Первая женщина. Мой первый ребенок — слеп от рождения. Не знаю, за какой грех Бог так покарал меня. Здесь он управляется со скотиной. Ей нравится его голос. Животные жалеют его и дают больше молока, когда доит их именно он. Если деревня будет уничтожена, он станет бродягой, свалится в канаву и убьется.
Лейтенант. Напротив. Гибель деревни станет для него началом новой жизни. Судя по твоим описаниям, он обладает редким даром, который высоко оценит любой крестьянин. Здесь же, в глуши, где он торчит только в угоду твоей жалости, его дар пропадает впустую. Своей добротой ты только губишь его. Ты об этом не думала? Поэтому первый выстрел с батареи будет означать освобождение слепого пастушка. Если, как ты уверяешь, у него такая власть над животными, они помогут ему выбраться из любой канавы.
Вторая женщина. Очевидно, что жалостью тебя не проймешь. Поэтому я не стану ни перечислять всех увечных и больных нашей деревни, ни рассказывать о том, какой это тяжкий труд — собирать хворост, рыть колодец или канаву, чтобы дожди не заливали нашу главную улицу. Не буду описывать, сколько труда надо затратить женщинам, чтобы украсить церковь к празднику, или мужчинам — на резьбу алтаря в ней. Не упомяну и о трудностях с постройкой нашей маленькой тюрьмы. Потому что все это оставит тебя равнодушным. Добавлю лишь одно: если ты и вправду считаешь себя Богом — а для нас сейчас ты таковым и являешься, невзирая на свою отвратную наружность и испачканную форму, — то вдумайся: разве богам не дано совершенствоваться, истончая свои души и вопрошать свою совесть? Да и вообще — становиться лучше и еще выгоднее отличаться от пехоты, которая только и делает, что насилует и грабит, с тех пор как наша армия ушла из этих мест?
Лейтенант. Боюсь, у тебя слишком узкий взгляд на природу божественного, которая Связана не с добродетелью, а с истиной. В наибольшей степени я чувствую себя сверхчеловеком, когда полностью освобождаюсь от жалости и ответственности: в такие моменты я понимаю, что миром правят только законы истории. А если попроще, то вот как: я живу в столице, и, чтобы не лишиться возможности размышлять там в комфорте и безопасности, мы должны выиграть эту войну. Ты сделала умный и тонкий ход, попытавшись воззвать к чувству любви в моей душе, но боги, по определению, выше совести. Это вы, смертные, должны с ней считаться.
Третья женщина. Трахни меня, если хочешь.
Пауза. Лейтенант поднимается и молча обходит ее.
Лейтенант. Полагаю, ты предлагаешь мне то, что я могу получить безвозмездно. А кроме того, оно мне и ни к чему — на философском уровне я давно это желание подавил.
Третья женщина. Может, и безвозмездно, но без моего на то согласия. Судя же по тому, как у тебя дрожит подбородок, ясно, что ничего ты там не подавил.
Лейтенант. И что это будет за сделка — между Богом и смертной? Впрочем, ты права: овладеть тобой с твоего собственного согласия или взять тебя силой — качественно разные вещи. Признаю также справедливость твоего замечания в том смысле, что даже самый упорядоченный ум не в силах подавить зов будущих поколений: моя кровь бурлит. Нет-нет, подожди, не задирай юбку. Должен заметить, однако, что ведь могу насладиться тобой и тем не менее уничтожить вашу деревню. Чего тогда стоит твое предложение? Бог не одобряет подобные сделки.
Третья женщина опускает юбку.
Подведем итоги. Своей откровенностью я лишил себя трех удовольствий, чего не сделал бы любой обычный человек: удовольствия продемонстрировать сострадание к слабым, потешить собственную душу и заполучить ребенка от женщины, которую я никогда больше не увижу. Сами видите, что власть нисколько меня не развратила. Тем более что я Бог. Если у вас ко мне больше ничего нет, то я даю команду прапорщику выводить население из деревни. (Пауза.) Ага! Теперь, я вижу, вы в полном отчаянии. Но это не аргумент в споре.
Первая женщина. У тебя больше слов, чем у нас. Ты победишь нас в любом споре. Мы должны спасать деревню, и в таком деле логика — сущая чепуха. Ведь мы на войне. Сначала мы тебе перережем горло, а потом пойдем к прапорщику и зарежем его. Потом зарежем следующего, и так — всех вас, вплоть до полковой собаки. А потом похороним тебя и сбросим со скалы все ваши ружья. И еще увидим, как зацветут цветочки на твоей могиле.
Лейтенант. Можно, я укажу на одну логическую ошибку в твоих рассуждениях?
Вторая женщина. Ты просто пытаешься заговорить нас, чтобы спасти свою жизнь. Мы не хотим тебя слушать.
Лейтенант. У меня нет другого выбора. Цель моей жизни — размышлять и формулировать истину. Например, ту, что солдат у меня, что пчел в улье: прихлопните одну — налетят роем, и, вместо того чтобы лишиться деревни, лишитесь жизни.
Третья женщина. Мы — это деревня, а деревня — мы.
Первая женщина. Твои рассуждения справедливы, но мы все равно исполним задуманное.
Третья женщина. Удивиться и умереть — неплохой конец для такого человека, как ты. (Убивают его.)
Голос прапорщика из-за сцены. Эй!
Женщины убегают. Вбегает Прапорщик с ружьем.
Прапорщик. Эй, вы! (Бежит за ними. Раздаются три выстрела.)
Это не он
Действующие лица
Первая женщина
Вторая женщина
Мужчина
Первая женщина поджидает Мужчину. Вторая женщина ждет вместе с ней.
Вторая женщина. Тш!
Первая женщина. Это не он.
Вторая женщина. А вдруг?..
Первая женщина. Нет, это не он.
Вторая женщина. Лошадь-то его.
Первая женщина. Но он не на лошади.
Вторая женщина. Если только он изменил своим привычкам.
Первая женщина. Или я — своим.
Вторая женщина. Его шаги.
Первая женщина. Но он хромает.
Вторая женщина. Ранен?
Первая женщина. Он не ранен.
Вторая женщина. Его стук в дверь.
Первая женщина. Кто-то подражает ему.
Вторая женщина. Вот это любовь! Как ты изголодалась! Даже думать не смеешь о нем, даже вообразить себе его не решаешься. Все эти годы ты не осмеливалась даже на ожидание, запрещала себе надеяться. И сейчас любые доказательства его возвращения вызывают у тебя подозрения.
Стук в дверь.
Первая женщина. Не уходи.
Вторая женщина. Почему?
Первая женщина. Тут что-то не так.
Вторая женщина. Что именно?
Первая женщина. Или это не он, или он не такой, каким был прежде.
Вторая женщина. Это его дом.
Первая женщина. Здесь был его дом, и я была его женщиной.
Вторая женщина. Ты так сильно любишь его, что страшишься малейшей перемены. Вы оба изменились, как две лодки в одном потоке, которые плывут параллельно друг другу. (Идет открыть дверь.)
Первая женщина. Я знаю: ты будешь убеждать меня, что это он. Но это не он. Твои слова означают лишь, что тот, кто сейчас войдет сюда, похож на него.
Вторая женщина. Это была долгая война. Пойди и встреть его.
Уходит. Первая женщина закрывает лицо вуалью. Вторая женщина возвращается.
Думаю все же, что это он.
Входит Мужчина с тяжелым мешком. Опускает его на пол.
Мужчина. Была долгая война, поэтому и мешок тяжелый.
Вторая женщина. Ты многих убил?
Мужчина (смотря на нее). Убивал, конечно, убивал. Одни были смелые, другие — безрассудные, а порой они убегали. Заранее не угадаешь, поэтому иногда мы наступали, ожидая, что они убегут, а они нападали на нас. Но бывало и наоборот: со страхом ожидаем их атаки, а они вдруг сами исчезнут в темноте, рыдая от испуга. И все это, похоже, без какой бы то ни было причины. Но всё же… независимо от того сражались они или бежали от нас, мы догоняли их и рубили им головы. Вот тут, в мешке, — головы героев и трусов. Какие кому принадлежали, сейчас уже не различить. А теперь дайте мне стул, если мне позволительно сесть в своем собственном доме.
Вторая женщина (заглядывая в мешок). И правда, там головы.
Мужчина. А ты думала, что я шучу, и там кочаны капусты?
Вторая женщина выходит.
Ты не поднимаешь вуаль. И правильно делаешь. Держишься от меня на расстоянии. Тоже правильно. Я так долго ждал этого, что еще несколько часов не сделают погоды.
Вторая женщина возвращается со стулом. Он садится.
Вот я и дома. Запах еды на плите… Значит, всё в порядке.
Первая женщина. А что их женщины?
Мужчина. Разумеется, мы их насиловали, а некоторых убивали, но не часто. Кожа у них до странности белая. Что до их деревень, то они долго нас не забудут. Ладно, я что-то разболтался. Есть что рассказать, вот и хочется похвастаться. Скажи, если я тебя утомляю или если говорю слишком громко. И скажи ей, чтобы она ушла. Умираю, как хочу поговорить с тобой наедине.
Вторая женщина встает.
Первая женщина. Не уходи…
Мужчина. Она говорит «Не уходи». (С улыбкой.) А ты по-прежнему жестока.
Первая женщина. Что с ним стало?
Мужчина. С кем?
Первая женщина. И я умираю… хочу заняться любовью с тобой, но сначала скажи, что стало с ним?
Мужчина (обращаясь ко Второй женщине). Здесь не было других мужчин?
Вторая женщина. Ни одного. Да кто здесь вообще мог быть?
Мужчина. Войска проходили. Я видел следы колес.
Вторая женщина. Да, кое-кто проходил.
Мужчина. Офицеры в пыльных мундирах с красными эполетами, мужественные воины в порванных сапогах.
Вторая женщина. Она пряталась.
Мужчина.