Женщина попыталась вытолкать меня из дверей одной рукой, а другой, в которой находился вонючий пакет, принялась жать на кнопку закрытия дверей. Я не стал использовать свое физическое превосходство, ведь тогда бы она наверняка переполошила весь подъезд своими криками, так что я просто кольнул женщину маленьким остриём Силы под ребра.
Ей оказалось достаточно даже такого крошечного объема энергии, и тетка, с тихим сипом выпуская воздух из груди, начала оседать на пол. Съехав на враз ослабевших ногах по стенке, она уставилась расфокусированным взглядом куда-то мне под ноги, не в силах пошевелить даже глазными яблоками. В ней еще теплилась искорка жизни, но вряд ли ей мог сейчас кто-нибудь помочь. Если только этажом ниже не дежурила бригада квалифицированных медиков с дорогостоящим оборудованием…
Наконец ее нижняя челюсть безвольно упала, обнажая неровный ряд нижних зубов со следами затвердевшего желтого налёта, и от умершего биологической смертью тела хлынула Тьма.
Поглотив всю энергию, что излилась из трупа, я, безразлично глядя на тело, выпустил немного Силы, заставляя мертвеца подняться. Быстро коснувшись её воспоминаний и выяснив, что никакого мужа у нее нет и в помине, я, не желая более находиться в ее голове, приказал новообращенной марионетке возвращаться домой и сидеть там, пока она мне не понадобится. Мертвая женщина послушно поднялась с пола, нажала кнопку пятого этажа, и поехала обратно к себе в квартиру, чтобы затаиться там.
Стоя на лестничной клетке и слушая шорох тросов удаляющейся лифтовой кабины, я снова начал копаться в себе. У меня возникло ощущение неправильности происходящего, предчувствие совершения очередной ошибки. Поступил ли я слишком жестоко, убив склочную соседку? Может быть, но ведь ее брошенная невзначай угроза действительно могла обернуться для меня лишней головной болью.
Вроде поступил я вполне логично, так почему же червячок сомнений надоедливо вгрызается мне в мозг? Может, дело не в том, как я поступил, а в том, что я должен был при этом чувствовать? Может, какая-то моя часть ожидает от меня совсем иных действий? Может быть, я должен сейчас сожалеть о содеянном? Но с другой стороны, разве я когда-нибудь сожалел об убитых? Да, поначалу мне снились кошмары, меня преследовали видения посмертных гримас и крови, я вскакивал в холодном поту, я прокручивал все эти сцены в голове раз за разом, будто видео на перемотке. Но я не сожалел. Я знал, что не мог поступить иначе, потому что тогда бы на чашу весов упала бы уже моя собственная жизнь.
Ну, в таком случае, в чем же дело сейчас? Проклятье! Надеюсь, я не свихнусь с такими размышлениями окончательно…
— Николай Илларионович, — зазвучал в динамике телефона приятный голос секретарши, — к вам посетитель, очень желает с вами поговорить.
— Катерина, — устало выдохнул вымотанный Полукар, — ты же моё расписание лучше меня знаешь. Вот сама скажи, есть у меня время на него?
— Я вас понимаю, — не оценила собеседница на другом конце провода сарказма, — но встречи с вами добивается не простой человек, а Тугай Сафаров. Я не могу просто так взять и отправить его. Я боюсь, что он… этого не поймет.
— Сафаров? — Хозяин кабинета в задумчивости постучал пальцами по столешнице, пытаясь припомнить, где он слышал эту фамилию. — Это не тот, который магнат нефтяной?
— Все верно, Николай Илларионович, — подтвердила секретарша, — это именно тот Сафаров.
— И что ему понадобилось?
— Он не говорит, но утверждает, что вас это определенно заинтересует.
— Хорошо, — решился наконец Полукар после десятисекундного молчания, — впускай его, но предупреди, что уделить я ему могу не больше пяти минут. Если его устраивает, то пусть заходит.
— Я поняла, всё передам.
Секретарь положила трубку, и Николай вернулся к чтению очередного документа. Пока посетитель дойдет до него, он успеет пробежать взглядом еще по парочке страниц. В сутках, знаете ли, слишком мало часов, чтобы тратить их на пустое ожидание.
В дверь деликатно постучали, и Полукар тактично отодвинул от себя стопку бумаг, ведь принимать посетителя, занимаясь попутно какими-то иными делами, являлось верхом бестактности и неприличия. В кабинет первой вошла секретарша, а за ней, преувеличенно официально выдерживая дистанцию, важно прошествовал высокий гладковыбритый мужчина явно восточной внешности. Приветственно кивнув ему, но не предлагая пожать рук, Николай пригласил его присаживаться, указав на глубокое кресло.
— Спасибо, — без малейшего акцента поблагодарил гость, и с царственным достоинством расположился в предложенном ему месте. — Меня предупредили, что вы готовы уделить мне лишь пять минут, поэтому, я перейду сразу к делу, вы не возражаете?
Дождавшись утвердительного наклона головы, Сафаров продемонстрировал поразительное умение заинтересовать собеседника с первой же фразы, и Полукар с непонятным ему разочарованием понял, что пяти минутами дело ну никак не обойдется.
— Я слышал, что вы очень интересовались Сергеем Секириным?
— Откуда вы слышали? — Подозрительно смерил взглядом Тугая хозяин кабинета. — Это не того рода информация, которая находится в открытом доступе.
— Прошу вас, не подумайте ничего дурного, я узнал об этом совершенно случайно. Так я прав?
— Возможно, — уклончиво ответил собеседник, не решаясь быть до конца откровенным с незнакомцем, — мы много кем интересовались в свете последних событий.
— Что ж, почту это за «Да», — невозмутимо пожал плечами азербайджанец. — Думаю, вам будет интересно узнать, что некоторое время назад, уже после смерти Секирина, ко мне пришел странный человек, который горячо убеждал меня в том, что он на самом деле жив.
Полукар безмолвно выдержал небольшую паузу, виртуозно вплетенную в разговор Сафаровым, ведь стоило ему сейчас проявить хоть каплю интереса, то гость бы понял, что хозяин кабинета заглотил наживку. Но Николай не был новичком в ведении переговоров, поэтому прекрасно знал, как себя нужно вести. Человек пришел и попросил внимания, так пусть этот человек и говорит.
— Вы знаете, я достаточно хорошо разбираюсь в людях, — продолжал Тугай, ни капли не изменившись в лице после того, как его маленькая уловка провалились, — чтобы уверенно заявить, что он был свято уверен в своей правоте, будто видел Секирина перед приходом в мой дом.
— А вам, простите, до Секирина какое дело? — Решился все-таки уточнить Николай, чтобы лучше понимать мотивы сидящего напротив него визитера.
— Я буду предельно откровенным, Николай Илларионович, — Сафаров прямо и даже будто бы слегка вызывающе посмотрел в глаза собеседнику, — я тоже разыскиваю Секирина. Я подозреваю его в похищении моего сына.
— Почему вы тогда пришли с этим не в полицию, а ко мне? — Приподнял бровь Полукар, выказывая недоумение.
— Оставим это пока за кадром, потому что отмеренные мне пять минут не бесконечны, — изысканно ушел от ответа иностранец, ткнув здешнему хозяину в им же и установленное ограничение. — Тот человек, который пришел ко мне, представился Далханом, но фамилию, к сожалению, он не посчитал нужным назвать. Помимо прочего, он говорил разные вещи, которые одновременно можно назвать и смелыми, и безрассудными.
— А побольше конкретики?
— Как скажете. Он предлагал мне голову Секирина.
В кабинете повисло тяжелое молчание, которое Полукар не сразу решился нарушить, понимая, что идет на поводу у гостя.
— И что было дальше?
— Ничего, — огорошил односложным ответом Тугай. — Он исчез после этого разговора, и больше я его не видел.
— Тогда простите, но смысл нашей беседы ускользает от меня.
Николай уже собирался было намекнуть магнату, что отмеренное на их встречу время вышло, и что тому пора покинуть этот гостеприимный кабинет, но азербайджанец, словно почуяв это, поспешил изложить окончание своей истории.
— Вижу, вы не совсем понимаете, к чему я клоню, но прошу меня за это простить. Всему виной моя непоследовательность. Дело в том, что этот Далхан собирался выманить Секирина с помощью Виктории Стрельцовой.
— М-м-м… боюсь, что я не имею понятия, кто это.
— Если опустить все прочие подробности, — терпеливо пояснил Сафаров менторским тоном, — то это женщина Сергея. И знаете, насколько я слышал, её недавно похищали. Готов побиться об заклад, что это было дело рук именно моего странного гостя.
— И вы это все рассказали для того чтобы… — Николай сделал приглашающий жест ладонью, прибегая к не самому утонченному приему. Теперь у Тугая уже не было выхода, кроме как прекратить ходить кругами и высказаться напрямую о своих намерениях.
— Чтобы навести вас на мысль, что Секирин жив. Я не знаю всех подробностей, но Виктория вернулась, пусть и несколько пострадавшая. А вот некто Далхан пропал бесследно, хотя при встрече он клятвенно обещал поделиться всем, что сможет узнать о медиуме. И я думаю, он просто не успел это сделать. Поэтому я и делаю вывод, что Секирин все-таки добрался до него раньше, жестоко наказав за подобное посягательство.
— Это все? — Не очень мягко уточнил Николай, внутренне надеясь, что Сафаров сейчас явит ему еще какой-нибудь любопытный факт, но тот лишь виновато развел руками.
— Боюсь, что да. Я понимаю, что это выглядит лишь как мои домыслы, но у вас, по крайней мере, проверить их истинность гораздо больше возможностей, чем у меня. — Сафаров поднял ладонь, видя, что Полукар хочет что-то сказать. — И я не жду от вас ничего взамен. Ни информации, ни уж тем более ответной услуги. Мне просто было необходимо с вами поделиться.
— В таком случае спасибо вам, я приму вашу информацию к сведению.
Да, просто к сведению. Никаких обещаний, никаких обязательств или, упаси господь, долгов вешать на себя Николай не собирался. Не того положения он человек, чтобы вот так легко разбрасываться словами. Сафаров, похоже, прекрасно его понял, но все же не выглядел хоть сколько-нибудь расстроенным или задетым. Напротив, магнат благодарно кивнул, будто именно такого ответа своим посещением и пытался добиться.