– Да ладно, – смеюсь я. – Ты сейчас разговариваешь с женщиной, у которой нет ни дома, ни карьеры, да и денег в обрез. Так что не надо тут про личные достижения!
Итан внимательно смотрит на меня.
– Ты же это не серьезно?
В другой ситуации я бы предпочла отшутиться. Но шутки забирают столько сил!
– Не знаю, – качаю я головой. – Вообще-то это правда.
Итан скептически смотрит на меня, но я решаюсь идти до конца.
– Даже не думала, что все обернется в итоге подобным образом. Когда я смотрю на кого-то вроде Габби или тебя, мне кажется, что я безнадежно отстала от жизни. Да ладно, не обращай внимания. – До меня вдруг доходит, что я сижу тут и жалуюсь на жизнь. – Просто хочется найти наконец город, в котором я смогу осесть навсегда.
– Лично я считаю, что тебе лучше жить здесь, в Лос-Анджелесе, – говорит Итан. Под его пристальным взглядом мне становится как-то не по себе.
– Ну что, пойдем? – спрашиваю я.
Итан кивает.
– Да, пора возвращаться.
Мы встаем и оказываемся лицом друг к другу. Я отворачиваюсь первой.
– Давно хотел спросить тебя, – начинает Итан. – Почему мы тогда расстались?
От неожиданности я замираю. Ну и вопрос!
– Что взять с подростков? Они только и делают, что расстаются.
Я смеюсь, но напряжение не спадает.
– Так-то оно так, – говорит Итан, – но был ли у нас для этого серьезный повод?
– Повод? – улыбаюсь я. – Когда доходит до разрыва, подросткам не нужен повод.
Итан смеется и пускается в обратный путь. Я спешу следом.
– Ты разбила мое сердце, – говорит он, продолжая улыбаться. – Ты хоть знаешь об этом?
– Ну уж нет! – заявляю я. – Это мне разбили сердце. Ты бросил меня и уехал в колледж.
Итан скептически качает головой.
– Что за чушь! Ты первая порвала со мной.
– Даже не пытайся переписать историю, – смеюсь я. – Сама я хотела только одного – быть рядом с тобой.
– Подумать только, – Итан шагает медленно, чуть сгорбившись, – женщина разбивает тебе сердце, а через десять лет вешает это преступление на тебя.
– Ладно-ладно, не будем спорить, – говорю я.
– Ну уж нет, – возражает Итан. – Могу доказать, что я прав.
– И как же это, позволь узнать?
Я застываю на месте, скрестив руки на груди.
Итан тоже останавливается.
– Крис Родригез, – торжественно заявляет он.
Парень, с которым я крутила роман после Итана.
– Ну и что это доказывает? – говорю я.
– Ты первой сделала шаг к разрыву. Я вернулся домой на Рождество, чтобы при встрече упасть к твоим ногам, а меня тут же оглушили новостью про Криса Родригеза.
Я недоверчиво качаю головой.
– Крис не значил ровным счетом ничего. Я успела порвать с ним к тому времени, когда ты вернулся домой на летние каникулы. Я думала, может за эти три месяца мы…
Теперь настала очередь Итана недоверчиво качать головой.
Я смеюсь, пытаясь спрятать замешательство.
– В любом случае, это уже не имело значения. Ведь на тот момент у тебя появилась Алисия.
– Только потому, что ты бросила меня ради Криса. Иначе я бы не стал встречаться с Алисией.
– Ты шутишь, – говорю я.
– В то время я этого не понимал. Мне казалось, я действительно люблю ее. Не так-то просто разобраться в своих чувствах, когда тебе всего девятнадцать.
– Может, ты и правда любил ее?
Итан качает головой.
– Она порвала со мной сразу после летних каникул. Сказала, ей нужен парень, для которого она станет единственной.
– В тебе она этого не нашла?
– Нет.
Мы молча смотрим друг на друга. Да и что тут скажешь?
– Получается, мы оба разбили друг другу сердце, – говорю я наконец.
– Тоже верно, – улыбается Итан.
Мы снова пускаемся в путь.
– Мы с Крисом даже не спали, – говорю я, останавливаясь на миг у светофора.
– Серьезно?
– Да, – киваю я.
– А почему? – спрашивает Итан.
Я вздыхаю, пытаясь подобрать нужные слова.
– Просто не могла переступить через себя, – говорю я наконец. – Трудно было допустить такую близость с кем-то, кроме тебя.
Только в двадцать один я решилась на секс с Дейвом, своим университетским бойфрендом. И то потому, что в противном случае меня сочли бы странной. Боюсь, со временем я утратила ощущение того, что секс – это нечто особенное. То, что связывает двух по-настоящему любящих людей.
– Уж ты-то точно не думал о воздержании, – не упускаю я возможности подколоть Итана.
Мне кажется или он действительно покраснел?
Итан ведет меня к дому на тихой, темной улочке.
– Тут ты меня поймала, – говорит он. – Стыдно признаться, но бывали времена, когда разрыв с любимой девушкой толкал меня в объятия других. Я знаю, что меня это не красит, зато я хотя бы не так остро чувствовал боль.
– Что есть, то есть, – киваю я.
Мы проходим в вестибюль и поднимаемся на второй этаж.
– Но это ничего не значило, – говорит Итан. – То, что я спал с Алисией, еще не значило, что ты мне безразлична. Я бросил бы все, чтобы быть с тобой. Если бы я только знал… ну, ты понимаешь.
– Да, – киваю я.
Итан открывает дверь и приглашает меня в квартиру. Это студия, но очень просторная. И очень уютная. Мне нравятся такие квартиры – опрятные, но не вылизанные до блеска. Мебель расставлена по местам, но кое-где заметна пыль. На кофейном столике – влажный след из-под чашки. Стены выкрашены в красивый голубовато-синий цвет. Напротив дивана – телевизор с огромным плоским экраном. На стенах полки, плотно заставленные книгами. Белье на постели сероватых, немарких тонов.
– Признаюсь, было трудно забыть тебя, – говорит Итан в продолжение нашей беседы.
– Правда? – откликаюсь я как можно беспечней. – Что же во мне было такого особенного?
Итан бросает ключи на столик.
– Три вещи, – говорит он.
Я выжидательно улыбаюсь.
– Во-первых, – загибает он палец, – ты всегда убирала волосы в пучок, совсем как сейчас. Но бывали моменты, когда ты распускала их, – он на мгновение умолкает. – Ты даже не представляешь, как мне нравилось смотреть на это. Тот волшебный миг, когда твои волосы падали вниз и рассыпались по плечам.
Руки у меня непроизвольно тянутся к пучку на голове.
– Ясно, – киваю я.
– Во-вторых, – продолжает он, – на вкус ты была как сахар и корица.
Я невольно улыбаюсь. Да уж, такое не придумаешь!
– Это из-за булочек с корицей.
– Наверное, – кивает Итан.
– Ну а что третье?
Я спрашиваю с некоторой опаской, как будто именно этот, неизвестный пока, факт должен пробудить в моей душе поток забытых чувств и эмоций. Тех давних ощущений, перед которыми ты совершенно бессилен.
– Ты пахла мандаринами, – говорит Итан.
– Апельсином с корицей, – поправляю я его.
– Точно, – кивает он. – От тебя всегда пахло апельсином с корицей.
Он наклоняется к моей шее.
– Тот же запах.
– А мне нравился твой запах, – говорю я, не двигаясь с места. – От тебя пахло «Тайдом».
– Мама пользовалась им при стирке, – улыбается Итан.
– Когда ты уехал, я нюхала твои старые футболки. Даже спала в них.
Итан внимательно слушает. Впитывает каждое мое слово. А затем подводит итог:
– Ты любила меня.
– Да. Я любила тебя до боли в груди.
Он наклоняется еще ближе.
– Я хочу поцеловать тебя.
У меня перехватывает дыхание.
– Ладно, – говорю я.
– Но я не хочу… мне бы не хотелось, чтобы это было чем-то мимолетным… на одну ночь.
– Я не знаю, что это, – говорю я ему, – но точно знаю, что не на одну ночь.
Улыбнувшись, Итан касается моих губ.
Поцелуй его поначалу легок и нежен, но уже через пару секунд мы тонем в желании. Губы Итана двигаются так же, как много лет назад, да и тело его ощущается совсем как тогда. Такое чувство, будто нам удалось повернуть время вспять.
Когда мы оказываемся наконец в его постели, кажется, будто мы вовсе не расставались. Не было нашей разлуки и его отъезда в университет. В моей жизни не было Криса Родригеза, а в жизни Итана Алисии Фостер. Меня не мучил холод Бостона и не томила жара Остина, не поливали дожди Портленда и Сиэтла. Да и Нью-Йорк со всеми его разочарованиями не сумел подпортить мне жизнь.
Похоже, мне удалось наконец-то принять правильное решение.
Три дня спустя
Я открываю глаза.
Голова у меня тяжелая. Мир вокруг будто подернут дымкой. Медленно, очень медленно возвращаюсь я к действительности.
Я лежу на больничной койке. Лежу вытянувшись, без движения. На меня смотрит светловолосая женщина лет сорока. На ней белый халат, в руках какая-то папка.
Похоже, раньше мы не встречались.
– Ханна? – произносит она. – Кивни, если слышишь. Не пытайся пока говорить. Просто кивни.
Я киваю. Даже это крохотное движение отзывается болью во всем теле.
– Ханна, меня зовут доктор Винтерс. Ты в больнице. Попала сюда после того, как тебя сбила машина.
Я снова киваю.
– Детали мы обсудим позже, а пока сосредоточимся на главном, хорошо?
Кивок. Что еще мне остается делать?
– Скажи, тебе сейчас очень больно? Оцени по шкале от одного до десяти, где десять – так плохо, что нельзя терпеть, а один – ни намека на боль.
Я пытаюсь заговорить, но она тут же останавливает меня.
– Покажи на пальцах. Не поднимай руки. Покажи, как есть.
Немного подумав, я поджимаю четыре пальца на левой руке.
– Шесть? – уточняет она. – Понятно.
Она записывает что-то в свою папку, после чего начинает колдовать у одного из аппаратов, который стоит рядом с кроватью.
– Понемногу мы сведем все к единице. – Она ободряюще улыбается мне. – Скоро ты сможешь двигать руками и телом. Да и говорить будет намного проще. Видишь ли, ты потеряла много крови… плюс многочисленные переломы. Так что с ходьбой поначалу будут проблемы. Придется как следует попрактиковаться, но со временем все наладится. Вот то, что тебе следует знать.
Я киваю. Боль ощущается уже не так сильно.