иногда на годы, иногда навсегда.
Мастер интриги, Феодора иногда позволяла себе для разнообразия провести против своей жертвы формальный судебный процесс, где приговор был известен заранее, ибо выносился по ее указке. Но иногда ей было лень соблюдать подобную проформу, и дело решалось, к ее удовольствию, безо всяких проволочек – одним мановением венценосного пальчика или единым движением несравненных бровей. Так, один знатный юноша Бассиан как-то по глупости публично сострил в отношении Феодоры и ее прошлого. Фискалы донесли императрице о неудачной хохме, а тем временем опомнившийся шутник укрылся в храме Святой Софии, наивно думая найти там убежище. Однако Феодора посчитала, что осмелившийся шутить над ней нигде не смеет укрыться от ее гнева.
Юноша был обвинен в педерастии, вытащен из храма и подвергнут публичному бичеванию. Народ роптал и молил о пощаде императрицу, но та была глуха – Бассиану отрубили детородные части, и он истек кровью. Это были последние шутки о Феодоре, которые были услышаны в империи.
Но еще более чем собственное самолюбие оберегала Феодора свою власть. Ее старый грех – мальчик Иоанн вырос, и его отец перед смертью открыл ему тайну его рождения. Восемнадцатилетний юноша, полный радужных надежд, осмелился прибыть в Константинополь и явиться пред очи своей матери. Та была смущена возможными предстоящими объяснениями с мужем и поэтому пошла в данном необычном случае по привычному пути решения вопросов о судьбе неугодных ей лиц. Иоанн был арестован и исчез в одной из тайных тюрем своей матери. Исчез навсегда. И единственное, на что надеялись посвященные в эту тайну, что Феодора распорядилась, не обрекая на муки, убить его сразу.
Так же решительно она распорядилась и судьбой еще одного близкого ей человека – юного варвара Ареобинда, своего возлюбленного, которому она доверила быть хранителем своих драгоценностей. Когда об их отношениях поползли слухи, она приказала жестоко выпороть его плетьми, о чем все узнали, после чего он, как и другие, исчез в ее подземной тюрьме. Ибо она, раз попробовав власти, ценила ее превыше всего (что, кстати, доказала во время «Ники») и не желала рисковать всем из-за пустяков. К тому же объевшись сим деликатесом в юности, она в зрелом возрасте относилась к нему весьма спокойно.
Ей больше нравилось могущество Августы, позволявшее удовлетворять все, что раньше только подспудно мерещилось. Но и сейчас, на этой одинокой вершине, она для себя разрешала периодически вспоминать о прошлом – остальным о сем лучше было забыть самим раз и навсегда. Она помнила, что она актриса, и именно артистизм она вносила во все элементы этикета, в свои парадные выходы и олимпийское спокойствие чела. А иногда в ней просыпалась та остроумная девчонка, которая была любимицей всей столицы. Но если раньше она на подобных представлениях в основном получала пощечины, то теперь она их раздавала. И, будучи императрицей, разумеется, лишь морально – для всего остального у нее были слуги. Так, однажды один старый патриций выпросил у нее аудиенцию.
Феодора, зная, что старик задолжал большую сумму одному из ее слуг и теперь будет просить у нее денег, решила по этому случаю повеселиться. Она собрала вокруг себя евнухов и служанок и распорядилась ввести старика. Тот, едва войдя, весь в слезах, упал к ее ногам и начал покрывать их поцелуями. Феодора, не препятствуя ему в этом, а даже помогая – дабы старому человеку не надо было далеко тянуться, внимательно и серьезно внимала его речи:
– Бедность, ваше величество, – худшее несчастье для патриция. Бедный человек простого сословия пользуется всеобщим участием, для аристократа же нищета – источник всевозможных насмешек и издевательств. Обедневший патриций, которому нечем заплатить своих долгов, стыдится такого признания, да и трудно уверять ему кого-либо, что человек в его положении может дойти до нищеты: его ждет бесчестье. Итак, ваше величество, у меня есть и должники и кредиторы. Но я не могу из уважения к своему сану продать с молотка имущество своих должников, а мои кредиторы, не принадлежащие к патрициям, отказываются ждать. Я нахожусь таким образом в очень затруднительном положении и умоляю вас прийти ко мне на помощь и избавить меня от моих страданий.
Когда он закончил, Феодора самым ласковым голосом и самым сострадательным тоном произнесла:
– Мой милый патриций…
А ее окружение хором подхватило:
– …вы страдаете ужасной грыжей!
И так несколько раз – до тех пор пока старик, все не поняв, не удалился. А Феодора ласково смотрела вслед человеку, занимавшему высшие государственные посты в те годы, когда она таскала за своей сестрой Комито ее сиденье.
Императрица была спокойна ныне и за свою судьбу, и за судьбу сестры, ибо выдала Комито за военачальника Ситтаса, друга детства Юстиниана и его любимого советника. Не волновалась она и о других своих родственниках – о всех она позаботилась достаточно щедро: ее внук Афанасий – сын ее единственной известной Юстиниану дочери (да и, вообще, единственного ее ребенка, ибо Иоанна уже не было в живых) делал блестящую карьеру и получил от любящей бабки несметные богатства; племянницу Софью она выдала за племянника мужа – Юстина, который после смерти Юстиниана вместе с Софьей правил Византией; ее дядя Феодор получил титул патриция и место главы сената. Да и всей остальной родне было грех на нее жаловаться. Равно, как и друзьям. Взять хотя бы ту же Антонину, или ту самую Македонию, которой Феодора была обязана всем. И поныне бывшая танцовщица жила в Антиохии, где ее слово было законом для всех, включая префекта провинции.
Она торопилась облагодетельствовать всех тех, кто был ей дорог, ибо чувствовала, что срок ее жизни истекает – она уже давно была тяжело больна. Ее смерть последовала 29 июня 548 года. Феодора умерла от рака. Юстиниан был безутешен. Любя супругу, он в своей политике и симпатиях следовал той линии, которой придерживалась Феодора. И годы спустя, произнося торжественные обещания, он клялся именем Феодоры. И так продолжалось до дня его смерти – целых семнадцать лет…
Начиная со времени разделения Римской империи на Западную и Восточную, в Византии происходит постепенно изменение римских традиций. Это изменение затрагивало все сферы жизни.
Так, рабы в Византии использовались не так, как в Западной Римской империи. На Востоке рабу предоставляли участок земли или целую мастерскую, что заставляло раба трудиться с большой самоотдачей.
Уже в IV–VI вв. крупные изменения произошли и в армии. Так, вместо рекрутов с земледельцев стали собирать денежные взносы. Все большее значение приобретали наемники из различных варварских племен. Но, в отличие от Западной Римской империи, где армия в конце концов стала почти полностью состоять из варваров, в Византии значительную часть армии и флота составляли рекруты из местного свободного населения.
Законы Юстиниана закрепили сложившиеся изменения. В едином государстве все стали подчиняться единому закону.